Анатолий Дроздов - Капеллан
Мы носили обычную форму. От других курсантов отличались только серебряными крестиками в уголках воротников. Но и этого хватало. Девушки заговаривали с нами на улицах и стремились познакомиться. Из-за этого нас не любили курсанты других вузов, особенно мореманы. Их уязвляло, что девочки предпочитают 'попов'. Нас регулярно пытались бить. Но рукопашку в академии преподавали отменные спецы. В драках 'попы' выносили мореманов на раз, даже уступая им численно. Начальство на это закрывало глаза. Капеллан, конечно, священник, но он еще и офицер. Какой из него командир, если не может дать сдачи? Единственное, чего требовали от нас, так это не попадаться 'комендачам'. Разбитая рожа и порванный мундир карались епитимьей. Их раздавали щедро. Священнику не пристало ходить с битой мордой! Подтекст: драться нужно уметь. Ты будущий капеллан или чмо?
В академию я поступил под фамилией матери. Так посоветовал отец. В академии учились парни из небогатых семей, а тут сын миллионера... Головатый - фамилия обычная. А вот имя редкое, но в святцах и не такое встречается. Капитон происходило от латинского capito, что означает 'голова'. Добавьте фамилию и поймете, почему меня звали 'Кап-два'.
Академию я окончил с отличием. Назначение получил в военно-космические войска. На международную базу Реджина прибыл в радужном настроении. У меня будет своя церковь, где я буду служить. А потом... Мне грезились дальние походы, открытие новых миров. В мечтах виделось, как мы высаживаемся среди туземцев, и я проповедую им Слово Божье... Обломали меня сходу.
- Пойдешь в роту! - просветил меня капеллан группировки, владыка Павел.
- Роту? - удивился я. Низшей должностью капеллана был заместитель командира батальона.
- Это не обычная рота, - хмыкнул полковник. - Конвойная. Сопровождает космические грузовики с рудным концентратом. Они лакомая добыча для пиратов, поэтому приходится охранять. То же делают и американцы. У них здесь полк, поэтому мы в соответствии с соглашением не имеем права держать бригаду, хотя грузовиков у нас больше. Поэтому придумали усиленные конвойные роты. Сокращенно УКР, в просторечии - 'укурки', - владыка усмехнулся. - По численному составу рота равна батальону. Ты назначен в шестую. Предупреждаю: контингент трудный. По боевым качествам рота лучшая в полку, но вот что касается моральных... - полковник вздохнул. - Дерутся, как черти, прости Господи! - он обмахнул себя крестом. - Но и гуляют также. Пьют, задирают американцев. Драки с ними - обычное дело. А амеры пишут жалобы, - владыка вздохнул во второй раз. - Сам понимаешь, насколько это приятно. Беда в том, что в роте этим гордятся. Напились - молодцы! Начистили рожи амерам - герои! Придумали себе неуставной знак - окурок в зубах черепа, и носят его напоказ. Дескать, знай наших! Твой предшественник не справился. Потакал нарушителям, проводил общие исповеди ...
Я кивнул. В академии нас учили: общая исповедь таинством не является. Она не ведет к сердечному сокрушению и не служит путем исправления грешника. В армии общая исповедь дозволяется лишь перед боем. Когда времени нет, а причастить нужно каждого.
- Думаю, ты справишься, - заключил напутствие владыка. - Я посмотрел твое личное дело. Драться умеешь, - он вновь усмехнулся и сделал знак. Я встал и сложил руки для благословения.
Конвойный полк дислоцировался у космопорта. Туда я добрался к вечеру. Личному составу меня представили на утреннем построении. Я ловил на себе иронические взгляды контрактников. Перед ними стоял пацан в лейтенантском мундире с наперсным крестом. Годами моложе многих из них. 'Воспитатель, млять!' - читалось в их взглядах.
- Литургия состоится в воскресенье в девять часов утра, - сказал я, когда командир роты завершил представление. - Желающих исповедаться жду ежедневно в клубе после восемнадцати часов.
Как таковой церкви в роте не было. Ею служил клуб, где в будние дни шли занятия, а в выходные проводили торжественные мероприятия. В воскресенье стулья вытаскивали, и разворачивали иконостас. Священник ставил походный алтарь. Исповедь принимали здесь же.
Я понапрасну просидел в клубе три вечера. Никто исповедоваться не пришел. Воскресную службу я начал без смирения в душе. Этому способствовал и тот факт, что вел я ее один. Предшественник не озаботился созданием в роте хотя бы малого причта . Не было даже пономаря. И это при таком количестве верующих! Из личных дел следовало, что православных у нас три сотни. Сейчас они стояли передо мной, наблюдая, как священник корячится.
Приготовив Святые Дары, я вознес молитву и обратился к пастве.
- Есть здесь исповедники?
Ответом мне было молчание.
- В таком случае причащать некого.
Я взял потир и осушил его до дна, после чего смачно закусил просфорой.
- Ни х...я себе! - воскликнул сержант в первом ряду.
Командир роты метнул на него взгляд, и сержант вжал голову в плечи. Я притворился, что не расслышал. После службы контрактники отправились в город, где растеклись по злачным местам. Накануне они получили денежное содержание, так что гулеванили от души. О чем мне сообщил утром владыка.
- Опять твои отличились! - сказал сердито. - Трех амеров отмутузили. Один из них - в госпитале. А ты в это время пьешь вино и просфорой закусываешь. В храме!
- Оставшиеся от причастников Святые Дары священник обязан употребить сам, - сообщил я.
- А то я не знаю! - рассердился полковник. - Но где сказано, что он должен делать это на виду у всех, да еще демонстративно? Гляди, Кап, допрыгаешься! На Куру сошлю.
Я мысленно перекрестился. Кура - пустынная планета на краю галактики считалась последней дырой. Туда ссылали залетчиков. Служить там было тоскливо, народ деградировал и спивался. После Куры попасть в нормальную часть было нереально.
Утро началось с физической подготовки. Контрактники выстроились у полосы препятствий помятые. Их лица их несли следы вчерашнего удовольствия. Некоторые обзавелись фингалами. Командиры взводов развели бойцов по стартовым позициям. Пары пошли. Мы с командиром роты наблюдали, как они нехотя бегут по мосткам, лезут по лестницам, прыгают в отверстия в щитах - словом, изображают штурм космического корабля.
- Ползают, как сонные мухи! - буркнул командир роты.
Я был точно такого же мнения. Внезапно заметил у стартовой позиции сержанта-матерщинника. В паре с другим контрактником он ждал своей очереди. Колебался я недолго. На мне была такая же, как и на контрактниках, полевая форма, а наперсный крест я оставил в штабе. Устав позволял не носить его на тренировках. Я подошел и дал знак партнеру сержанта отойти в сторону. Сам встал на его место.
- Вы это чего, батюшка? - удивился матерщинник.