Сергей Ковалев - Биотеррор
И верно, плюшки были просто волшебными. Тонкая румяная корочка с хрустом ломалась на зубах, дразня смесью сладкого яблока и корицы, а под нею открывался нежный душистый мякиш. Алиса воистину героическим усилием воли отодвинулась от огромного блюда, на котором высилась соблазнительная пирамида и чуть не со слезами на глазах наблюдала, как Данила расправляется с угощением, засовывая в рот чуть не по целой плюшке за раз. В такие моменты она яростно завидовала мужчинам.
Радмила понимающе улыбнулась.
— Да вы не бойтесь. Это особый рецепт, от моей стряпни дурное сало не нарастает, только сил прибавляется.
— Что самое приятное может услышать женщина в своей жизни? От плюшек не толстеют.
— Не уговаривайте ее! — Данила замахал руками в комичном испуге. — Мне и одному-то здесь мало.
Радмила рассмеялась. Смех у нее тоже был журчащий и уютный.
— Я к утру еще напеку.
— Ой, не надо! Я же пошутил. Не хотелось бы вас затруднять.
— Что вы, какое же это затруднение? Я люблю готовить. Только угощать-то особо и некого. Почитай в каждом доме готовят сами, да свою готовку считают самой лучшей. Только на праздниках и удается друг перед другом похвастаться.
— На праздниках? А разве у вас бывают…
Алиса стушевалась, осознав, что сморозила глупость.
Радмила не обиделась.
— Поначалу многие так удивляются. Городской человек не представляет себе жизнь без помощи железяк всяких. И воображение рисует картины каторжного труда без отдыха и радости. Да ведь не крепостное право у нас! Никого к нам хитростью не завлекаем, в неволе не держим. Было бы так тяжко да безрадостно — давно все в город уехали бы.
— Вы сейчас скажете, что крестьянская жизнь легче городской, — ехидно пробубнил сквозь очередную плюшку Данила.
Радмила пожала плечами:
— А и скажу. Это ведь смотря чем ту тяжесть мерить? Тем, что работать приходится на земле, руками? Зато на земле-то спокойно, не нужно перед начальством спину гнуть и нервничать, что не так приказ исполняешь, что в должности понизят, а то и уволят. Тут каждый сам себе хозяин, а единственный начальник — природа. Начальник справедливый и мудрый, такому и подчиниться не грех.
Алиса старательно запоминала, жалея, что не прихватила из рюкзака камеру или хотя бы телефон. Впрочем, вполне могло выйти так, что перед камерой Радмила застеснялась бы, не смогла бы говорить складно и увлеченно.
— Самые напряженные дни у нас в конце весны и осенью. А как урожай собрали — тут уже легче становится. Да и летом не сказать, чтобы уж так работали, что не разогнуться. И праздники празднуем. Вот вы сколько дней у нас пробыть собираетесь?
Алиса переглянулась с Данилой. Тот только руками развел: мол, кто ж знает?
— Дней пять, я думаю, мы здесь точно проведем. А там посмотрим.
— Вот и отлично! — обрадовалась Радмила. — Тогда застанете один из наших праздников. Будем вязать сноп для Велеса.
— Для кого?
Алиса с осуждением посмотрела на Данилу.
— Надо же знать свою историю хоть чуть-чуть.
— Зачем?
— Затем! Велес — один из главных языческих богов славян.
— А-а-а… — откровенно зевнул Данила. Поймал укоризненный взгляд Алисы и торопливо закивал. — Да-да, праздник это здорово. С удовольствием посмотрим и поучаствуем.
— Если можно… — Алиса вопросительно посмотрела на Радмилу.
— Конечно. Этот праздник для всех открытый… Но я смотрю, вы уже устали. Давайте продолжим разговор завтра.
Отведенные им комнаты располагались в самом конце коридора, дверь в дверь. Стоило Алисе закрыть за собой дверь, как навалилась усталость — уж больно суматошным выдался день, да и переживаний всяких хватило с избытком.
Но уснуть не получалось. Оставшись одна, девушка вновь вернулась мыслями к опасному тупику, в котором оказалась. Нужно было как-то выбираться, но никакого плана придумать не удавалось. Алиса ворочалась с боку на бок в мутной дремоте, никак не желавшей перейти в сон. Уже где-то далеко за полночь ей показалось, что во дворе, прямо под ее окном, скулит собака. Она хотела встать, выглянуть в окно, и это побуждение ее, наконец, усыпило.
ДанилаСтранное место.
Опасное.
Мои предположения оказались верны.
