Колониальная интрига (СИ) - Бученков Григорий

Мне удалось пройти процедуру оцифровки в июне 2056-го года. Я хорошо запомнил тот день. Погода стояла солнечная, и мы с моим кузеном Дэвидом решили прогуляться по городу. Пустые улицы и площади, покинутые дома с заколоченными окнами. Ветер звонко гоняет по асфальту одинокую алюминиевую банку… Города Новой Англии к тому времени заметно опустели. Большинство жителей либо уже переместились в виртуальность, либо, как я и Дэвид, работали в коммунах, ожидая своей очереди на оцифровку. Те же, кто по религиозным или каким-то иным соображениям не собирались проходить процедуру цифровизации в основной своей массе переехали южнее, в штаты так называемого «Библейского пояса». Одним словом, в здешних местах остались лишь маразмирующие старички да старушки, которые, с одной стороны, наотрез отказывались ложиться в «сатанинскую бандуру» (так они называли капсулу для оцифровки), а, с другой — не хотели на старости лет никуда уезжать.

Однако, даже несмотря на то, что на весь город жителей осталось не более полутора десятков пенсионеров, местные муниципальные власти продолжали поддерживать на улицах относительную чистоту и порядок. А полицейские из ближайших коммун периодически наведывались, чтобы проследить, не нарушается ли в городе закон. Вот и в тот день, после того как мы с Дэвидом припарковали свой форд мустанг… Да-да, не удивляйтесь! В связи с Исходом миллионы дорогих спортивных автомобилей в США остались без хозяев. Теперь купить или арендовать навороченную тачку не составляло никакого труда. И стоило это удовольствие сущие копейки!

…Так вот, припарковались мы с Дэвидом на центральной площади города, рядом с мэрией. Но не успели сделать и пары шагов по направлению к набережной, как заметили на параллельной улице проблесковые маячки патрульной машины. Высунув нос из-за угла дома, полицейский автомобиль сбавил ход, а потом и вовсе остановился. По всей видимости, офицеры, находившееся внутри машины, заметили нас с Дэвидом. Кузен широко улыбнулся и поднял руку в приветственном жесте.

Полицейские были не местные. У наших — на крыльях и капоте патрульных автомобилей красовались эмблемы «Averroya Сorp». Правда, неподалеку была еще коммуна «Nova Spaco». Но там копы тоже завели традицию рисовать на служебных машинах логотипы своей компании. К тому же у «новаспаковских» полицейских вдоль всего кузова тянулись косые синие ленты. Из-за этого тамошние копы любили сравнивать себя с тиграми, но за глаза их все называли голубыми зебрами.

В соседних коммунах по этому поводу даже ходила одна бородатая шутка. Скажет кто-нибудь: «О, смотри! Голубые зебры поехали!» А ему в ответ: «Что голубые, то оно понятно, а вот животных ты напрасно обидел!» В общем, встреченный нами полицейский автомобиль явно не относился ни к одной из ближайших коммун. Сам он был весь черный с небольшой белой проплешиной в районе пассажирской дверцы. И главное — никаких эмблем, никаких логотипов ни на крыльях, ни на капоте, ни на кузове машины не наблюдалось. Только сухая и четкая надпись «Police», и больше ничего.

Этот автомобиль всем своим видом напоминал полицейские экипажи, бороздившие улицы Нью-Йорка, Бостона и Филадельфии в начале 21 века. Поэтому мне в голову пришла идея: «Уж не федералы ли к нам пожаловали?!» Патрульный автомобиль еще секунд десять попыхтел на холостых оборотах. Потом тронулся с места, пересек перекресток и скрылся за углом соседнего здания. Мы же с Дэвидом в недоумении пожали плечами и продолжили свой путь в сторону набережной и пляжа.

Солнце припекало… Вдалеке в его лучах купался океан. Ветер доносил шум прибоя, беспокойные крики чаек и резкий запах морских водорослей. Вдоль центральной улицы, по которой мы шли, сгрудились приземистые здания магазинчиков и кафешек. В витринах, кое-где еще висели выцветшие от времени рекламные вывески: «Распродажа! Все по 2 $!» или «Бизнес-ланч всего за 7 $». Все говорило о том, что когда-то здесь было очень мило. И от этого становилось еще печальней созерцать, как паутинки запустения постепенно, дом за домом, квартал за кварталом, занимали площади, улицы и переулки, проникая все глубже и глубже, в самое сердце этого чудесного городка.

