Дэвид Герролд - Бойня продолжается
На этот раз капитан Харбо не вмешивалась, пока слезы не полились по щекам у нас обоих. Когда я взглянул на нее, то увидел, что у нее тоже глаза на мокром месте. Струнный квартет плавно перешел к восхитительно игривой версии "Оды к Радости" из Девятой симфонии Бетховена.
Капитан Харбо теперь говорила спокойно.
- Не существует власти на Земле, которая могла бы официально заверить ваши сегодняшние обеты. Сами ваши обеты и есть необходимая гарантия. В сущности, это единственная гарантия, которая делает супружество возможным.
Тем не менее необходим символ вашего выбора, чтобы весь мир знал, что вы его сделали. - Капитан Харбо кивнула, и один из стюардов вышел вперед с атласной подушечкой в руках. На ней лежали два сияющих золотых кольца. - Это подарок от "Фантазии", - улыбнулась Харбо. - Лизард, наденьте кольцо на палец Джеймсу и повторяйте за мной: "Я, Лизард Тирелли, беру тебя, Джеймс, в мужья".
- Я, Лизард Тирелли, беру тебя, Джеймс, в мужья.
Она медленно надела кольцо на мой палец.
- Теперь вы, Джеймс.
Я взял второе кольцо, поменьше, и поднес его к кончику ее пальца. В это мгновение я поймал ее взгляд. Лиз снова стала юной девчушкой. Если бы я мог удержать ее такой навсегда! Я проглотил комок в горле и как-то сумел выговорить:
- Я, Джеймс Эдвард Маккарти, беру тебя, Лизард, в жены.
И надвинул кольцо на средний палец ее левой руки.
Когда я поднял голову, то увидел, что капитан Харбо держит тонкий бокал и бормочет молитву, сначала на идиш, а потом по-английски:
- Благослови его, Господь наш Бог, что дает нам сок плодов винограда. Пусть, поделившись этим вином, вы разделите свою жизнь. Пусть эта чаша радости длится всю вашу жизнь и еще полжизни.
Первой отпила Лиз, потом передала бокал мне, и я тоже сделал глоток.
Затем я держал бокал, а она отпила из него, и она держала его, когда я сделал свой второй глоток. Потом мы осторожно переплели наши пальцы и держали бокал вместе, выпивая третий, и последний, глоток. Каждый должен был сделать три глотка. Допить вино до конца было моей обязанностью. На какую-то долю секунды я удивился: что бы это могло символизировать?
Капитан Харбо взяла бокал, завернула его в атласную салфетку и положила на пол между нами.
- Властью, данной мне по праву мудрости и закона, объявляю всем, что начиная с этого момента перед лицом Бога и человечества Джеймс и Лизард отныне муж и жена. - Она рассмеялась. - Сначала разбей бокал, Джим. Потом поцелуй жену.
Я сделал сначала то, потом другое. Стекло удовлетворенно хрустнуло под крики стюардов: "Мазлтов!" и "Л'хайм!"
Поцелуй длился целую вечность.
В данный момент для нас важно, что нервные симбионты/паразиты адаптируются во множестве земных организмов-хозяев. Их можно обнаружить в лошадях, крупном рогатом скоте, собаках, кошках, овцах, козах, свиньях и людях. Например, Сан-Францисское стадо инфицировано практически целиком.
Почти каждый постоянный член этого стада либо уже покрыт толстым слоем розовой шерсти, либо она начинает у него расти.
"Красная книга" (Выпуск 22. 19А)13. Обед
Дурак и его деньги могут получить столик в лучшем ресторане города.
Соломон КраткийЕсли бы выяснилось, что капитан Харбо такой же хороший пилот, как и хозяйка, то я бы ни капельки не удивился, открыв наутро окно и обнаружив, что наш гигантский воздушный корабль плавно дрейфует над безлюдной поверхностью Луны, или над маковым полем Страны Оз, или даже над миром Тарзана из романов Эдгара Раиса Берроуза.
Если в двух словах, то вечер состоял из ошеломительных сюрпризов, следующих один за другим.
Началось с шампанского. Пробка выстрелила как из ружья, и вино, пенясь, полилось в бокалы. Стюард, занимавшийся напитками, элегантный черноволосый мужчина с седеющей бородкой, вежливо сообщил, что это "Солон-ле-Мениль" двадцатипятилетней выдержки - "великолепное вино из весьма капризного сорта винограда". На бирке с именем значилось что-то вроде Фауста, или Фейста[2] или чего-то в этом роде.
К тому времени, когда мы покончили с обязательными тостами, которых было немного - за нас, за корабль, - стюарды полностью переменили убранство стола. Теперь он был застелен золотой скатертью, мягкой и толстой, как слой масла, и накрыт на троих. Капитан Харбо подбодрила нас:
- Я взяла на себя смелость заказать небольшой праздничный обед. Никаких излишеств. Примите это просто как мой вклад в сегодняшний вечер.
