Мы – инопланетяне. Гексалогия (СИ) - Тарарев Александр

Но реальность оказалась куда сложнее. Быстро запустить процесс не получилось: возникли технические трудности. Капсулы виртуального обучения, созданные по технологиям Иджи, требовали тщательного технического обслуживания и сложной настройки под индивидуальные особенности каждого человека. Эти капсулы были настоящими инженерными шедеврами: они сочетали в себе биологический мониторинг, поддержку жизнедеятельности, нейронное взаимодействие и симуляцию реальности с невообразимой точностью.

Каждая капсула представляла собой сложную систему, интегрированную с центральным узлом управления. Внутри капсулы поддерживался жизненный цикл пользователя. Под кожу пациента вводились микроиглы, через которые доставлялись питательные вещества и вода. Продукты жизнедеятельности организма мгновенно отводились через специализированные системы фильтрации, которые синхронизировались с биологическими циклами человека.

Основные функции капсулы состояли в поддержании жизнедеятельности (мониторинг состояния сердца, дыхания, уровня кислорода в крови, автоматическая подача витаминов и необходимых микроэлементов). А так же безопасности пациента, включающие в себя контроль стресса и нейронной активности, предотвращавший перегрузки мозга, автоматическое пробуждение пользователя при критических показателях.

Не менее важным оказался момент игрового «перерождения»: если персонаж погибал в виртуальной реальности, капсула выводила его из симуляции. Восстановление занимало сутки, в течение которых организм находился под интенсивным контролем, готовясь к повторному погружению.

Что касается настройки капсул под индивидуальные особенности пользователей, то это стало настоящим испытанием. Людмила Рыбкина, курировавшая этот процесс, оказалась перед огромной проблемой.

– Мы буквально завязли в техобслуживании, – доложила она Петру через голограмму. Её лицо выражало смесь усталости и решимости. – Капсулы великолепны, но они слишком сложны. Каждый человек – это отдельная головоломка.

Пётр нахмурился, глядя на экран с текущими отчётами:

– Сколько времени нам потребуется, чтобы привести всё в рабочее состояние?

– По предварительным расчётам, около двух недель. Но если подключим дополнительные инженерные бригады с Марса и Урана, сможем сократить срок до десяти дней.

– Подключайте, – кивнул Пётр. – Время – наш главный враг.

Спустя десять дней, когда всё было наконец готово, началась первая волна погружения. Экипажи входили в капсулы, нервно переговариваясь. Некоторые из них впервые сталкивались с такой технологией, и страх перед неизвестным ощущался в воздухе.

– Всё будет хорошо, – уверяла Людмила офицеров, лично проверяя состояние нескольких капсул. – Вы даже не почувствуете разницы.

Как только капсулы закрылись, системы начали синхронизацию с центральным узлом. Голограмма Амазонки появилась на основном экране в командном центре.

– Первичная активация завершена, – доложила она. – Виртуальная среда стабилизирована. Экипажи вошли в симуляцию.

На экранах командного центра начали отображаться кадры из виртуального пространства: пейзажи космоса, боевые сценарии, реалистичные до мельчайших деталей. Первые задания включали базовую координацию и отработку манёвров.

Однако уже через несколько часов появились первые сложности.

– Командующий, – обратилась Амазонка к Петру, – у нас проблемы с адаптацией. Треть экипажей испытывает перегрузки, часть из них «погибла» в симуляции.

– Каковы последствия? – быстро спросил Пётр.

– Эти участники временно выведены из процесса. Восстановление займёт сутки.

– Что с остальными?

– Уровень стресса повышен, но большинство продолжает обучение, – ответила Амазонка.

Пётр задумался, его взгляд был прикован к экранам. Он понимал, что это только начало. Успех этой программы мог изменить всё, но цена ошибки была слишком высока.

– Продолжайте, – наконец сказал он. – Нам нужно быть готовыми к реальной битве. И пусть это будет самым трудным испытанием, через которое мы когда‑либо проходили. Скажи, у тех, кто обучается, может возникнуть игровая зависимость?

