Джеймс Госс - Доктор Кто. Клетка крови
– Вы спрашивали, сэр… – безжизненным голосом отозвался 428-й. Неужели первые признаки поражения? – Вы спрашивали, знаю ли я, кто вы такой, а я в ответ поднял тему природы личности и самовосприятия. Вопрос непростой, – он пожал плечами. – Мне следовало бы догадаться. Сэр.
– В таком случае я повторю свой вопрос, Заключенный 428. Вы знаете, кто я такой?
Заключенный 428 уже успел побыть неприветливым, сердитым, грубым и дружелюбным. Сейчас же он лишь зевнул.
– Да, сэр. Вы хотите услышать, что мы находимся в тюрьме на астероиде в открытом космосе. А вы – Управитель, ее начальник.
– Очень хорошо, 428-й, – ободряюще сказал я. – Но это не просто тюрьма. Это – Тюрьма, с большой буквы. И отправляют сюда только самых прожженных, самых опасных преступников. Из надежных источников мне известно, что вы – худший из многих…
– Но я же невиновен! – гневно воскликнул 428-й.
– Конечно, конечно, как и все здесь, я знаю, – с укором ответил я. – Пожалуйста, больше меня не перебивайте, иначе мне придется попросить Караульного что-нибудь вам отрезать. Так вот, мне известно, что вы – самый опасный преступник в секторе, виновный в чудовищных преступлениях против властей Родины. Но, – продолжал я так же непринужденно, как вел себя 428-й, – вот что я вам скажу. Подробности ваших деяний меня совершенно не интересуют. Все это в прошлом. Здесь вы под моей опекой. Всех заключенных я считаю своими друзьями. И я был бы рад добавить вас в этот список. Я могу это сделать, 428-й? – я слегка подался вперед и улыбнулся.
428-й задумался.
– Я не привык обращаться к своим друзьям «сэр».
– Сделайте для меня исключение, на то есть веские причины, – ответил я. – У вас, 428-й, большие неприятности, и…
– Может, хватит? – рявкнул 428-й. – Меня зовут Доктор.
– Похоже на криминальную кличку. И потом, имена здесь запрещены.
– Ну раз уж мы теперь друзья, давайте оба сделаем исключение друг для друга. Как вам мысль?
Порой приходится действовать вопреки Уставу, чтобы добиться положительных результатов. Я был рад, что Бентли этого не видит. Она бы точно не одобрила.
– Договорились, Доктор, – сказал я с самой любезной из своих улыбок. – Вам известно, почему вас привели сюда?
428-й задумался.
– Из-за побега, да?
– Правильно! Очень хорошо, 428-й, да, именно из-за побега. Вы прибыли сюда недавно, и вам еще многое предстоит усвоить. Из Тюрьмы не сбежать. Даже если вы продолжите выбираться из камеры, есть еще Караульные, стражи под началом Бентли, стены, заборы, внешние оборонные сооружения, а потом – очень долгая дорога домой через открытый космос. Если вы не заметили этого по прибытии, мы находимся на астероиде на самом краю системы. Время от времени приходят судна снабжения, и больше ничего. Выбраться отсюда невозможно, и все же вы продолжаете пытаться.
– Это верно, – 428-й кивнул. – Считайте, что так я коротаю время.
– Некоторые заключенные плетут корзины. Говорят, это успокаивает.
– На плетение как-то никогда времени не хватало, – пробормотал 428-й. – Если вы не против, я лучше продолжу сбегать.
– Разумеется, не против. Будьте как дома, – я великодушно отмахнулся и похлопал 428-го по плечу. И с удовольствием отметил, что тот слегка поморщился. Да, ему определенно было немного больно. – Сбегайте сколько хотите. Навыки моих сотрудников не вызывают у меня сомнений, и уверен, практика им не повредит. А благодаря вам практики у них в последнее время предостаточно.
– К вашим услугам, – самодовольно сказал Заключенный 428.
Я подавил желание засунуть его в сжигатель и мило улыбнулся.
– Что ж, полагаю, у каждого должно быть занятие, – я встал, давая понять, что более его не задерживаю. – Ступайте обратно в камеру, 428-й. Можете и дальше наслаждаться своими выходками.
– Вы не понимаете, Доктор, – 428-й не двинулся с места.
– Прошу прощения?
– Вы не понимаете, сэр, – повторил Заключенный 428. – Я сбежал с одной-единственной целью. Чтобы познакомиться с вами.
– Правда? – я замолк, давая 428-му возможность рассказать больше, и с любопытством подался вперед. – Вы хотели со мной познакомиться?
– Да, – ответил он.
– Что ж, рад, что благодаря мне вы достигли желаемого, – я удовлетворенно кивнул. – Может, теперь возьметесь учить какой-нибудь язык? – улыбнувшись, я подал знак Караульным. – Отведите его обратно в камеру.
