Андрей Посняков - Кокон
— А не боишься, что номер определят? — отсмеявшись, поинтересовалась Ника. — Как бы не взяли за жабры!
— Не возьмут, — отмахнулся Максим. — Я на стационарный звонил, участковым, а не в дежурку. О! Смотри, смотри: едут! — спустя какое-то время воскликнул он.
Расцвечивая округу синими сполохами мигалок, к магазину «Весна», не особенно торопясь, подкатил серый уазик вневедомственной охраны. Правда, пока милиционеры выбирались из машины, подростки уже дали деру.
— Вы б еще сирену включили, деятели! — желчно прокомментировал Максим, повернулся к своей спутнице и похлопал ее по плечу: — Ну, ма шери, пора! Место свободно. Только ты, главное, красиво все изобрази, чтоб ясно всем было: настоящие граффитеры поработали, даже скорее всего питерские. И это… не бойся.
— Да я и не боюсь. — Прихватив сумку с баллончиками, Вероника вышла из машины и обернулась. — Наоборот — прикольно.
Выпустив девчонку, Максим отогнал машину во двор, чтоб тут не отсвечивать, и со скучающим видом медленно зашагал к «Весне». Типа прогуливался.
А Ника работала классно — красиво и быстро. И десяти минут не прошло, как весь фасад магазина был изрисован.
— Ну, ты молодец, — уже в машине похвал Макс. — Прямо как настоящая графтерша… или граффитерша — не знаю, как правильно.
— А я и есть настоящая, — на полном серьезе отозвалась девушка. — Правда, давно уже так не баловалась. А вот года три назад бывало… Ух, и отрывались же!
— Это когда весь город-то исчиркали?
— Не исчиркали, а изрисовали.
— Ну ладно. Поехали дальше.
Максим и не пытался скрыть свое удивление — вот ведь как, оказывается, в жизни бывает: думаешь, что знаешь о человеке все, ан нет! Вон Вероника с какой неожиданной стороны раскрылась… И не подумал бы никогда!
* * *Не попадаясь никому на глаза, они раскрасили еще один магазин и пару офисов. Может быть, вошедшая во вкус Ника отметилась бы по всему городу, если бы не начавшаяся вдруг гроза. Впрочем, не вдруг — целый день парило.
Громыхнуло так, что Макс в машине подпрыгнул… шваркнуло ветвистой молнией где-то совсем близко, потом еще и еще… А затем хлынул ливень, даже не хлынул — просто встал сплошной стеной.
— Уф! — Запрыгнув в салон, мокрая, но довольная Вероника чмокнула Максима в губы. — Блин, классно! Прямо молодость вспомнила.
— Ну-ну, старушка…
И снова громыхнуло, на этот раз уж где-то совсем близко, будто над самой головой.
— Ой, Макс, давай уже поедем. — Девушка с опаской смотрела в небо. — Ты посмотри, что делается-то! Вот это гроза! Я такой в жизни своей не видела… Ты только посмотри, какие молнии-то! Желтые, синие, оранжевые… А вон зеленая! Бабах!
— Да уж…
Покачав головой, Макс осторожно выехал на Советскую. Весь город был залит разноцветными сполохами молний, тугие капли дождя разбивались о лобовое стекло, отскакивали от мокрого асфальта тяжелыми цветными брызгами, как и молнии — синими, зелеными, желтыми…
— Красиво как! — шепотом восхищалась Ника. — Красиво… и страшно!
Они подъехали к дому Макса, а дождь так и не прекратился, наоборот, хлынул с новой силой. Грозовая канонада перекликалась с визгом и улюлюканьем автосигнализаций…
— Да уж. — Максим покачал головой. — Сегодняшней ночкой точно не уснешь…
Вероника обняла его за плечи и, поцеловав, улыбнулась:
— Так зачем же нам спать-то? Чем-нибудь поинтересней займемся… Ну, пошли уже, вылезай!
— Подожди… может, стихнет еще.
— У! Да он до утра не стихнет!
— Фонарь… — вдруг тихо произнес Максим.
— Что — фонарь? — не поняла Ника.
— Вон, над подъездом… Не горит. А всегда горел. И вон там — горели…
— Так гроза же! Вот электричество и выключили…
— Или само отключилось…
— Да… или само…
Они все же промокли — еще бы! — хватило и нескольких секунд, поднялись пешком на пятый этаж — лифт тоже не работал.
Войдя в прихожую, Максим по привычке щелкнул выключателем… тщетно… махнул рукой, засмеялся:
— Теперь мы здесь с тобой как дикари будем.
— Не только мы…
Ника улыбнулась, побежала в ванную:
— Опа! Горячая вода есть!
Для городка это было действительно нечто. Горячая вода — летом! Что и говорить — повезло.
