Павел Корнев - Падший
— Лео! Почему ты мне обо всем не рассказал? — потребовал объяснений Альберт.
— А зачем? — поморщился я. — Чтобы ты скормил газетчикам очередную байку? Я один раз обратился к тебе за помощью, мне хватило.
— Вот черт! — выдохнул Альберт, признавая мою правоту. — Но потом…
— А потом я заподозрил, что ты за моей спиной крутишь роман с дочерью главного инспектора.
— Комедия положений, да и только! — покачал головой Брандт. — Лео, послушай, впредь нам надо быть откровенными друг с другом. Ты промолчал — и что в итоге? Я женился на слепой актрисе! И связан с ней до конца жизни, не могу ее бросить, не могу потребовать развода. Женитьба не входила в мои планы, Лео. Это случилось по твоей вине. И ты еще обижаешься на меня?
Я почувствовал, как внутри заворочалось глухое раздражение, и сдерживать его не стал.
— Альберт, брось ломать комедию! Сколько тебя знаю, ты менял любовниц как перчатки, женитьба точно не изменила твоих привычек! Решил надавить на чувство вины? Черта с два! Да я только облегчил тебе жизнь! Теперь при расставании с надоевшими красотками ты плачешься им, что не можешь оставить свою слепую жену, и дело обходится без скандалов и перерезанных вен. И ветреные распутницы чаще обычного отвечают тебе взаимностью, поскольку больше не опасаются, что влюбчивый поэт потеряет голову и замучает своей ревностью. Я уж не говорю о сердобольных простушках, которых в твою постель теперь приводит банальное сочувствие! — Я сделал паузу, шумно вздохнул и продолжил: — Елизавета-Мария? Уверен, она обо всем знает и купается в сочувствии и обожании многочисленных кавалеров. Разве нет?
— Ты всегда был циником и мерзавцем, Лео! — заявил в ответ поэт, поднялся из-за стола и ушел. Но недалеко — в бар. Вернулся оттуда с новой рюмкой коньяка, огладил свою песочного цвета бородку и усмехнулся. — Хотя ты не так уж далек от истины, мой проницательный друг. В определенной степени моя жизнь и в самом деле стала проще.
— Я же говорил!
— Лео!
— Не называй меня так! — одернул я приятеля, полюбовался на его вытянувшуюся физиономию и пояснил: — На людях я Лев Борисович Шатунов.
— Проблемы с законом?
— Старые дела. Все из-за долгов отца.
— Нужна помощь?
— Нет.
— А твоя подруга? Я не поставил тебя в неловкое положение, назвав по имени?
— Все в порядке.
Альберт поднял рюмку с коньяком и предложил:
— Мир?
Я чокнулся с ним чашечкой кофе и подтвердил:
— Мир.
Долго сердиться на поэта было попросту невозможно. Невыносимый человек.
— Но, если разобраться, за тобой должок, — заметил Альберт, понимаясь из-за стола. — Я из-за тебя такого натерпелся! Ты мне бильярдным шаром в голову попал!
— Окстись! — одернул я приятеля. — Это было самое яркое приключение в твоей жизни!
— Туше! — признал поэт весомость моего аргумента.
Мы направились к лестнице и сразу столкнулись с Лилианой и Елизаветой-Марией.
— Дорогая! — чарующе улыбнулся поэт. — Не желаешь чего-нибудь выпить?
— Не сейчас, — отказалась Елизавета-Мария. — Дорога утомила меня.
— Тогда возьмем извозчика, — решил Альберт и пояснил мне: — Мы сняли апартаменты у озера.
— Мы подвезем вас, — вызвалась помочь Лилиана. — Нас ждет коляска.
— Просто замечательно, — улыбнулась Елизавета-Мария и ухватила поэта под руку.
Мы покинули вокзал, там Альберт Брандт отыскал носильщика со своим багажом, и я помог ему погрузить пару весьма объемных чемоданов в коляску. Когда все расселись на скамьях, рессоры ощутимо прогнулись, но нагрузку выдержали.
— На воды приехал подлечить печень? — поинтересовался я у поэта, стоило коляске тронуться с места.
— Твое чувство юмора искрометно как никогда, друг мой! — добродушно посмеялся в ответ Брандт. — Нет, здесь я по делу. Хоть моего «Бегущего во тьме» и поставили на Бродвее, но денег много не бывает, поэтому я согласился принять участие в открытии здешней груды камней, по какому-то недоразумению до сих именуемых амфитеатром.
— Вы будете поражены, увидев, как преобразилась эта «груда камней», — лукаво улыбнулась Лилиана.
— Это совершенно не важно, — отмахнулся Альберт, подставляя раскрасневшееся после коньяка лицо потокам встречного воздуха. — Помимо обычного гонорара нам оплатили проживание и дорогу, а за соответствующее вознаграждение я готов выступить даже в морге. Восторги зрителей — это замечательно, но их отсутствие — вовсе не повод отказываться от чека. Впрочем, пока мне удается сочетать одно с другим.
