Александр Резников - Не будет мира в Карфагене
– Это система вовсе не… – но карфагенскому командиру снова не дали договорить.
– ПРОКОЛ! – закричал оптион Сильвий. – Три… нет, пять сигналов! Расстояние до целей тридцать тысяч миль – и сокращается!
– Ваши друзья, саран? – Аттилий временно отказался от восторженного тона.
Замабал откинулся назад и скрестил руки на груди.
– Никак нет, трибун. Как я только что собирался сказать, эта система уже давно не считается нейтральной.
– Они вызывают нас, – доложил Сильвий.
– И нас тоже, – откликнулся пуниец, покосившись направо. – Полагаю, мы все сможем принять участие в этом разговоре.
На экранах появился новый персонаж. Он находился в некотором удалении от объектива, поэтому уже знакомые нам участники драмы смогли рассмотреть его мундир и знаки различия.
– Внимание, всем римским и карфагенским кораблям в системе Альфы Базилеуса. Говорит антинаварх Ипсилантиус. Именем Его Величества Космократора приказываю вам немедленно отключить все двигатели и оружейные системы. Неподчинение приведет к немедленному возмездию. Повторяю…
– Пять македонских децирем… – задумчиво пробормотал Аттилий.
– У вас нет ни единого шанса, трибун, – заметил Замабал. – Даже в союзе со мной… ха-ха-ха! в союзе со мной… ХА-ХА-ХА!!!
Все еще смеясь, коварный пуниец оборвал связь.
В пробоинах звездолета по-прежнему свистел ветер.
* * * * *
Военный трибун Клавдий Аттилий Паролон и саран Замабал Карка стояли перед антинавархом Ипсилантиусом, вытянувшись по стойке "смирно", и чувствовали себя провинившимися школьниками.
– Вольно, – скомандовал македонец, оценив их выправку. – Что вы можете сказать в свое оправдание?
– Он первый начал, – похоже, коварный пуниец решил и вести себя как школьник.
Аттилий счел ниже своего достоинства реагировать на подобную наглую и бессовестную ложь.
– Трибун?
Аттилий продолжал гордо молчать. Если понадобится, он засунет в реактор свою левую руку… нет, правую… или даже обе, но этот македонский мерзавец ничего от него не добьется!
– Еще двое классических суток назад вы могли бы поставить меня в неудобное положение, – заявил Ипсилантиус, – но вчера я получил специальное послание из Дельты Пиреуса. Господа, имею честь сообщить вам, что в настоящее время Великая Македонская Космократия находится в состоянии войны с Универсальной Римской Республикой.
– А… – заикнулся карфагенский капитан.
– Суффеты Нового Города уже объявили, что вступают в войну на нашей стороне, – сообщил македонец. – Поэтому в официальном докладе Космократору я сообщу, что римский агрессор вторгся в наше пространство, а наши доблестные карфагенские союзники храбро вступили на защиту… – Ипсилантиус в душе тоже был поэтом. Впрочем, как и большинство его современников-космонавтов, к какой бы из великих человеческих империй они не принадлежали.
– Таким образом…
– Саран Замабал, вы наш гость; трибун Аттилий, вы наш пленник. К сожалению, "Лоно Астарты" получила слишком тяжелые повреждения. Мы не сможет ее отремонтировать или отбуксировать в ближайший порт. Бирему придется взорвать.
Карфагенский капитан всхлипнул.
– "Гнев Юпитера" в лучшем состоянии, но…
– Позвольте мне остаться на моем корабле, – внезапно заговорил Аттилий.
– Ах, эти римляне, – покачал головой Ипсилантиус. – Смерть или слава, честь или жизнь, плен или позор… – македонец запутался и остановился. – Да будет так, трибун. Извините, но ваш экипаж останется у нас. Даже если они пожелают последовать за вами, я не разрешу. Мы не варвары, мы не позволяем нашим пленникам предаваться массовому самоубийству. Я достаточно насмотрелся на это безумие во время последней войны с нипонтийцами.
– Нипонтийцы выиграли эту войну, – между прочим заметил Аттилий.
– Нипонтийцы проиграли, что бы там не утверждала ваша республиканская пропаганда.
– Они выиграли! – гордо вскинулся трибун. – Они потерпели поражение на поле битвы и потеряли независимость, но сохранили культуру и традиции! Они сохранили честь! Так будет и с Римом! Вам никогда его не сломить! Миллионы граждан Республики…
Антинаварх изобразил на лице страдальческое выражение и закрыл уши; пуниец Замабал последовал его примеру.