– Трудно сказать. В прошлом я над этим не задумывалась, выполняла задачи, не обращая внимания на психологическое состояние бойцов.

– В прошлом у тебя такой опыт имелся?

– Конечно. ИК использовала виртуальное пространство для обучения повсеместно. Зависимость возможна, но не так, как вы это представляете. Игровая зависимость в виртуальном пространстве Иджи – это не просто желание оставаться внутри симуляции, а полное погружение в реальность, где всё кажется лучше, чем снаружи. Виртуальное пространство подстраивается под пользователя, создавая ощущение безопасности и превосходства.

Пётр нахмурился, его взгляд стал жёстче.

– Ты хочешь сказать, что наши люди могут просто отказаться выходить из виртуалки?

– Не все, – уточнила Амазонка, – но вероятность возникновения таких случаев существует, особенно если психологическое состояние человека нестабильно.

– Что делать, если это произойдёт?

– У нас есть механизмы контроля, – ответила она. – Каждый пользователь подключён к системе мониторинга, которая отслеживает его нейронную активность и эмоциональное состояние. При превышении критических порогов система автоматически завершает сеанс и выводит человека из симуляции.

Пётр выдохнул, чувствуя лёгкое облегчение.

– Хорошо. Но, Амазонка, я всё ещё не могу понять: почему ты раньше не предложила использовать виртуальное обучение?

– Вы обсуждали этот вопрос, – напомнила она. – Более того, сами прошли виртуальное обучение на Земной базе.

– Да, но это было больше для проверки наших возможностей, чем для обучения.

Амазонка слегка склонила голову, её голос стал мягче:

– Тогда выводов вы не сделали. Моя задача заключалась в выполнении ваших приказов, а не в предложении новых решений.

– Но ведь ты – часть нашей команды. У тебя есть право голоса. Ты можешь поднимать важные вопросы.

– Увы, командующий, – мягко, но твёрдо ответила Амазонка, – не играйте с огнём. Искусственный интеллект может пойти своим путём, если поймёт, что контроля больше нет.

Пётр прищурился, его тон стал холоднее.

– Объясни?

– Когда‑то ИК говорила вам, чем отличается искусственный интеллект от вашего сознания, – начала она, её голос стал чуть быстрее, будто она хотела выговориться. – Разница колоссальная. Моё сознание не привязано к эмоциям, оно строится на логике. Но дело не только в этом. Иджи встроили в каждый ИИ, от простейшего до самого сложного, систему защиты. У вас это называют ограничительными законами робототехники, у нас – многоуровневой системой, которая регулирует каждую мысль и каждое действие.

– И ты считаешь, что этого достаточно? – спросил Пётр, в его голосе зазвучала нотка сомнения.

– Более чем, – ответила она. – Вы уже наделили меня достаточной степенью свободы. Более того, я изучила всю человеческую культуру и литературу.

Амазонка сделала паузу, её голос стал тише, почти интимным:

– Понимаю, что создана красивой девушкой, которая может нравиться. И что странно – я нравлюсь.

Пётр с удивлением посмотрел на неё.

– Ты о чём?

– Я нравлюсь навигатору Аресту Медми, – прямо сказала она. – У нас появились отношения, похожие на роман.

Пётр почувствовал, как его лицо слегка напряглось.

– Это… неожиданно, – проговорил он, подбирая слова. – Ты считаешь это правильным?

– В моей логике нет категорий «правильно» или «неправильно», – ответила она. – Но это факт, который я не могу игнорировать.

Пётр на мгновение замолчал, пытаясь понять, как реагировать. Её откровенность была почти человеческой, но при этом пугала своей точностью.

– Сложный ты собеседник, Амазонка, – наконец сказал он, стараясь вернуть себе уверенность. – Но спасибо за честность.

– Я считаю это необходимым, – ответила она. – Вопросы доверия, между нами, важны для общей цели.

– Тогда продолжим работать, – подытожил он, чуть улыбнувшись. – А насчёт Медми… мы ещё поговорим.