Михаил Белозеров - Дорога мертвецов
Жора Мамыра не высказал своего мнения, потому что был в карауле – сидел в угловой квартире с пулеметом ПКМ и держал подходы к девятиэтажке под прицелом. Да и у Жоры Мамыры не было такого статуса, как у Дубасова, не смел он еще перечить командиру.
Калита и Венгловский проскользнули через квартиру на восьмом этаже в соседний подъезд – единственный отход, который оставили себе, заминировав на всякий случай все остальные прилегающие квартиры, и очутились на улице. Жора, конечно, сразу их увидел. Его предупредил Чачич, к тому же он узнал обоих, потому что рассматривал двор в прибор ночного видения. Две фигуры – одна отливающая ярко-зеленым цветом, другая – почти черная, растворились в темноте.
Справа тянулся городской парк, который превратился в чахлый лес, взломав, однако, за много лет дорожки из бетонных плит. Здесь во множестве водились поющие улитки 'кудзу', но сегодня они молчали.
Ученый не любил город. Он и в столице-то жил скромно, а здесь выбрал нору. Об этой норе не ведали даже самые пронырливые сталкеры. Даже, наверное, черный сталкер, думал Калита, пробираясь в Колодезный овраг. Сам Калита узнал об овраге при весьма странных обстоятельствах. Когда он уже начал выкарабкиваться из лучевой болезни, в палату вошел странный человек – чуть-чуть пузатый, чуть-чуть чернявый, с отрешенным взглядом карих глаз.
– Сашка?! Ген?! – безмерно удивился Калита и приподнялся на своем ложе, хотя был облеплен трубочками и проводами, как муха паутиной.
Они обнялись, и Ген, глядя на него своими безумными глазами, сказал ему на ухо:
– Я ее предвидел!
– Что? – спросил Калита.
В нем уже проснулась тяга к жизни, и он начал всем интересоваться.
– Дыру и ее воздействие на вас, то бишь на нас.
Калита схватил его за руку:
– Ты тоже попал под облучение? – и хотел задать сотню других вопросов, но Ген, хитро улыбнувшись, все так же тихо сказал:
– Зайди ко мне через пару дней, – и дал адрес, конечно, не улицы и не дома, а третьего Колодезного оврага за городским парком.
Действительно, через три дня Калита поднялся и первым делом улизнул к другу. Они долго беседовали. Ген открыл ему глаза на суть Зоны, а потом они ходили в Дыру по тайному лазу.
Оказалось, что облучение Дыры спасло жизни всем тем, кто попал под него. Они стали суперлюдьми. Уже после ликвидации последствий катастрофы, когда наступило время для анализа, было замечено, что очень маленький процент чернобыльцев не восприимчив к радиации. А эффект облучения Дырой вообще превзошел все нормы физиологии человека. Из чернобыльцев, лежащих в левом крыле больницы, государство создало засекреченный отряд 'Бета' военных сталкеров. Долгие годы 'бетовцы' 'таскали' хабар не только из Зон, находящихся на территории СССР, но из Зон на территории других стран. После распада СССР 'бетовцы' остались не у дел. Большая часть из них ушла в черный бизнес и, конечно, его не афишировала. Остальные разбрелись кто куда. Когда же государство спохватилось, восстановить службу 'Бета' оказалось не с кем. Калита создал собственную команду, и они много чего интересного нашли в Зоне. А потом золотое время сталкеров закончилось – Зоны взяли под контроль и бизнес пришлось срочно менять. Но и эту напасть они пережили. Теперь перед ними со всей очевидностью стояла новая задача – освоить Дыру.
Калита еще не знал, как конкретно это будет выглядеть. Может быть, он поставит свой КПП на входе в Дыру и будет брать мзду со всех желающих посетить это притягательное место. А может быть, стоило первыми проникнуть внутрь и набрать как можно больше хабара. Можно было поделить территорию Дыры. Но зачем делить, если никто не предъявлял на нее права? Поэтому Калита считал себя единственным полноправным хозяином Дыры. В крайнем случае у него был еще один выход – обратиться к бывшему руководству 'Бета'. Но это только на крайний случай, если их мероприятию будет грозить опасность.
Перед чертовым колесом его что-то насторожило. Мягко и почти беззвучно 'оно' прошло огромной тенью, и звезды за ним искажались, как в увеличительное стекло. 'Рок судьбы', вовремя сообразил Калита, и они замерли. Калита – за детской горкой, Венгловский – за поребриком, в кустах. При появлении такой бочки пользоваться связью, даже слабосильной, не рекомендовалось. Можно было получить смертельный удар молнией. Но почему она летает? – удивился Калита. Обычно 'рок судьбы' проявлял себя только днем. И как бы в подтверждении самых худших опасений, услышал над собой, высоко в небе звук БЛА. Неспроста они их запускают, неспроста, подумал Калита и, пригнувшись, пересек некогда большую площадь. В этом был некий риск, лучше было бы двигаться за деревьями, но Калита чувствовал, что ночь сегодня будет спокойной и главное теплой – с юга наползали тучи. Венгловский, как тень, нырнул следом.
