Алексей Калугин - Дом на болоте
– Нет. Я слышал от Доктора, что люди нередко ведут себя довольно странно, когда им удается избежать смерти. Они могут петь, танцевать, просто кричать или говорить всякую ерунду.
– Это называется эйфория, – объяснила химера.
– Может быть, и так, – согласился Бенито.
– Значит, Доктор не захотел, чтобы мы встретились прежде времени, – химера кокетливо улыбнулась. – А что Доктор сказал сталкеру обо мне?
– Сказал, что ты одно из опаснейших существ Зоны. И если ты нападешь на нас, у нас не будет ни малейшего шанса остаться в живых.
– Это так, – довольно прошипела химера.
– А меня он оставил вроде как для прикрытия. Сказал, что химеры зомби не едят, потому что мы невкусные.
– Мясо у зомби действительно с душком, – брезгливо поморщилась химера. – Но на самом деле я могу есть все, что угодно. К тому же я убиваю не только потому, что голодна, но и просто так, забавы ради. Ты же знаешь, Бенито, не познакомь нас в свое время Доктор, я бы не сидела сейчас вот так и не разговаривала с тобой.
– Я знаю, – улыбнулся зомби. – Но ведь хочется порой поговорить хоть с кем-нибудь. А с кем тебе еще разговаривать, как не со мной?
– Тоже верно, – с тоской вздохнула химера. – В этой Зоне убийца на убийце сидит и убийцей погоняет. Есть убийцы большие и убийцы маленькие, убийцы хитрые и убийцы прямолинейные, убийцы тупые и убийцы умные, есть те, кто убивает ради удовольствия, и те, кто убивает ради еды, те, кто родились на свет убийцами, и те, кто воспитали в себе эти навыки. Все мы разные, но все поголовно – убийцы. Потому что выжить в Зоне можно, только убивая других, как чужих, так и себе подобных.
– Не совсем так, – попытался высказать свое мнение Бенито.
– Ах, молчи, – химера устало махнула могучей лапищей, одним ударом которой могла завалить кровососа. – О чем тут говорить, когда даже своя сестра-химера при встрече, вместо того чтобы спросить, как зовут, сразу норовит в горло вцепиться. Тоска-а-а-а…
Химера задрала морду к мрачным серым небесам, разинула зубастую пасть, и из самых глубин утробы ее вырвался долгий протяжный вой, исполненный печали и горести.
Опустив голову, химера с тоской посмотрела на Бенито.
– Вот так, – со слезой в голосе прошипела она. – Жизнь проходит, а мы все едим и едим друг друга. Как будто только для этого на свет появились. Что мы, звери, что ли?
Глава 8
Вскоре лес начал редеть, впереди забрезжил просвет. Доктор ускорил шаг, да и Штырь заметно повеселел. Теперь уже сталкер почти поверил в то, что им удалось провести кровожадную химеру, подсунув вместо деликатесной человечинки подтухшее мясо зомби. Он даже начал что-то тихонечко напевать, но умолк, едва только Доктор неодобрительно глянул на него через плечо. На самом деле Доктору не понравилось не пение как таковое, а репертуар сталкера. Он давно уже не был за пределами Зоны и, наверное, поэтому все новомодные шлягеры считал верхом пошлости. А Штырю на этот раз даже не захотелось сказать Доктору, что он о нем думает. Настроение было не то. Щеку, собаками разорванную, дергало так, что боль аж в затылке отдавалась. Плечо прокушенное ныло. Нога, правда, не болела, но идти, не чувствуя ее, было так же удобно, как если бы это была деревянная чурка. Непонятно, с чего вдруг вспомнился капитан Ахав и то, чем закончился его поход. Никаких параллелей Штырь не проводил, но думать об этом все равно было грустно. Особенно на пустой желудок – обед был давно, и пора уже было подумать об ужине.
Еще до того, как они вышли на открытое пространство, земля под ногами сначала сделалась мягкой, а затем стала влажно чавкать. Когда лес закончился, оказалось, что они уже на краю болота.
Штырь никогда прежде не видел болот, и в его представлении выглядеть оно должно было совсем не так. Поэтому он сразу решил, что это неправильное болото. И, по сути, он был прав. Если забыть о том, что дело происходило в Зоне, где все не так. То есть не то чтобы совсем не так, но все же в той или иной степени противоречит здравому смыслу.
Нижнее Болото, к которому вышли Доктор и Штырь, тянулось до самого горизонта, и где оно переходило в Болото Верхнее, никто точно не знал. Просто если путник выходил к болоту с юга, он считал, что оказался у Нижнего Болота, если же с севера, – следовательно, у Верхнего.