— Что будешь декламировать? — спросил я, отвлекая внимание Лили от показной меркантильности поэта. — Что-то из нового?
Альберт кивнул.
— Из нового. — И горделиво улыбнулся. — «Владычица ночи». Сочинял на заказ, но скажу откровенно: вещица удалась.
— О, это нечто невероятное! — подтвердила Елизавета-Мария, обхватив рукой локоть супруга.
Я в ее сторону старался лишний раз не смотреть.
— И о чем же твое… произведение?
Коляска поехала через рельсы, и нас закачало. Брандт даже привстал и оглянулся, проверяя, надежно ли закреплен багаж. После с довольной улыбкой подмигнул:
— Это самая актуальная тема на сегодняшний день, уверяю тебя.
— Теряюсь в догадках.
— Индия! — кинул поэт новую подсказку.
— Индия? — задумался я. — «Владычица ночи»?
— Кали! — вдруг выпалила Лилиана. — Вы написали поэму о Кали?
— Именно!
— О! — только и выдохнула Лили. — Это невероятно!
Кучер неодобрительно хмыкнул, но встревать в разговор господ не стал.
— И это не просто поэма, — продолжил свое бесстыдное хвастовство Алберт Брандт. — Это будет целое театрализованное представление! Танцоры! Факиры! Заклинатели змей!
— Хочу! Хочу! Хочу! — захлопала в ладоши Лили.
Не иначе она загорелась желанием принять участие во всей этой вакханалии, и меня столь неприкрытая восторженность несколько даже покоробила, но поэт все понял по-своему.
— Полагаю, смогу выхлопотать для вас пару билетов на гала-концерт, — пообещал он.
— Не стоит, благодарю, — отказалась Лилиана. — Папа арендовал ложу.
Альберт выразительно посмотрел на меня, но с расспросами спешить не стал. Только спросил:
— Лео, могу рассчитывать на твое присутствие?
Я небрежно пожал плечами.
— Все эти представления не для меня. Ты же знаешь, Альберт, музыкального слуха у меня нет, да и с чувством ритма беда…
— Не важно, — расхохотался поэт. — Дружище, на этот раз ты не отвертишься! Контрактом предусмотрена трансляция моего выступления по всему городу! Где бы ты ни был, ты меня услышишь!
— Так вот для чего вешают громкоговорители! — догадалась Лилиана.
— Поживем — увидим, — улыбнулся я и о купленном билете на завтрашний поезд говорить не стал. Просто не посчитал нужным афишировать свои планы. Меня по-прежнему жег взгляд слепых глаз суккуба.
Дом, на верхнем этаже которого Альберт снял апартаменты, прятался на узенькой тенистой улочке; коляска еле развернулась на небольшом пятачке перед воротами. Высокий забор и стены были полностью увиты плющом, камень из-под густой зелени почти не проглядывал, свободными оставались одни окна. Озера с улицы видно не было, только чувствовалась влажная свежесть, когда начинал дуть легкий ветерок.
— Хорошее место, — похвалил я выбор поэта.
— Зайдете на чай? — предложил он, передавая слуге дорожную поклажу.
— Нет, — отказался я, — опаздываем на лекцию в городском саду.
— На лекцию? — Альберта откровенно передернуло.
— И танцы! — рассмеялась Лили и предложила: — Можете присоединиться к нам. — Посмотрела на супругу поэта и сразу добавила: — Там чудесный оркестр. Замечательно играют.
— Не сегодня, — покачала головой Елизавета-Мария. — Дорога выдалась непростой.
Альберт кивнул и помог выбраться супруге из коляски.
— Еще увидимся… Лев.
— Еще увидимся, — улыбнулся я в ответ, вновь умолчав о завтрашнем отъезде в Новый Вавилон. Потом пришлю телеграмму, сошлюсь на неотложные дела.
Поэт с супругой вошли в дом, а мы с Лили покатили в городской сад. Обнесенный кованой оградой, он оказался невелик. Среди кустов и деревьев проложили тропинки, в тенистых уголках расставили лавочки для влюбленных парочек, а перед танцевальной площадкой была выстроена летняя эстрада. Всюду продавали сладости, мороженое и газированную воду. Бегала детвора, степенно прогуливалась почтенная публика, дожидалась танцев молодежь из числа курортников.
К началу лекции мы опоздали, поэтому решили просто погулять по саду. Понемногу смеркалось, бродивший от столба к столбу служащий зажигал газовые фонари, которые в парке еще не заменили электрическим освещением.
Я купил пару стаканов воды с сиропом, Лилиана с благодарностью взяла один, отпила и спросила:
