Михаил Перешивкин - Хозяева леса и другие рассказы
— Да, да. Вы безусловно правы. Я что-то совсем запамятовал. Ну так что? Собираем вещи и в дорогу.
— Ну вы и сказанете. Какие вещи, Кирилл Палыч. Я сколько вас помню, у вас всегда этот плащ был, и зимой и летом.
— Это вы сказанете, Александр Михайлович. Пусть вам будет стыдно, когда мы придем в поселок, а на вас эта телогрейка, десятилетней давности. Вот мы посмеемся.
— А что? Нормальная телогрейка. И не перед кем я не стыжусь.
— Конечно не стыдишься, тебя же в ней только я и вижу, да и олени перед смертью.
— Да ее всего лишь постирать надо и делов-то.
— Ну, ладно, Александр Михайлович, хозяин — барин.
— А как нам юношу вести? — оба старичка поглядели в правый конец комнаты, где на раскладушке, лежал парнишка лет двадцати шести.
— Ну мы же донесли его сюда как-то.
— Донести на плече пару километров, Кирилл Палыч, это не проблема. А вот нести его более трех суток… Вот это проблема.
— Но как я посмотрю бедняги совсем плохо. Делать нечего, придется нести…
* * *— Вы, Кирилл Павлович, не устали? А то давайте я понесу.
— Нет, Александр Михайлович, я не капельки не устал. Иди спокойно, не переживайте за меня.
— Ну как скажите. А помните, как мы с вами зайца двух метрового пристрелили? Вы тогда так же сказали, а потом у вас неделя спина болела. Помните?
— Конечно помню, хоть это и было лет пятнадцать назад. В те годы еще снег летом падал, такой темноватый.
— Так это наверное какое-нибудь там «Глобальное похолодание» произошло. Помните у нас, когда еще радиоприемник работал, лет тридцать назад, там как раз и передавали, что с года на год чего-то глобальное ждут.
— Так тогда не так уж и холодно было, Александр Михалыч.
— Ну, в общем, это не наше дело, Кирилл Палыч.
— Вы категорически правы.
Таким образом старички продвигались все ближе и ближе к «цивилизации».
— Смотрите, Кирилл Палыч, что-то сегодня рано темнеет. А вроде бы разгар лета. Ну значит я правильно говорю. Какое-то «Глобальное потепление»
— Нет, Александр Михалыч, вы с начало сказали «похолодание»
— Я с вами не согласен. Я лучше знаю, что я сказал. А сказал я «потепление»
— А я говорю, что ты Александр Михалыч, сказал «похолодание»…
— Положите меня. — Раздался знакомый голос из-за спины Кирилла Павловича.
— Конечно, сынок. — Старички положили молодого пилота под какую-то не обычно здоровую сосну. — Ты как?
— Ох… Что там с экипажам?
— Похоронили мы их.
— Моя вина…
— А что собственно случилось? Почему вы разбились. Вас подбили, да?
— Нет папаша, нет… Мы из Питера летели в Новосибирск. Мы как только самолет в аэропорту заправили, даже шланги убрать не успели, на нас тут же «черные» полезли. Ну мы давай скорей отстреливаться, а шланг то я вытащил, а закрыть забыл… Ай, как в боку колит.
— Давай я тебе повязку поменяю. А ты продолжай. — Сказал Александр Михайлович и принялся за дело.
— Ну так вот. Мне подполковник кричит «Взлетай, не жди нас». Ну я от страха про все забыл, влетел в кабину, говорю Антону Палычу «Взлетаем!»…
— Прости я тебя перебью, а кто такой этот Антон Палыч?
— Это… был наш главный пилот.
— Не перебивай человека, видишь, рассказывает. — Рявкнул Александр Михайлович на своего товарища.
— Больше не буду. — Обиженно ответил Кирилл Павлович.
— … ну он закрыл люк…
— Кто, главный пилот?
— Да он.
Кирилл Павлович, не одобрительно взглянул на товарища и продолжил слушать.
— Только мы отошли от произошедшего, как у нас один двигатель отказал. «Ничего, у нас второй есть» уверенно сказал командир. И я не стал беспокоиться. Прошло часа три, как штурман заявил, что пахнет чем-то горелым. Он вышел из кабины глянуть, чем пахнет. Когда он вернулся, был весь обгоревший и сказал, что там все полыхает. Мы глянули на датчики, а там… Практически все, что только можно отказало! Штурман в панике, я тоже, а Командир говорит мне. «Сейчас Андрейка, садиться будем». Не успел он толком договорить, как в люковом отсеке что-то взорвалось, и я долбанулся об штурвал головой и отключился. Вот такие вот дела.
— Значит, все-таки воюете?
— А как с ними не воевать? Сами первые к нам полезли. Мы может с ними бы общий язык нашли. А они…
— А как там в Новосибирске? Есть эти «черные»?
— Не знаю, я туда первый раз летел. Мы же туда хозяйственные товары везли. А договор между городами только год назад подписали.
— А что, у нас еще городами воевали?