Почва не ходила ходуном, не ускользала из-под ног и не проваливалась в трясину, пытаясь непременно что-нибудь утянуть вслед за собой. Она просто была как губка, пропитанная влагой. Если бы не густая, отливающая синеватым цветом широколистая трава, стелющаяся по земле, будто соломенный коврик, то можно было бы увидеть, как след подошвы быстро заполняется водой.
Вода, заполнявшая бочаги, – от мелких до очень больших, размером с плавательный бассейн и, должно быть, такие же глубокие, – имела необычный голубой цвет, словно бромированная, и при этом она была как будто подсвечена снизу. Ну где вы видели в природе по-настоящему голубую воду, чтобы цвет был именно такой, как будто в ней ультрамарин растворили? А здесь – пожалуйста. Цвет был красивый, но, должно быть, именно из-за него вода казалась безжизненной. Трудно было представить, что в такой воде может не то что жить какая-нибудь рыба или амфибия, а хотя бы тина расти. Ряски на поверхности бочагов, кстати, тоже не было. Вода стояла совершенно неподвижно, только время от времени из глубины на поверхность всплывали пузыри воздуха – то один, очень большой, как будто под водой перевернули пустой стакан, опущенный донышком вверх, то серия мелких, как из прохудившегося шарика.
Там, где земля была не залита, а только пропитана водой, росли чахлые кустики, похожие на воткнутые в землю метелки, а с веток свисала странная поросль, напоминающая перепутанные ленты серпантина, – должно быть, какой-то мутировавший лишайник.
Едва ступив на болото. Доктор вытащил из кармана пыльника большой полиэтиленовый пакет, расправил его аккуратно, взял за ручки и стал ходить, внимательно глядя под ноги. Штырь хотел было поинтересоваться, что потерял Док в густой болотной траве, но одумался, сообразив, что сам окажется в глупом положении, если вдруг выяснится, что каждый знающий Зону сталкер, оказавшись на болоте, начинает собирать то же, что и Доктор. Поэтому Штырь тоже стал внимательно смотреть себе под ноги. И занимался он этим настолько старательно, что не заметил, как из ближайшего к нему бочажка, размером не больше лужи на асфальте после короткого летнего дождя, на него посмотрел большой круглый глаз на толстом черенке. Затем глаз исчез, а из бочажка выскользнуло полупрозрачное, точно желатиновое, щупальце, усеянное внушительными, как на рыбацких блеснах, крючьями. Скользнув по траве, щупальце дотянулось до Штыря, успевшего отойти от бочажка метра на три, и дважды обвилось вокруг щиколотки.
Штырь заорал благим матом, когда внезапная боль обожгла икру той же самой ноги, которую укусила собака. Он еще не успел сообразить, что случилось, а щупальце с силой дернуло его за ногу, повалило на траву и поволокло за собой в яму с водой. Штырь завопил, вытаращил глаза, попытался уцепиться за что-нибудь руками, но мокрая трава проскальзывала меж пальцев. Перчатка с правой руки слетела, и голубоватые стебли как бритвы резали кожу на ладони. Боли Штырь не чувствовал. Вытеснив боль на периферию, все его сознание заполнил животный ужас, который впервые, пожалуй, за недолгую жизнь начинающего сталкера приобрел зримое воплощение. Как оказалось, ужас похож на большой, плотно скрученный клубок проволоки, сделанной из удивительного, не существующего в природе материала, одновременно пластичного и твердого. И еще он был теплый и чуть шероховатый на ощупь.
Непостижимым казалось то, что при фантастически огромном желании жить Штырь даже не предпринял попытки освободиться от хищного щупальца. Возможно потому, что вспомнил слова Доктора о химере, сопротивляться которой бессмысленно. Быть может, Штырь думал, что как раз химера-то и схватила его за ногу? А что, вполне логично – задрала зомби, есть которого не стала, и пошла по следу двух других. Что она, след взять не может, что ли? Как бы там ни было, Штырь забыл и про пистолет в кармане пыльника, и про охотничий нож на поясе. Автомат же, болтавшийся на плече, буквально под рукой, и вовсе казался ему в эту минуту досадной помехой.
Обернувшись на крик, Доктор мгновенно оценил ситуацию. Бросив на траву пакет с тем, что уже успел собрать. Доктор кинулся к скользящему на животе сталкеру. Рюкзак скидывать он не стал – времени не было. На бегу Доктор распахнул пыльник, выхватил из пришитого к подкладке чехла складной мачете и широким взмахом руки выбросил блестящее лезвие.
Он достал щупальце в прыжке, когда ботинок Штыря уж почти коснулся воды. Выбросив руку с мачете вперед. Доктор упал на живот. Тяжелый рюкзак припечатал спину так, что дыхание перехватило. Лезвие скользнуло по подбитым новыми, блестящими гвоздочками подошве тяжелого армейского ботинка сталкера.
