Василий Баранов - Хромой бог
— Маша, а ты что тут делаешь? У тебя дежурство уже закончилось. — Роман догадывался о причине, задержавшей Машу в госпитале, но не хотел в этом признаваться.
— Закончилось. — Коротко ответила медсестра. Делиться своими сердечными тайнами она не готова.
— Понятно. Умирающего героя подкормить. — Сама не хочешь рассказать, попробую выведать.
— И что с того? — Бросилась защищать свою тайну. Напрасно. В госпитале так много женщин, а они не пройдут мимо такого события. Через час сарафанное радио обо всем подробно расскажет.
— Ничего. Ты возьми бутерброды с бужениной, колбасой. Мужики мясо любят. И для здоровья…. Без твоей заботы он долго не протянет. Женская рука, забота на ноги поставят. Давай, беги.
Машка убежала. Роман осмотрел выпечку. Для Маши он сделал все, что мог. Дальше пусть сама решает.
— Мне, тетя Надя, чего перекусить выбери. Тут так много всего, все хочется попробовать, но и меру надо знать. Ты мне самое лучшее положи.
— Сейчас, Роман Алексеевич, — откликнулась тетя Надя, полная невысокая буфетчица. — Я тебе всего положу, пирожки с капустой. С мясом, с яйцом и рисом. Ты чего, Роман, с утра пришел?
— У меня дежурство было в ночь. А другая работа не ждет, надо заступать на основную работенку.
— Домой не забежал, проголодался. — Сделала вывод тетя Надя.
— Голод — не тетка, тетя Надя. Перед работой поесть не помешает.
— Все вы тетю Надю вспоминаете, как оголодаете. — Она уверена, без ее пирожков ни одной успешной операции в госпитале не проведут. И больные на ее пирожках на ноги встают быстрее.
— Ты у на одна надежда, не зря тебя так назвали родители. — Отчего не похвалить эту слдавную женщину.
Роман часть своих покупок занес в кабинет, а с оставшимся пошел к летчику. Зашел в палату.
— Как Орел, живой? — Роман подошел к кровати и сел на стул рядом.
— Живой. Скоро можно выписывать. — Голос бодрый. И впрямь, скоро можно будет выписывать.
— Успеешь. Отдохни немного. — Роман не хотел торопиться. Пусть немного подлечится.
— Чувствую себя хорошо. Твоими, Роман, стараньями. Твоими молитвами.
— Молитвами сыт не будешь. Я принес тебе кое-что, перекусишь. — Ромка протянул мешок с булочками тети Нади.
— У меня всего полно. Ребята из части приходили, принесли. — На тумбочке возле кровати лежали яблоки, апельсины. Сослуживцы позаботились.
— Ты ешь. За облаками не кормят, в полете. А тут лежи и в свое удовольствие кушай.
— За облаками и в правду не кормят. — Алексей улыбнулся.
— Расскажи, как оно за облаками. — Рома хотел знать, что обычный человек чувствует в полете. Похоже это на то, что чувствуют Древние при перемещении между мирами?
— Отлично. Словно птица. Слышишь музыку сфер. — Алексей любил небо, безграничные просторы и свободу.
— И ангелочков видишь. Они тебя оттуда и пнули. Заслушался. — Посмеивался Роман.
— Не пинали и не заслушался. Так получилось. — Железная птица не выдержала нагрузки. И он виноват, сплоховал в полете.
— Я тут тебе сувенир принес, оберег. Серебряная цепочка, на ней кругляшка. Тебя от беды сбережет. А летающих тарелок не встречал? — Эту цепочку Роман перенес из своей сокровищницы, упрятанной в других измерениях. На медальоне изображен один из символов самих Древних. Эта вещица способна искривлять пространство и время. И может спасти своего хозяина.
— Нет. У меня с головой все в порядке, к психиатру не надо. Летающих тарелок нет.
— К психиатру не надо, а к окулисту в самый раз. — Как мало люди замечают странностей вокруг. Верят, что не одиноки во Вселенной и тоскуют по внеземным контактам. И все э
То рядом, в двух шагах, только внимательнее присмотреться.
— Зачем?
— Очки пусть выпишет. Может и увидишь. — Ромка снова посмеивается.
— Ты сам, Роман, тарелки видел? — Алексей пытается доказать, летающих тарелок никто не видел, значит их нет.
— Каждый день, на столе. — Рано доказывать обратное. Всему свое время.
— А инопланетян, зеленых человечков? — Вот и доказано очевидное. Нет инопланетян рядом. До них много световых лет. Когда-нибудь встреча произойдет, но не в ближайшее время.
— Ежедневно, в зеркало посмотрю, а на меня инопланетянин глядит. Сам пугаюсь. Глазками инопланетный на меня зырк. Оторопь берет.
— А ты от зеркала держись подальше, не смотри. — Алексей смеется. Ему невдомек, Роман говорит правду.