"А ведь я честно выиграл это сражение", – подумал Аттилий, когда его трирема покинула орбиту и принялась разгоняться в направлении Альфы Базилеуса. – "Я разбил пунийцев и заставил их капитана признать поражение. Если бы не македонцы… Тупые македонцы".
Тупые македонцы приняли "Гнев Юпитера" за обычный космический корабль римской постройки. Они подумали, что трирема с Аттилием на борту без остатка сгорит в хромосфере оранжевой звезды.
Как бы не так.
ГЛАВА ВТОРАЯ = НЕПРИЯТНЫЕ ПОВОРОТЫ =
Древние эллины знали только шесть планет Солнечной системы, получивших имена величайших греческих богов. Александрийские астрономы позднейших времен добавили к ним еще две. Поскольку их религия к тому времени претерпела целый ряд значительных трансформаций, эти новые миры были названы в честь людей, пусть и божественного происхождения. Седьмой планете придворные льстецы дали имя Антиоха (тринадцатого или четырнадцатого по счету). И как угадали! Подобно своему царственному тезке, зеленый газовый гигант проводил все свое время, лежа на боку. Восьмая планета была названа Александром, а ее спутники – именами друзей и полководцев Александра. Самый большой спутник, как и в жизни, получил имя Гефестиона. Впрочем, возведенный на нем город (если можно назвать городом военную крепость на десять тысяч человек) был снова назван в честь великого македонца – Александрия Космическая.
Среди высших офицеров Космократии пост гефестионского сатрапа считался чем-то средним между ссылкой и синекурой. С одной стороны, пребывание на одной из многочисленных кислородных планет Галактики считалось более престижным. С другой стороны, любой пост в Солнечной системе позволял находиться в двух шагах от Колыбели и влиять на События и Решения. Как бы то ни было, стратег Гераклий, теперешний сатрап Гефестиона, был доволен своим назначением. Он любил тишину, покой и планетки с невысокой гравитацией. Невысокая гравитация помогала ему легче переносить полученные в прежних битвах раны и плести интриги. Как и сейчас.
Война шла третий месяц подряд, и из глубин Галактики приходили страшные сообщения о колоссальных битвах и огромных потерях, но в Солнечной системе царило удивительное спокойствие. Время от времени на экранах радаров мелькали дипломатические и госпитальные корабли, а ближайший сосед, римский проконсул системы Антиоха, даже имел наглость раз в две недели заявляться в гости. Так повелось еще с Четвертой Маркоманнской войны, отгремевшей две сотни лет назад. Колыбель неприкосновенна. Ну и прочие планеты Солнца. От греха подальше. Во всех смыслах.
Космические путешествия позволили грекам, римлянам и другим и наследникам древних героев вблизи посмотреть на Марс, Юпитер и Сатурн (сатрап Гераклий провел много лет посланником в одной из римских систем и привык называть планеты латинскими именами). Потрясенные их мощью и величием, они принялись возводить на орбитах и малых спутниках новые храмы своим богам. Вот они, боги, гигантские шары из камня и газа, льда и огня, жидкого металла и бешеных энергий. Теперь в этом мало кто сомневался. Разумеется, были всякие еретики, но их обычно приносили в жертву, сбрасывая на поверхность Юпитера или другого бога. Иногда даже Солнца.
А другие звезды и планеты? А им пусть поклоняются инопланетяне.
Обо всем этом размышлял сатрап Гераклий, стоя у обзорного экрана в своем кабинете, на вершине одной из циклопических башен, окружавших Александрию Космическую. Половину черного неба, как и всегда, занимал голубой диск Александра. Если напрячь глаза, справа от него можно было увидеть Кратер. И даже кратеры на его поверхности.
В дверь постучали. Те же и…
– Сатрап, мне показалось, что вас это заинтересует.
Сменарх Аристид, капитан приписанной к базе квинкиремы "Дар Посейдона", патрулировал окрестности Солнечной системы. Шпионил за соседями и следил за дальними подступами. Это было скучно, но иногда приносило те самые плоды.
– Мы обнаружили еще один планетоид, не помеченный на картах.
Гераклий кивнул. За орбитой Александра хватало космического мусора. Первую из открытых малых планет даже собирались причислить к сонму олимпийских богов. Но очень скоро обнаружилось, что ледяных шаров и каменных обломков на границах Солнечной системы куда больше, чем в самом Фаэтонском поясе. Эти миры никого не интересовали. Человечеству вполне хватало кислородных планет в глубинах Галактики.