Мы заняли места за столом. Стюарды усадили нас и положили на колени крахмальные салфетки. Приборы на столе выглядели произведением искусства. Донышки фарфоровых тарелок с позолоченными ободками были расписаны белыми розами. Столовое серебро сверкало, как звезды; с каждой стороны тарелки лежало по шесть предметов и еще два сверху. Хрусталь переливался голубыми искрами и звенел, как колокол. Ведерки со льдом обросли морозными шубами. В центре, разделяя нас, стояли свечи и белоснежные цветы. Цветы были повсюду.
Даже розочки из масла были украшены бледно-фиолетовыми лепестками, подчеркивающими его желтизну. Стюард зажег свечи, и освещение погасло, оставив слабое розоватое свечение. Я потянулся и взял Лиз за руку.
Капитан Харбо кивнула старшему стюарду. Я не заметил, чтобы он что-то сделал, но внезапно передняя стена сада исчезла, и мы повисли в воздухе, оказавшись наличном капитанском балконе на носу дирижабля. Мы с Лиз оба ахнули от удивления и восхищения. Перед нами расстилалось поблескивающее звездное небо. Освещенные луной облака проплывали в отдалении, как серебряные киты. Далеко внизу несколько раз круто изгибалась и исчезала в темноте сверкающая лента реки. Мощные прожектора неустанно прощупывали лучами джунгли. Мы были островом желтого света в небе, и на лесных кронах отражалось наше сияние.
Мы с Лиз переглянулись, наши широко открытые глаза блестели.
- Я даже не могла представить себе… а ты?
Я все еще сидел с открытым ртом.
- Черт возьми, вы, ребята, действительно умеете жить… - А потом я вспомнил о правилах приличия. - Спасибо. Это нечто.
Капитан Харбо позволила себе любезно улыбнуться.
- Мне казалось, что вам может понравиться. И… я думаю, вы заслужили это. Но на самом деле это вы оказываете нам честь. У нас бывает не так много людей, которым стоит показывать такое.
Обед длился часы. Или, возможно, целую вечность. Каждая перемена сопровождалась целым представлением, отдельным набором посуды и серебра, другим вином и бокалами для него. Даже бокалы были событием - высокие и узкие, плоские и широкие, глубокие и изящные. Я начал понимать, что означает обед из семи перемен. Каждая перемена обслуживалась соответствующим образом и в соответствующее время, чередуясь неспешно и красиво.
На закуску подали чудо из крошечных раковин гребешков в сладком розовом фруктовом соусе, которые нежились в объятиях сочных зеленых ломтиков авокадо. Тут же был французский паштет из гусиной печенки с трюфелями на тонких хрустящих тостах. Фейст, или Фауст, или как там его звали, открыл еще одну бутылку шампанского. На этот раз, по его словам, то была "Вдова Клико" - "Гран-Дам" двадцатилетней выдержки. Какой бы там дамой она ни была, она мне понравилась.
Капитан Харбо мило болтала с Лиз. Она обращалась к каждому из нас и сразу к обоим, как к супругам. Она заставила нас почувствовать, что мы муж и жена, почетные гости и члены королевской семьи - все одновременно. Я ощущал себя элегантным, как вино, которое мы пили, и пытался решить, можно ли чувствовать себя лучше. Но не мог. И перестал ломать себе голову.
Суп являл собой творение кондитера из охлажденной дыни с завитками из малинового варенья и маленькими розовыми цветочками, плавающими на поверхности. Я никогда в жизни не пробовал ничего подобного. Это могли бы подать на десерт, и я не заметил бы разницы. Фауст откупорил охлажденную до точно такой же температуры бутылку пятидесятилетнего "Фехленер Зонненюр фейнсте Бееренауслезе". Он сказал, что это "настоящее вино, прекрасного цвета, средней бледности желто-золотистого" и что оно имеет "необычайно свежий цветочный букет и приглушенный острый аромат". Еще он сказал, что оно "элегантно". Лиз пригубила и согласно кивнула. Винцо было явно неплохое. Я тоже кивнул.
Беседа плавно перешла на тему о завтрашнем облете заражения Коари. С моего разрешения Лиз изложила капитану Харбо мои сегодняшние мысли насчет трансформации мандалы - и соответствующей трансформации восприятия, которую человечество тоже не должно сбрасывать со счетов. Капитан Харбо, казалось, была заинтригована и стала экзаменовать меня по сему предмету с неподдельным интересом. Но я не мог сказать ей больше того, что уже сообщил Лиз:
- Если бы мы знали, что это за трансформация, мы бы ее уже заметили.
- Но тогда позвольте задать вопрос. Допустим, вы правы. Собственно, я надеюсь, что правы. Но предположим, что трансформация восприятия произойдет и это откроет нам дверь к тайнам хторранской экологии. Что дальше? - Простите? Я не уверен, что понял ход вашей мысли.
![Дэвид Герролд - Дело человека [Дело для настоящих мужчин]](/uploads/posts/books/106223/106223.jpg)