Еще в Княжево, расспрашивая дорогу к экологическому поселению, я заметил странные взгляды местных жителей. Мне даже показалось, что те — узнав, куда мы едем — с трудом удерживаются от того, чтобы перекреститься. Это, конечно, могло быть и обычное крестьянское недоверие к пришлым, поселившимся рядом и заведшим чуждые порядки. Но только вот Княжево — не какая-то патриархальная глубинка с традиционным крестьянским укладом. Москву с пригорка видно, большинство работает в столице, психология у местных вполне городская. Что-то другое крылось за всем этим.
Я почувствовал присутствие этого «другого», когда из-за поворота проселочной дороги показались «Воробьиные поля». Едва не уронил мотоцикл — столь сильным было ощущение чуждости, отторжения, которое на меня накатило. Словно овал поселка был глазом некоего монстра, разглядывающего приближающихся людей. Взгляд был не враждебным, но абсолютно нечеловеческим.
А вот Алиса, похоже, ничего не почувствовала. Поселок ей понравился, хотя и показался непривычным. Щебетала оживленно, глаза блестели от любопытства. Мне же приходилось стискивать зубы и делать вид, что все в порядке. Объяснить Алисе что происходит я не мог, а пугать, указывая на всякие странности и несоответствия — не хотел. Вот и строил из себя шута горохового. Грендель, плюшки… Хорошо еще, что Радмила эта быстро отпустила нас. Вот жуткая баба-то! Ведь даже минуты рядом с кофрами не стояла…
Я подошел к кофрам, вытряхнул на кровать коммуникатор, усилитель сигнала, спутниковый терминал, запасные аккумуляторы. Бесполезный хлам. Такое впечатление, что по кофру нанесли прицельный электромагнитный удар. Но тут у них такого оружия просто не может быть. Это сама Радмила… Не понятно только — как? При этом телефон Алисы не пострадал. Сигнал он здесь не принимает, но работать работает. И камера все прекрасно снимает. А у меня — куча хорошо пропеченного металла и пластика.
Я с отвращением посмотрел на старомодную люстру под потолком — такую же, как в холле. Алиса, увидев фонари на улице, обрадовалась, что не придется сидеть при свечах. Конечно, она не обратила внимания, что к «Воробьиным полям» не тянется ни одной линии электропередач. И в самом поселении не заметно ни ветряков, ни солнечных батарей на крышах, а дизель был бы слышен издалека. Но ночь тихая — слыхать, как куры в соседнем амбаре квохчут сквозь сон. Что же у них тут, собственная атомная электростанция? Ох, если бы!
А главное — что теперь делать? Ну, уберечь девчонку, чтобы глупостей не натворила, это задача тактическая. А что со стратегией? Один я тут мало что сделаю. Связи нет, посоветоваться не с кем. Можно, конечно, завтра смотаться в Москву. Но оставлять Алису одну здесь опасно. И еще большой вопрос дадут ли спокойно уехать? Или утром меня ждет сюрприз в виде оплавившейся проводки мотоцикла?
Встревоженный собственными мыслями, я сходил проверить «кобру». Нет, все в порядке, мою малышку не тронули.
Значит, хозяева не прочь, чтобы я отсюда свалил. А вот разрешат ли увезти Алису? Вряд ли. Да и сама девушка не захочет уезжать, ей тут нравится.
Вернувшись в комнату, я убрал испорченную технику назад в кофр и повалился на кровать. Когда не знаешь, что делать — не делай ничего. Древние даосы были мудрыми людьми. Впрочем, древние славяне не уступали им в мудрости, придумав пословицу про утро, которое вечера по любому мудреней.
* * *— Хитрец.
Розенблейд стояла на лестничной площадке, скрестив на груди руки и, словно придирчивый критик разглядывала картину: два распростертых тела и алкогольный натюрморт на подоконнике.
— Этак он все нам испортит. Что думаешь?
Ален покрутил в руках лоснящееся зелеными боками яблоко, с треском откусил добрую треть и принялся обшаривать карманы пребывающих в нирване шпиков. Делал он это нарочито небрежно, выворачивая подкладку и разбрасывая по площадке ключи, карточки и прочую мелочь. Основательно распотрошив одежду китайцев, сгреб с подоконника бутылку из-под коньяка со стаканами и отправил все в мусоропровод. Посмотрел на напарницу.
— Оставляю это на тебя, — кивнула Розенблейд. — Догоняй.
Ален проводил женщину взглядом. Потом зажал в зубах яблоко, достал нож и склонился над первой жертвой.
РЕТРОСПЕКТИВА 3
23 октября 1982 года.
— Ты так сияешь, словно в лотерею выиграл. — Изя поставил свой поднос на столик напротив Владимира. — Но зная, какой ты олух… э-э-э… прости! Зная, какой ты идеалист, мысль о неожиданном материальном благополучии мы отметаем, как неорганизованную. А значит, скорее всего, ты познакомился с очередной девушкой своей мечты.