Дмитрий Силлов - Кремль 2222. Юг
Кстати, а как он это сделал? Данила и спросил.
— Щель у него в наблюдательной башенке, бронестеклом защищенная, — пояснил стрелок. — А за ней то ли видеокамера, то ли глаза, непонятно. Да и не суть важно. Заряжаешь бронебойную пулю — и вперед.
— Так далеко ж! — не выдержал Данила.
— Снайпер, который с восьмиста метров из СВД не попадает между глаз врага, это не снайпер, а ученик снайпера.
Снайпер… Слово какое-то незнакомое, не наше, похоже. Или устаревшее. А винтовка точно, СВД называется.
— Снайпер — это твоё имя? — на всякий случай спросил Данила. И угадал.
— Можно и так сказать, — едва заметно усмехнулся стрелок. — Только сейчас давай-ка лучше твоим плечом займемся.
Сняв с плеч и осторожно положив рядом с собой обе фузеи, Снайпер освободился от рюкзака, из которого достал красную квадратную сумочку с белым крестом и надписью «Swiss doctor». Как он ее открыл, Данила так и не понял — просто за торчащий сбоку язычок потянул, вжик — и сумка распалась на две половинки. Внутри нее оказались компактно сложенные бинты, таблетки и еще что-то по мелочи для оказания первой помощи больным и увечным.
— Давай помогу латы снять, — сказал Снайпер.
— Это кольчуга! — возмутился Данила. Уж с такой-то сноровкой должен воин кольчугу от лат отличать! Если не издевается, конечно.
Но в глазах Снайпера издевки не было. В них вообще ничего не было, словно у этого человека вынули душу, а тело почему-то осталось жить.
— Это ты, суслик? Я не суслик, я барсук! Это все равно, — бормотал он себе под нос, стаскивая с разведчика железную рубаху.
— Ты о чем? — подозрительно спросил Данила.
— Не обращай внимания, это из мультика.
— Из чего?
— Из ничего, проехали. Не дергайся, а то обрывками кольчуги еще сильнее рану раздеру.
Стащив с Данилы бронь, Снайпер остальное снимать не стал, просто ловко распорол ножом подкольчужник вместе с исподней рубахой — и присвистнул слегка.
— Плохо? — спросил Данила. Хотя и без того знал, что нехорошо.
— Могло быть и лучше. Но и хуже могло, — философски заметил Снайпер. — Средняя дельта до кости распорота, правда, вдоль волокон, что радует. Но, думаю, в ближайшее время чесать затылок левой рукой не получится. Что на этот счет говорит местная народная медицина? Идеи есть?
Идей не было. Регенерон и пластырь были потрачены на крысособаку. Но того не жаль, что сделано — то сделано, и прошлого не вернуть. В аптечке оставался лишь обезболивающий корень черной ромашки, одновременно служащий снотворным. Пожевать — а дальше утро вечера мудренее.
Тем временем Снайпер покопался в своей аптечке, достал салфетки, кривую иглу, нить в пакетике и еще один зеленый пакет, не иначе с пластырем. Разложил все это прямо на аптечке, после чего достал из вещмешка флягу и, отвинтив крышку, протянул разведчику:
— Хлебни, легче будет.
— Это что? — принюхался Данила.
— Анестезия, дезинфекция внутренняя и внешняя, радиопротектор — дальше продолжать?
— Не надо, — вздохнул Данила, недолюбливающий ни брагу, ни медовуху. Но сейчас хочешь не хочешь, а надо. Шитье по-живому перетерпеть можно и без хмельного. Но коль оно есть, то сегодня уж точно отказываться не стоит, пока замученный сегодняшним днем организм не вырубился как мотор у перегревшегося биоробота.
Огненный поток ожег пищевод. Данила поперхнулся, закашлялся и выпучил глаза. Ничего себе медовуха у Снайпера!
— Спирт, — пояснил тот, забирая флягу. — Судя по реакции, спирта у вас тоже нет.
— Спирт… есть, — прохрипел Данила. — Но мало… и он… не для питья…
— Хреново, когда не для питья, — сказал Снайпер, плеснув из фляги себе на руки и на шовный материал. — И что у вас вообще есть, в Кремле вашем?
Данила продышался — и рассказал все. Есть ли смысл таиться перед человеком, который, считай, дважды тебе жизнь спас, а сейчас зашивает разорванное плечо?
— Ясно, — кивнул Снайпер, выслушав рассказ. — И что, у вас там все такие как ты, прыгучие богатыри поперек себя шире?
Данила удивленно осмотрел себя. Свой рост и вес он всегда считал средними, были в разведке реально богатыри, практически не уступающие нео ни силой, ни ростом. Это пахари да мастеровые в основном на Снайпера телосложением похожи… О чем и сказал. Но Снайпер уже думал о другом, уставившись в костер, словно хотел рассмотреть что-то в языках пламени.
— И что, вокруг вас вообще больше людей нет? — спросил он наконец после недолгой паузы.
— Не знаю, — сказал разведчик. — Из дальних разведрейдов люди не возвращаются, потому мы их давно прекратили. А вблизи Кремля людей не видели уже лет сто. Раньше, говорят, приходили убогие, в Полях Смерти покалеченные, но им ворота не открывали, гнали.
— Правильно, — кивнул Снайпер. — Здоровые члены общества берегли себя от заразы.
Что-то в его голосе Даниле не понравилось.
— А что ты бы сделал? — вступился он за предков. — Впустить облученного, от которого дозиметры зашкаливали? Чтобы потом все остальные перемерли?
— Не знаю, — сказал Снайпер. — Вопрос тонкий, не мне судить.
— И ты сам-то откуда такой взялся? — продолжал Данила, слегка заведясь то ли от выпитого спирта, то ли от темы разговора.
— С Украины, если тебя это так интересует. А какой «такой»?
Что такое «Украина», Данила не знал. Поэтому, чтобы не выглядеть блаженным в чужих глазах и не переспрашивать ответ на каждый вопрос, просто добавил:
— Ну, весь из себя стрелок шибко меткий, в экипировке, со старым оружием, для которого патронов немерено…[1]
Снайпер усмехнулся:
— Что ж, второй номер, ты имеешь право знать. Хотя, думаю, это знание ничего тебе не даст.
— Посмотрим, — буркнул Данила, скрипнув зубами.
Шил Снайпер мастерски, это чувствовалось, но при этом особо не миндальничая с раненым. А после темы с предками вообще взялся класть швы, словно валенок штопал.
— Начнем с того, что однажды один умный человек объяснил мне устройство мира. Вернее, миров, один из которых, согласно закону симметрии, есть практически точное отражение другого. Но в то же время в каждом из миров имелись незначительные отличия, которые создавали сами люди. Сам понимаешь, поколебать устройство мира достаточно сложно, море энергии требуется. Но предкам это удалось — с помощью ядерных взрывов. И сегодня в моем мире значительная область Украины представляет собой то, во что превратился сейчас твой мир — выжженную радиацией пустыню с жуткими мутировавшими жизненными формами, приспособившимися существовать в той пустыне.
— А другая часть? — спросил Данила, на некоторое время забывший о боли. «В моем мире»? Что это значит? Но об этом потом, когда Снайпер договорит. Судя по его характеру, может просто послать куда подальше и закрыться, как раковина живоглота.