Не отличавшаяся излишней стеснительностью Вероника сбросила с себя бесформенную мокрую хламиду с капюшоном — что-то молодежное. Макс, хоть и не считал себя стариком, предпочитал более классический стиль. Хламида полетела на пол, туда же — топик… затем и джинсы, трусики…
— Макс, у тебя свечки-то есть?
— Да найдем…
— Кажется, где-то здесь…
Максим нагнулся к шкафу… И почувствовал, как Ника подкралась сзади, набросилась, словно пантера, покрывая поцелуями шею…
Ну почему бы и нет? В конце концов — за этим сюда и приехали, ну, еще поспать… так завтра выходной, выспаться можно… и не только выспаться…
* * *…Ника изгибалась, стонала с такой недюжинной страстью, что Макс всерьез опасался за уши соседей. Бедняги… Видно, не придется им сегодня поспать.
Гибкое тело девушки казалось таким горячим, что можно было обжечься, небольшая тугая грудь с твердыми коричневыми сосками напоминала бутон лотоса, на плоском животике, рядом с пупком, была сделана цветная татуировка — распустившая крылья бабочка, что-то подобное имелось и на левой ягодице, и между лопатками.
— Ах, милый… — Вероника блаженно закатывала глаза. — Здорово, что сегодня электричество вырубили, правда?
— Ну… не знаю…
— Так даже интереснее! Так ты нашел свечки?
— Ах да… да…
Максим протянул руку с дивана, поднял с пола коробку:
— Вот!
— Вау! Красивые какие. Вот эту мне зажги и ту… зеленую… Представляешь, как здорово бы было, если б у них еще и пламя было такое же цветное?
— Да у нас и так тут… — Макс кивнул на улицу. — Ты только взгляни — настоящая цветомузыка!
За окнами по-прежнему взрывались разноцветные молнии, их блики — зеленые, синие, красные — пробегали по потолку и обнаженным телам любовников, окрашивая их, словно цирковое трико.
— Посмотри, — смеялась Ника. — Ты сейчас — ярко-зеленый… а вот теперь — голубой! Ну, не обижайся, я ведь не в том смысле…
— Ты мыться-то пойдешь, ма шери?
— Да, да… А ты музыку мне включи!
— Ага… музыку. Электричества-то нету!
— Что ж, придется самой петь… Или, лучше, тебе! Хотя у тебя слуха нет…
— Это почему же нет? — обиделся Макс. — Я, между прочим, в детстве еще в хоре пел. Покуда не выгнали. Так что спою… Ваши пальцы пахнут ладаном, а в ресницах спит печаль. Ничего теперь не надо нам, никого теперь не жаль…
— Что это ты такое поешь? — Вероника пустила в ванную воду.
— Вертинский…
— Макс, а где у тебя пена… ну, или соль?
— Соль на кухне… принести?
— Угу…
Макс торопливо пошарил в столе, отыскал солонку…
— На, ма шери…
— Максим… Давно хотела спросить… Ты почему меня все время Машей называешь? Так твою бывшую девушку звали, да?
— При чем тут Маша? — подавая солонку, обескураженно переспросил молодой человек. — Не было у меня никогда никаких Маш, Наташ… А! Ма шери — так я тебя называю. Это по-французски — моя дорогая.
— Ты что принес? — Погрузившаяся в ванну девушка неожиданно расхохоталась. — Вот это вот что? Это…
— Соль. — Максим пожал плечами. — Ты ведь сама просила.
— Для ванны соль я просила! Для ванны! Знаешь, есть такие… Эх… ладно уж… не уходи — спинку потрешь…
А вот его прежняя подружка, Олеся, с которой все было серьезно… уж куда серьезнее… почему-то терпеть не могла мокрого секса — в той же ванной, как сейчас с Никой, или в душе… До или после — пожалуйста, за-ради бога, а вот там… Ну не нравилось ей…
— Милый, ты чего такой вялый? Задумался о чем-то? Девушку свою прошлую вспомнил?
Вот зараза! Что она, мысли читает?
Ох, изогнулась, как кошка… водой плеснула, хитро так улыбнулась, прищурилась:
— Милый, а ты меня завтра вечером в Питер отвезешь? Ну, помнишь, я позавчера отпрашивалась, к подружкам?
По-правде говоря, Максим ничего подобного не помнил, но на всякий случай кивнул. Может, и отпрашивалась, да пусть себе съездит, все равно — не сезон пока что. Хотя… а почему он-то ее должен возить? Что, и в самом деле обещал?
— Обещал, обещал. — Выбираясь из ванны, Вероника едва не опрокинула горящую свечку. — Ну, когда мы это… в офисе на столе прямо… Ну, еще телефон упал!
— А-а-а…
Секс на столе Макс помнил. А вот чтобы что-то там обещал…
— Душно как! — Девушка обняла себя за плечи. — А давай балкон откроем.
— Так дождь же!
— И что? Он же теплый.
Пожав плечами, Максим распахнул балконную дверь, впуская в квартиру — съемную однокомнатную хату, правда, с евроремонтом — влажный грозовой воздух.
