Самурай Врангель - Бертолетова соль агентуры глубокого укрытия [СИ]
— Я слышал это. По-моему, он врет…
— Он всё врет. Он врёт, что американские субмарины давно в Баренцевом море, возле русских баз Налихамари, Западная Лица и Гаджиево; он врёт, что пассивные торпеды в случае активации не могут быть остановлены русскими компьютерами; он врёт, что российский подводный флот не пьёт, а сходит с ума от страха; он врёт, что прорыт подземный тоннель для лодок, в скалах, на двести километров; он врёт… Вау… Ещё… ещё… ещё… Ооооооооххххххх… Да, он всё врёт, и член у него крошечный, как спичка… Он врёт, что все данные о кодах запуска американских ядерных ракет находятся в голове русского агента по имени… по имени… по званию король. Вау… вау… оооооооо… ещё… ещё…
9
— Понял!
Тяжелый бомбардировщик Ту-160 неторопливо выполз с рулежной полосы на взлётную и, застопорив тормоза, угрожающе завыл двигателями, сводящими с ума своим звуком непривычного к авиации человека. Несколько секунд паузы — и громадная машина пошла на взлёт, как айсберг, неожиданно получивший крылья.
— Ноль семьдесят седьмой вышел на привод, — доложил командир стратегического бомбардировщика и облегченно перевел тяжелую машину в режим автопилота. Повернулся ко второму пилоту и, угрюмо глядя на него, спросил:
— И как тебе это задание?
Второй пилот посмотрел в сторону штурмана, который находился сзади, и тихо ответил:
— Они поехали крышей.
Командир сказал:
— Ты знаешь, я часто тебе указываю на непорядок, но сейчас ты прав настолько, что теперь забудь все мои предыдущие слова. Ты правильно сказал. У нас на борту двадцать две мегатонны удара и все они предназначены к выпуску, — я это понял так.
— Я тоже.
— Так что будем делать?
— Петя, командир ты, но я могу тебя понять. Ты спрашиваешь мое мнение? Я тебе его скажу. Не думай о команде пуска, а внимательно слушай дешифрацию разговоров Вейцмана, которая у тебя в компьютере.
— А при чем здесь Вейцман? Он же из ООН.
— Слушай меня. Он из ООН в той же степени, что ты из австралийских кроликов. Вся каша заварилась из-за Вейцмановской банды.
Командир стратегического лайнера внимательно посмотрел на второго пилота. Спросил:
— Откуда у тебя такой текст?
Второй оглянулся на штурмана и шепотом сказал:
— Ты про Коллегию слышал?
— Что за идиотский вопрос?
Совсем шепотом:
— Я её член.
Командир вытащил никотиновую жевательную резинку, кинул её в рот и спросил:
— Гонишь?
— Нет.
— И что?
— Спроси моего совета, прежде чем делать прямые команды пусков. Некоторое лобби в Вашингтоне давит на ненужные нам кнопки. Тебе могут дать не те цели. А те цели, которые ждут нас, тебе укажет Коллегия посредством меня.
В голову второго пилота уперся твердый предмет. Зазвучал голос штурмана:
— Федя, ты слишком много говоришь. Подними руки и медленно выйди из-за кресла управления,
а то мой ствол сделает дыру в твоей башке, а заодно и в фонаре этого старинного дирижабля. Летчик секунды две сидел без движения, а затем медленно поднял руки. Спросил:
— Ефим, а ты что, работаешь на Вашингтон??
Штурман ударил рукояткой пистолета по голове второго пилота и сказал зловещим голосом: «Если не будешь делать что скажу, я тебя грохну на месте!!!
— Вот, блять, подстава попалась в экипаже, — сказал безбашенный второй пилот и уточняюще спросил:
— Так ты из бригады говнюка Вейцмана?
Штурман ещё раз ударил по голове второго пилота и злобно проговорил:
— Говно это ты, уродец! Если я ещё услышу плохое слово о…
Щщщщёёёееелк… — Пуля влетела в голову штурмана быстро и непреодолимо. Командир лайнера спрятал в карман крошечный пневматический пистолет. Сказал, глядя второму пилоту в глаза:
— Ты прав по поводу австралийских кроликов. Надо это тело скинуть из кабины в ракетный отсек. Штурман полетит вместе с ракетами.
10
— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!! Я величайший из существующих музыкантов и… Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!!.. Певцов!!!
Старый, сморщенный, похожий на черную, подгнивающую грушу, исполнитель соула Майкл Джексон, чистый негр, но с белым оттенком внешности, полученным благодаря химии, развернулся в кресле и спросил Пола Маккартни, тоже музыканта:
— Пол, давай повторим наше шоу! Тем более, нам скоро из Нью-Йорка доставят эликсир молодости, и мы с тобой будем петь вечно! Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!!
