Дмитрий Силлов - Кремль 2222. Юг
Но врагов больше не было. Убитый Данилой мутант валялся в луже собственной крови. Еще один дергался в агонии у ног стрелка. Третий валялся чуть подальше и на его голову смотреть не хотелось — каша, перемешанная с мозгами. Четвертого видно не было — не иначе снесло в пролом последним выстрелом. А вдали мелькало грязно-белое пятно — это со всех ног улепетывал мудрый Кер, причем улепетывал очень быстро — не иначе страх колдовским образом излечил престарелого нео от хромоты.
— И охота тебе все время кувыркаться? — сказал незнакомец, после чего вздохнул и бросил в пролом пистолет. Снизу из-под моста раздалось отчетливое «бульк!».
— Не жаль пистоля-то? — вместо ответа спросил Данила. — Знатное оружие.
— Знатное-то знатное, только патронов к нему больше нет, — ответил стрелок. — И тяжелые эти «Пустынные орлы», сил нет.
— А зачем носил тогда, если тяжелый? — удивился разведчик.
— В карты выиграл, — пояснил незнакомец. — И выбросить жалко, и таскать влом. Хорошо, хоть сейчас пригодился.
— Да уж, неплохо, — сказал Данила — и скрипнул зубами. Рванул его мутант неслабо, это было ясно по накатившей боли, которую перестал глушить адреналин, и по теплой, прилипшей к телу рубахе. Но заниматься ранами было некогда. Ясное дело — уходить надо, пока на грохот выстрелов и пламя пожара не сбежались остальные мутанты. Да и мудрый Кер, поди, не случайно столь резво ушел в туман, сейчас, поди, строит из себя героя перед соплеменниками, горя праведной жаждой мщения.
Похоже, стрелок думал о том же.
— Рванули, — бросил он. И, скользнув взглядом по плечу Данилы, осведомился: — Помочь?
— Я сам, — выдохнул ратник, рывком поднимаясь на ноги. Потому как если по-другому, медленно, сберегая рану от случайной боли, то можно и вообще не подняться — тело, не желая терпеть запредельную боль, может погасить сознание. А так, сжав зубы и собрав волю в кулак, завсегда лучше.
Данила качнулся, но устоял.
— С мечом тебе опять не повезло, — сказал незнакомец, правильно поняв взгляд Данилы, явно собирающегося бежать к трупу мутанта, умершего от первой пули. — Его тот старикан с собой утащил. Шустрый, зараза, — сил нет. Так что давай за мной…
Данила бежал, четко сфокусировав взгляд на широкой спине в серо-зеленом пыльнике, полы которого были испачканы свежей кровью. Как и ботинки, каблуки которых некоторое время оставляли на мосту темные отчетливые следы.
Порой перед носом разведчика начинали мелькать две спины, на которых словно параллельные рельсы устроились фузеи — длинная с трубкой-прицелом и та, которую бросил Данила…
Разведчику стало стыдно, даже две спины незнакомца вновь слились в одну от всплеска крови, прихлынувшей к щекам. Если б он тогда стрельнул и убил мутанта, глядишь, и драться бы с ним не пришлось врукопашную. А так своей свалкой прицел стрелку заслонил, и ему, чтоб не попасть в Данилу, пришлось в сторону смещаться. К тому времени другие нео набежали, вот и пришлось ему, теряя секунды, расстреливать их из пистоля. Ох, стыдоба-то какая…
Мост почти кончился, слева маячили развалины какого-то строения, обвитого побегами хищного дикого вьюна. Правда, человеку вьюн не опасен, его цветы охотятся только на насекомых. А если принести вьюну жирного жука или освежеванную стальную сколопендру, то он может дать каплю сока, от которой сутки не хочется ни есть, ни пить, а жизненной силы — море. Правда, может и не дать, потому лишний раз лучше не напрягаться.
— Растение безопасное? — на бегу указал на вьюн незнакомец.
— Да, — выдохнул Данила.
— Давай туда, — резко бросил стрелок, скидывая с плеча длинную фузею.
Разведчик подчинился беспрекословно. Все понятно, старший прикрывает отход раненого, и здесь кочевряжиться не стоит. Незнакомец хорошо разбирался в военной науке и потому, не снижая темпа бега, ввалился в зелено-сизую стену вьюна как кабан в заросли крапивы.
На лицо осыпалась труха, состоящая из хитиновых панцирей насекомых, высосанных растением. Но это мелочи, главное — упасть и желательно больше не подниматься. Кровопотеря оказалась серьезнее, чем он думал, и организм настоятельно требовал отдыха и перевязки.
Раздвинув здоровой рукой естественную природную занавеску, Данила попал в довольно прилично сохранившуюся комнату первого этажа, судя по остаткам костра, мусору и кучкам засохшего дерьма, знакомую многим путникам. Некоторые из которых оскотинились настолько, что гадили там, где спали. Не иначе нео постарались, люди обычно не испражняются там, где едят. Хотя люди тоже бывают разные…
Но выбирать не приходилось, тем более что последний раз здесь ночевали довольно давно и вонь уже успела выветриться. Сейчас бы лечь где почище — и гори оно всё синим пламенем…
Однако долг воина был превыше желаний тела. Сейчас, пока старший обозревает окрестности через свои трубки, надо собрать побеги сдохшего вьюна и развести костер.
Это оказалось несложно — сухих стеблей вокруг было предостаточно. Из десятка-другого получился веник, которым Данила быстро подмел небольшую площадку, хотя при наклоне вперед перед глазами плясали красные пятна. Но не уподобляться же мутантам, которые где присели, там и привал.
Из тех же сухих побегов получилась основа для костра. Данила чиркнул огнивом — и веселый огонек заплясал на лепестках сухого цветка. Разведчик раздул огонь, после чего с чувством выполненного долга прислонился к стене, дыша тяжело, словно бревна таскал. В желудке образовался тошнотворный ком — нормальная реакция после ранения. Теперь продышаться немного, пока тошнота пройдет, и можно кольчугу снять, посмотреть, что там с плечом…
— К костру пустишь?
Данила обернулся. Силен, ох, силен незнакомец в воинской науке! Зашел в комнату с другой стороны, а как зашел — не понять. И стоит за спиной, хотя ожидался с противоположной. Разведчик, как учили, расположился лицом ко входу — а вот поди ж ты!
— Там дыра в стене, — пояснил стрелок. — Я типа заодно запасной выход проверил. Так пустишь к костру?
— Садись, зачем спрашиваешь?
— Положено, — буркнул незнакомец. После чего обошел костер и присел напротив.
Языки пламени осветили усталое лицо, поросшее двухдневной щетиной. Обычный парень, слегка скуласт, волевой подбородок. Такие нравятся бабам. Если б глаза были чуть помягче, отбою от слабого пола точно бы не было. А так не глаза, а прицелы. И нос меж ними, перебитый неоднократно и оттого слегка кривой, если присмотреться, — хотя у кого из настоящих воинов он целый, покажите такого? Так что говорить о том, кто способен вывести из строя боевого робота более чем за полкилометра, — вот уж у кого прошлое было, наверно, сплошь одни битвы…