Мы прошли мимо аккуратной лютеранской церквушки, обшитой снаружи белым сайдингом. Впрочем, краска от дождей и ветра совсем потускнела и теперь ее белый цвет превратился скорее в один из оттенков серого.

— Даниэль, а ты веришь в Бога? — неожиданно спросил меня Дэвид.

— В детстве, кажется, верил, — ответил я.

— А сейчас?

Я на мгновение задумался. По большому счету, мне было все равно. Еще в университете я перестал посещать мессы, поскольку понял, что мир устроен намного сложнее, чем это написано в Библии. Потом я переехал в США, устроился на работу, взял кредит, а тема Бога и религии окончательно перестала меня интересовать.

— Не знаю, — ответил я Дэвиду. — Наверное, не верю.

Мы прошли полквартала молча, каждый наедине со своими мыслями. Мимо проплыл длинный фасад кондитерского магазина. Витрины его были варварски разбиты, словно на него в поисках золотого билета совершила набег толпа подростков из «Чарли и шоколадная фабрика».

— А если бы он все-таки существовал? — снова заговорил кузен.

— Кто? — не понял я.

— Ну, Бог! — пояснил Дэвид. — Как думаешь, как Он отнесся бы к тому, что мы оцифровываем свои личности?

— Я думаю, Ему было бы все равно.

— Почему?

— Это же наш выбор! Мы ведь, к примеру, не заставляем христиан, иудеев или мусульман переходить в цифру. Потому что понимаем, что остаться в реале, — их осознанное решение!

— Возможно, ты и прав, — немного поразмыслив, согласился со мной кузен.

Мы преодолели еще один квартал. До набережной оставалось всего метров сто — сто пятьдесят. А я все думал о предстоящей процедуре цифровизации. Не сказать, чтобы она меня слишком пугала. Все-таки я готовился к ней все последние годы. Однако меня не покидало чувство тревоги. Местный психолог, мистер Уилсон, говорил, что это нормально. Тревожные мысли и переживания всегда сопровождают человека в поворотные моменты его жизни. Особенно, если человек стоит на пороге чего-то неизведанного и неиспробованного.

«Сэр, вспомните свой первый поход к зубному! — сказал он мне во время нашего последнего сеанса психотерапии. — Вы ведь тоже переживали и нервничали. Хотя знали, что все будет нормально, анестезия сработает и никакой боли вы не почувствуете!» — после этой фразы он снисходительно улыбнулся и похлопал меня по плечу. Впрочем, сравнить оцифровку с походом к стоматологу мог разве что мистер Уилсон. Мне вообще иногда казалось, что он так погряз в своих психологических приемах и матрицах, что за ними совсем перестал видеть живых людей, с их проблемами и переживаниями.

Пару дней назад мне приснилось, что во время оцифровки людей заменяют на роботов и хитроумных NPC, которые лишь мастерски копируют поведение своих человеческих прототипов. Сами же люди бесследно исчезают в глубинах небытия, где странствуют в одиночестве и кромешной темноте целую вечность.

Проснувшись, я, конечно же, отмел этот бред. Огромное количество моих друзей и знакомых прошли процедуру цифровизации. После этого я встречался с ними в виртуальных мирах. Мы общались, гуляли, зависали в ночных клубах. Уверен, что ни одна программа не смогла бы так ярко и в мельчайших подробностях воспроизводить человеческий характер.

К тому же мне постоянно приходилось сталкиваться с оцифрованными на работе. Большая часть наших инженеров и менеджеров среднего звена уже давным-давно перешли в цифру и общались с нами посредством виртуальных совещаний, телефонных звонков и голограмм. Рассуждения такого рода меня всегда немного успокаивали. Однако тревога возвращалась вновь и вновь. Однажды ночью я так накрутил себя, что был готов и вовсе отказаться от оцифровки. Такие случаи у нас в коммуне уже бывали. Например, в прошлом месяце отказалась от цифровизации и переехала в «Библейский пояс» Мая Харрис. А еще год назад в самый последний момент испугался и не стал проходить оцифровку Барри Аллен.