— Рановато мне зеркала завешивать, да табуретки по среди комнаты под домовину ставить. Поживу еще. Рано полы по мне мыть. Не дождетесь.
— Я не о том, Роман.
— Знаю. Поправляйся. Ты еще полетаешь. И тарелки увидишь. Мне топать пора. У нас очередная комиссия. — Роман поднялся и пошел к двери. По дороге оглянулся. Не так долго ждать встречи с зелеными человечками, ты их увидишь.
Алексей окликнул Романа.
— Заходили они, Роман. Выспрашивали. Комиссия. Я говорю, не помню ничего, не знаю. Они не верят. Быстро на поправку пошел.
— Неугомонные. Мрут больные — плохо. Поправляются — еще хуже. Пошел я. Выздоравливай.
На этот раз комиссия в госпитале пробыла не долго. Прошли по палатам. Осмотрели тринадцатую и убыли.
Важного пациента доставили в госпиталь к обеду. Позвонил Павел Павлович:
— Рома, зайди в тринадцатую, я туда же направляюсь. Посмотрим на нашего больного.
Роман пошел. Опираясь на свой верный костыль. В палате собрались врачи, медсестры, Павел Павлович. В постели лежал мальчуган лет четырнадцати. Осунувшийся, под глазами черные круги. Неподвижное тело, только руки перебирают край одеяла. Во взгляде нет надежды, только отчаяние и неверие в жизнь.
— Что скажете, коллеги? — Спросил Павел Павлович. Но больше всего он хотел услышать мнение Романа.
— Надо провести комплекс анализов, потом посмотрим. Полное обследование. — Ничего другого оттт коллег врачей Павел и не ждал.
— Что ж, проведем обследование. Все свободны. Роман, задержись.
Врачи покидали палату.
— Как тебя зовут, парень? — Спросил Павел Павлович у мальчишки.
— Вадик. — Слабый, полный тоски голос.
— У нас военный госпиталь, поставим тебя на ноги. Что скажешь, Роман?
— Что сказать. — Роман подошел ближе к больному, откинул с тела одеяло, посмотрел на худую грудь. — Удохлик. Не долго, Павел Павлович, продержите вы его на своих таблетках. С обезболивающими вы уже дошли до предела.
— Ты чего, Рома. Мы должны вытащить парня.
— Ничего. Он не идиот, сам все понимает. Не долго задержится на этом свете при таком лечении.
— А ты что предлагаешь? — Умеет Роман все раскрасить черной краской.
— Иное здесь требуется лечение. У вас такого лекарства нет. — Роман видел, нелепая случайность. В истории Земли такое происходило. Космический ветер занес клетку чужеродного организма. Она попала в тело человека с вдыхаемым воздухом. Теперь им суждено умереть вместе. Взаимная непереносимость. На нынешнем уровне медицины болезнь даже не определить.
— Где его взять? — Если у нас нет лекарства, то это вовсе не значит, что его нигде нет.
— Далеко. Далеко надо идти. Это первая ласточка, мы еще много раз встретимся с такой болезнью. Связано заболевание с костным мозгом. Ветрами из космоса занесено. Случайно. Возбудитель болезни стойкий. Ему не по чем жар и холод космоса. Постепенно дойдет до головного мозга.
— Что за лекарство поможет? — Роман не тяни, говори, где его взять.
— Корень нужен. Вытяжка из Змеиного корня. — Древние знают все тайны Вселенной. Они едины с ней.
— Так надо найти этот корешок. — Настаивал Павел.
— Это не Жень-Шень, что в китайской лавке можно купить. Ты, Вадик, не грусти. Поправишься. Здесь все знают, мое слово верное. Я шаман, колдун. Так меня прозвали. Рассказывают, я ночами по улицам в козлиной шкуре бегаю, магию творю. Страшно? — Рома приставил пальцы к своей голове, изображая рожки.
— Нет, — парнишка улыбнулся.
— Мне тоже не страшно. А с болью мы будем бороться другим, моим способом. Приступ боли начнётся, меня кликнешь. Кнопочка рядом. Сестра придет, попросишь меня позвать. Боль сниму. Полежишь дня три, витамины попринимаешь, а после все решим. Найдем лекарство. Роман-шаман сказал, сделает. Эта палата счастливая. Отдыхай. А мы пойдем пока.
Они вышли в коридор. Здесь почти пусто. Выздоравливающий больной вышел прогуляться. Медсестра на своем посту сидит. И все.
— Где корень будешь брать? — Ну, говори, Рома. Сколько можно в тайны играть.
— Далеко, Павел Павлович, надо идти. Очень далеко. — Это "далеко" ведет через глубины космоса и измерения множественных пространств.
— У этого хлопца есть поддержка. С транспортом проблем не будет. Если куда поехать. Хоть вертолет. — Человек мыслит обычными категориями. И расстояние для него измеряется в километрах.