— Нет конечно, кому это надо? Просто раньше связи никакой не было, а год назад, сами к нам пришли. Пешком! Представляете, как это опасно?
— А чего опасного-то?
— Так эти твари по всей Росси шастают.
— Значит, мы проиграли войну… — С недоразумением спросил Александр Михайлович.
— Конечно, проиграли. — С усмешкой в голосе ответил Андрейка.
— Ну дела, Кирилл Палыч… Видать долго мы с вами по лесам блуждали. Вон видите, что в мире происходит без нас.
— А может оно к лучшему, Александр Михалыч, без нас то? Мы вон в лесу сидим, а эти «твари», как выразился Андрей, по городам бегают.
— Ты прав, Кирилл Палыч, оно без нас лучше…Кстати, а кто эти «черные», народ Кавказа что ли? — Обратился Александр Михайлович к младшему пилоту, но тот уже спал.
— Мы с вами заболтались. Совсем уж темно стало, давайте разожжем костер. Как вам такая идея, Александр Михалыч?
* * *— И все же я не могу понять кто же эти черные? Может террористы? — Говорил Александр Михайлович, лежа у костра.
— Вот вы, Александр Михайлович, всегда были не терпеливы. Завтра парнишка проснется, и мы спросим. Успокаивайте себя лишь тем, что у самолета пахло не обгоревшими людьми, как вы меня смели в том обвинить, а хозяйственными товарами.
— Ну за это вы меня извините, Кирилл Палыч. А на счет «черных» у меня еще идейка появилась, может быть это гастарбайтеры, на нас обозлились, вот и объявили войну? Они же раньше повсюду были…
— Вы, Александр Михайлович, явно сегодня утомились, давайте спать.
На утро старички обнаружили, что Андрейке совсем плохо. За ночь он потерял слишком много крови. В особенности это очень огорчило Александра Михайловича, т. к. тот надеялся спросить кто же такие «черные».
Спустя нескольких часов вся компания добралась до поселка «Лось».
— О-о, видать, Кирилл Палыч, его давным-давно забросили.
— Как же так? Я был тут лет тридцать назад, так тут все было в порядке. Этот поселок казался мне очень даже процветающим.
— А, понятно куда ты ходил в девяностых, когда мы с тобой поссорились.
— Прям Шерлах Холмс какой-то. Ничего от тебя не скрыть. Ладно, давай двигаться дальше, а то так и до заката в Сидоровку не попадем.
Кирилл Палыч оказался прав. К Сидоровке они дошли лишь на следующий день.
До поселка оставалось еще метров триста, как Кирилл Палыч насторожился.
— Александр Михайлович, вы ни чего не чувствуете?
— А что я должен чувствовать, Кирилл Павлович?
— Как будто здесь что-то не доброе… Как тогда, года два назад помнишь?
— Лучше не напоминай мне.
— Вот и не буду. Да только, что-то на душе у меня плохо. Плохое там, Александр Михалыч.
— Ну рас так, то давай я схожу, а потом и вам дам знать. А то вдруг там эти «черные». — Он жалобно взглянул на Андрейку, висящего на плечах у Кирилла Палыча. — Жаль я все-таки не знаю кто это, а то вдруг монстры какие-нибудь.
— Сплюнь. — Оба поплевали через правое плечо.
— Ладно, я пошел.
Издалека поселок казался целостным. «Первый хороший признак» — Подумал Александр Михайлович. Но чем ближе он подходил, тем больше он убеждался в своей не правоте. Многие из зданий были сгоревшими и на них были какие-то пометки. «Это так раньше делали в период чумы, помечали здание, что бы знать где живут заболевшие» — Рассуждал старичок. Чем дальше он продвигался в село, тем больше становилось таких зданий. Однако он не хотел идти обратно, так как слышал вдалеке неразборчивый голос людей.
— Кажется за этим поворотом. — Подумал Александр Михалыч, и резко завернул. В пяти шагах от него спиной стояли две, очень массивные фигуры, в драных лохмотьях, свойственных для деревни, и что-то очень громко бубнили. — Э… Здравствуйте. — Снимая с плеча ружье, сказал старичок. Но обе фигуры не обращали на него никакого внимания. — Здравствуйте — Повторил он. — В ответ фигуры затихли. Обождав еще с пол минуты, старик добавил. — Меня зовут Александр Михайлович.
Тут он услышал чьи-то шаги у себя за спиной. Обернувшись, он обомлел… В метрах десяти от него стояла почти такая же фигура, только стояла она лицом к нему. Это было изуродованное лицо, капельку походившее на свинячие. Изо рта торчали десятки мелких, но жутко острых зубов. Один из глаз торчал из щеки и в общем все остальное было тоже перекошено. Понимая, что дружелюбно они явно не настроены, старичок повернулся обратно и пальнул по одной из фигур стоящих прямо перед ним. В двустволке оставался еще один патрон, и надо было решить, в кого из них он полетит. Долго не раздумывая, он стрельнул по второй фигуре стоящей уже лицом к нему. Но та успела отскочить и ударила Александра Михайловича в плечо с такой силой, что он пробил собою стенку сгоревшего дома и потерял сознание.