Пол Маккартни, старый, измученный мужичок, молодящийся при помощи вытяжек из христианства, то есть при помощи детей, убитых во время аборта, сказал:
— Ты знаешь, не катит. Мне и Харрисон говорил, пора бросать это дерьмовое дело. Я его уважаю, ты же знаешь, это не бесноватый Джон. У меня лаве есть за счет лазерных дисков. А орать как идиот для ЭТОГО поколения я не хочу. Эликсир это сказка. Забудь. Скоро сдохнем как собаки.
— Я моложе тебя, — сказал полубелый негр, — и амбиций у меня хватает! Шо ты дохнешь раньше сроку? Пусть всегда будет так! По крайней мере, этой ночью.
— Ночь-то при чем?
— Сегодня день будущего мусульманского праздника! Сегодня будет восстановление Палестины! А я, ты знаешь, мусульманин.
— Да мне плевать на твою веру, — сказал Маккартни. — Как, кстати, и на мою. Всё это понты, понты, понты, понты, понты…
— Стоп, — перебил Джексон. — Тебя не клинит? Мы, наверное, перебрали с пейотом. Я всегда знал, что от кактуса добра не стоит ждать.
— Не знаю, — ответил Маккартни. — Реальный кактус это мой импресарио. Кстати, и твой. Какая у него родословная?
— Ты это к чему?
— Деньги уходят в Китай. Это для меня уже не новость. Послушай умного дурака, переведи все свои активы из вирта в реал.
11
— Эта икебана не камуфлирует своих истинных чувств, как должно быть, а выставляет на показ животные желания составителя тандема светлого и темного, который пытался ассимилировать неосознанные желания садизма в просторы растительного, то есть сакрального, мира.
— Ваше Высочество, Вы сегодня просто в плохом настроении. Икебана выполнена мастером высочайшей квалификации, который всю жизнь делал проекты для придворного эстетизма.
— Кто, Вэйцманфури?
— Да, именно он. Вы знаете, что каждая его икебана имеет свойство пророчества. И этот состав, который перед вашим взором, не составляет исключения.
— … Кхм… И что же он трактует, в вашем толковании?
— Он толкует триединство Империи Вашего Высочества, Истинной Веры в Просветление и Намерения Основных Направлений!
Император Японии задумчиво посмотрел на советника. Негромко уточнил:
— Намерения Основных Направлений? В синтоизме и буддизме нет такой терминологии и трактовки.
— Эта транскрипцируемая терминология. Она означает, что влияние Будды распространяется на всё, В ТОМ ЧИСЛЕ И НА ОТВЕТЫ.
— Какие ещё ответы?
— Ответы Будде! Которые, несомненно, звучат в незаданных вопросах его бытия!
— А кто автор транскрипций?
— Вейцманфури, Ваше Высочество!
Император некоторое время стоял в задумчивости. Спросил:
— А, собственно, кто он такой, этот Вейцманфури? Я давно слышу о нем, как и о нашем поваре, но только сейчас меня заинтересовала его личность. Он не кореец? Кто он по национальности? Я обращаю внимание на его странное имя.
Советник некоторое время молчал, но затем сказал нейтральным тоном:
— Он, в не первом поколении, еврей.
— Кто?!!
— Еврей, Ваше Высочество.
Император Японии около минуты остолбенело смотрел в зеркало на свое изображение.
Вытащил табакерку, набил трубку, закурил. Молвил:
— Как это — еврей?
— Еврей во втором колене.
— Как он попал в наше окружение?
— Советник смутился и быстро перевел стрелу свого ответа:
— Это произошло до моей работы в вашем окружении. Хирохито взяли его по программе реабилитации трудного детства.
— Давно?
— Десять лет назад.
— Сколько ему сейчас? Он, верно, еще молод?
— Ммм… Ему под шестьдесят.
— Вызовите мне срочно премьера.
12
Большая, серая, угрюмая собака брела по улице, прыгая через лужи. Пёс шел домой. Хозяйка завезла его километров за сорок, но он уже знал эту дорогу наизусть. Дерьмо ли жизнь? Для него это был не вопрос. Брёл, и всё. Он чувствовал, что хозяин его любит, но если бы пёс был человеком, то понимал, какова разница между хозяином и хозяйкой. И почему все нехорошие перемены в его жизни происходят исключительно в момент, когда хозяйка становится хозяином. Подошел к закусочной "Макдональдс". Оттуда струились заманчивые запахи. Но крутиться рядом нельзя, это он знал. Быстрыми прыжками миновал опасную зону. Двинулся дальше. Тёмная фигура выросла перед ним.
— Иди сюда, мохнатый.