Если бы кто-то третий смотрел на главную парковую площадь в прибор ночного видения, то он увидел бы, как за людьми метнулись два 'приведения' и пропали в зарослях. Калита же ничего не заметил. Даже его новомодная следящая система молчала, как во сне. В шлеме справа лишь тлел зеленый огонек.
На Юру Венгловского можно было положиться. И вовсе не потому что он прошел суровую школу спорта и спецназа, просто он был по натуре бывалым человеком и знал цену жизни. Калита вообще умел подбирать людей и берег их, он только к чужим относился по-свински. Свои это знали и прощали его. Правда, в последнее время он перегибает палку, думал Венгловский, словно оправдывая командира. Но все равно не мог взять в толк, зачем нужно было посылать на заклание журналиста, ведь в трех километрах севернее был еще один мост. Пусть даже этот мост был 'плохим мостом'. Но ведь можно было попробовать!
Рассуждая таким образом, Венгловский споткнулся. Поперек тропинки лежал сталкер. И сразу же зашумел старый радиоактивный парк и луна окончательно спряталась за тучи.
Калита уже был тут как тут. Присел и, повозившись над сталкером, равнодушно сказал:
– Стрела… прямо в горло. Умер мгновенно.
У Венгловского с души отлегло. Хотя ясно было с первого взгляда, что ловушкой здесь и не пахнет – тропинка-то была 'холодной', к тому же ею давно не пользовались. Как этого бедолагу сюда занесло, надо было разобраться.
Калита тут же определил:
– Это 'турист'.
– Дорогой 'турист', – согласился Венгловский, оценив его экипировку, половину из которой можно было смело выкинуть в ближайшую канаву, как то: инфракрасный фонарик, ночной прицел, накомарник, пилу с алмазными зубцами, сапоги-скороходы фабрики 'Зоря', резиновую электрошоковую дубинку, нунчаки, наручники, огромный нож и еще всякий хлам.
'Туристами' называли богатых экстремалов, которые ходили в Зону за приключениями. Обычно их сопровождали бывалые сталкеры, которые переквалифицировались в инструкторов. Они не светились ни у Сидоровича, ни, конечно, у военных, ни даже у северного клана, во главе которого стояла Рахиль Яковлевна Нищета. Как они проникали в Зону, какими тайными ходами и тропами, никто не знал. Шли они на свой страх и риск. И шансов вернуться у них было крайне мало. Но все равно желающих рискнуть не переводилось. А деньги в этом бизнесе крутились очень большие.
– Почему его не вытащили?
– А черт его знает. Может, испугались. А может… А-а-а… вот почему…
Венгловский тоже присел, потому что Калита глядел куда-то чуть-чуть назад и влево. Туда, под куст вяза, уходил свежий кровавый след. Хотя Венгловский навидался всякого, но запах кровь переносил плохо. Даже на войне он вырубался, когда видел развороченные животы и оторванные конечности. Поэтому и полез за Калитой не сразу, а несколько раз глубоко вздохнул, словно собирался прыгать в омут, и только потом сунулся в кусты. Видать, человек в горячке пробежал эти последние метры, потому что ломиться в здравом уме сквозь густой подлесок было глупо.
Они увидели его тут же. Он сидел, схватившись за живот, и в нем еще тлела искра жизни, потому что тепловизор, в отличие от 'туриста', показывал теплые участки кожи.
– Хемуля, – узнал Калита, сняв с человека шлем.
– А я думал, куда он пропал?
– Он мне бутылку самогона должен, – вспомнил Калита. – Мы с ним вместе начинали.
Хемуля, он же Иван Перчеклин, тоже пережил Чернобыльскую катастрофу, но в отличие от прочих счастливчиков, сумел избежать крепких объятий государства, то бишь призыва в ряды государственных сталкеров. Ходил в Зону много лет и ничего не боялся. Все думали, что он и есть черный сталкер. Уж очень был удачлив. Считал себя равным Богу, но денег за хабар не брал. Только накладные расходы. Думал, что это грех. Работал за идею, которая виделась в процветании Земли, а Зону почитал как божественную данность человечеству. А потом пропал. Лет десять о нем никто ничего не слышал. Поговаривали, что ему наконец повезло, что он взял редчайший бигхабар и теперь ездит в Майами и на Гавайи. Но из бывалых мало кто верил. А те, кто верили, говорили, что, мол, такие уже не жильцы, потому что потеряли нюх на Зону и начинают себя беречь. А Зона любит смелых и удачливых. Впрочем, это не правило. Не было в Зоне правил. А те, кто устанавливали себе правила, погибали еще до того как эти правила становились правилами.