– Да нет же, дурень… сэр! – гневно воскликнул Доктор, вскочил на ноги и перегнулся через стол, глядя мне прямо в глаза. Караульный приблизился к нему и обхватил наэлектризованными усиками. – Я должен был вас увидеть! – яростно крикнул он, не обращая внимания на боль. – Предупредить! Вы ведь и понятия не имеете, что здесь на самом деле происходит, верно? Если вы меня не послушаете, многие могут погибнуть!
Глава 2
Не в моих правилах копаться в прошлом заключенных. У каждого свои скелеты в шкафу, так ведь? Я стараюсь не лезть в чужие дела. Когда я сказал Заключенному 428, что хочу быть его другом и что меня не касаются подробности его преступлений, я говорил совершенно серьезно.
И все же он вел себя необычно. С новоприбывшими это часто бывает. Тюрьма – своеобразное место, к ней привыкаешь не сразу. Помню, когда я впервые увидел ее из шаттла, мое настроение, и без того паршивое, залезло мне в ботинки и спряталось в носках. Я знал, как выглядит Тюрьма, поскольку на прежней должности помогал ее проектировать. Но осознавать, что ты помог создать нечто столь блеклое и холодное, в то время как все миры нашей системы до сих пор ярки и красочны, – просто невыносимо. Антигравитационные пояса и оборонные сооружения мерцали, освещая тьму маленькими огоньками. При взгляде на них порой удавалось потешить себя обманчивой мыслью, что серый превратился в насыщенный фиолетовый или даже приобрел легкий голубоватый оттенок.
На самом же деле астероид был лишь каменным утесом в космосе – огромным, мрачным, неприступным и совершенно безнадежным. Мы взяли никому не нужный кусок камня и поместили туда самых ненужных людей. И забыли о них.
Помню, как мой шаттл приближался к Тюрьме, и в голову мне полезли ребяческие мысли – я размышлял о том, как отсюда можно сбежать. Как бы я поступил, оказавшись здесь узником? Как бы выбрался из клетки? Как бы сбежал с астероида? Я думал и думал об этом, не в силах удержаться. Но утес надвигался, и вскоре мечты развеялись. Наверное, это изменило меня раз и навсегда.
Сказать по правде, в большей части охранных систем нет никакой нужды – из этой тюрьмы все равно не сбежать. Шаттлы даже не приземляются; вместо этого транспорт, уже не возвращаясь назад, минует Оборонную Станцию и поставляет припасы и заключенных прямо в зону приема. Некоторые узники, конечно, все равно пытаются выбраться, но хорошо это никогда не кончается. Выход отсюда только один – смерть. Рано или поздно это понимают все. И после этого с ними уже не бывает никаких хлопот.
Но что насчет Заключенного 428, предпочитающего называться Доктором? А что тут скажешь? Таких, как он, я перевидал немало. Он будет кричать, ораторствовать, организует сначала подпольное протестное движение, затем другое, более явное. Следом – утомительные бунты, открытая агитация, возможно, самодельная газета, несколько попыток массового побега. Неизбежны потери (с его стороны), а через некоторое время все сторонники его покинут, и Заключенный 428 останется один, в отчаянии еще большем, чем сейчас.
Я хотел помочь ему избежать всего этого. Как же иначе? Таков мой долг. Доктор был моим другом, желал он того или нет. И именно поэтому я собирался нарушить данное самому себе обещание и разузнать о нем побольше. Исключительно ради его же собственного блага, не более того.
Я вызвал Бентли, и она вошла – такая же суровая и безупречная, как и всегда.
– Забавный вышел разговор, правда, Бентли? – сказал я.
– Если вы так считаете, Управитель, – тон Бентли был бесстрастным, но уголки губ слегка дрогнули. Она всегда дразнила меня намеками на улыбку. Лишь раз мне довелось увидеть, как она улыбается, – когда попытка побега обернулась ужасающей неудачей. Бедная Марианна. Если честно, я даже рад, что с тех пор никогда не видел, как улыбается Бентли.
– Выпьешь со мной чаю?
Бентли склонила голову в знак согласия.
– Если таков ваш приказ.
– Это скорее дружеский жест, чем приказ.
Мы не были друзьями, и притворяться было глупо. Но я все равно пытался. Хоть Бентли и работала на меня, относилась она ко мне не лучше, чем к заключенным. Что бы я ни делал, как бы суров, аккуратен и точен я ни был, она всегда вела себя со мной так, будто у меня на униформе пятна от варенья. Даже не знаю, зачем я вообще предложил ей чай. Глупая затея. Но что сделано, то сделано, отступать поздно. Я улыбнулся ей, возможно, слегка натянуто. Коллеги просто выпьют вместе, ничего особенного. Караульный принес чай, и мы оба притворились, что он нам нравится. Впрочем, напиток был и впрямь неплох, если не задумываться, откуда на астероиде вообще берется чай. Или вода.
