Дмитрий Скирюк - Королевский гамбит
Так вот. Как раз к библиотеке Пушкина та бабка и направлялась.
Преследование не осталось ею незамеченным, отнюдь. Сперва она просто оглядывалась и перекладывала сумку из одной руки в другую, потом прибавила ходу. Тросточка стучала, словно пулемёт, мы с Кабанчиком с трудом за нею поспевали. Только теперь я почувствовал страх в глубине души — мерзкий, сосущий. Происходящее не укладывалось ни в какие рамки. Да, пусть мы выпили до кучи всякого разного, но это не могло быть пьяным бредом! Нас, может, и шатало, но только самую малость. Соображали мы и вовсе на удивление трезво.
Тут старый район. Жилые дома, переходы, какие-то арки. Народу на этих улочках всегда мало. Весной здесь цветут яблони и закрывают неприглядный вид, но осенью обшарпанные стены и разбитые окна сразу бросаются в глаза. Мы пробежали мимо библиотеки, и теперь справа потянулись обвалившиеся стены и замусоренные палисадники, неумело сляпанные местными жильцами из обломков кирпича и старых арматурин. А старушка всё ускоряла и ускоряла шаг, потом перешла на бег и наконец помчалась диким дёрганным галопом, высоко подбрасывая ноги. Голова у неё смотрела назад.
— Слушай, уйдёт! — ахнул Серёга и прибавил ходу. — Стой! — крикнул он. — Эй, бабка, погоди!
— Это не бабка! — крикнул я. — Бабки так не бегают! Бабки вообще не бегают!
Все усилия старушки были тщетными: мы её догоняли.
Честно говоря, я не представлял, что мы будем делать, когда её догоним. Хмель гулял в голове. Если бы старушка отреагировала как положено, навряд ли мы чего-нибудь добились. Вся погоня не заняла и пяти минут. Прибавив ходу, я забежал вперёд, развернулся и растопырил руки, словно надеялся таким образом перекрыть ей дорогу. «Старушка» на мгновение притормозила, стоптанные каблуки громко шаркнули по асфальту. Пожевала губами, пусто глядя сквозь меня… и вдруг ударила тростью. Промазала. Ударила опять. Не было ни слов, ни криков — сразу драка. Серёга подбежал сзади, закричал: «Бабка, стой! Контакт! Дружба!», попытался ухватить «старуху» за руки, и я на мгновение отвлёкся. Что-то лязгнуло, затем «бабка» вполне профессионально провела апперкот, и у меня потемнело в глазах. Удар у неё был не хуже, чем у Тайсона.
Когда я снова смог стоять и видеть, то застал следующую картину: Кабан каким-то образом сумел загнать «старушку» в угол между двух домов и теперь охаживал её дюралевой трубой, как оказалось — дугой от спинки кровати. Где он успел подобрать её, не знаю. «Старушка» механически отбивалась тростью. На драку андроид явно не был рассчитан. Выражение лица у «бабки» при этом было безразличное, губы что-то шамкали. Всё происходящее вызвало во мне какой-то безотчётный ужас, я заорал, метнулся к ближайшему палисаднику, вырвал из оградки железный прут и с ним наперевес бросился в атаку.
— Что вы делаете, ироды, хулиганьё проклятое! Я сейчас милицию позову!
Шумела какая-то тётка, проходившая, как оказалось, по другой стороне улицы. Однако достойно ей ответить мы не успели — Серёга как раз в этот момент особенно удачно ткнул своей дубиной, рука старухи выпала из рукава плаща, с лязгом грохнулась на мостовую и поползла по направлению к тётечке-заступнице. Та осеклась, будто подавилась, затравленно взвизгнула и, отступив к стене, сползла по ней на мостовую. Глаза её закрылись.
Клюка у «бабушки» была простая, камышовая и лёгкая, как тросточка слепого, но управляла ей поистине железная рука. Дюжина ударов, попавших в цель, оказались весьма чувствительными, но это ей не помогло. За две минуты тишины мы разнесли «старушку» вдребезги и пополам. На сей раз — без свидетелей. Внутри у андроида всё искрило и дымилось, разнообразные железки так и сыпались на мостовую. Мы выбили из неё все гайки, болтики и шестерёнки. Наконец мы, видно, перебили какой-то шланг — внутри у робота что-то лопнуло и на мостовую хлынула густая белая жидкость, похожая по виду на сгущённое молоко. Мутные глаза в последний раз посмотрели на нас, будто запоминая, потом угасли навсегда.
— Всё, капец. — Серёга устало опустил трубу и сплюнул. Прислонился к стене. — Если масло вытекло — хана гидравлике… Ай!
Рука «старухи», оказавшаяся в опасной близости от Серёгиной ноги, вдруг поднялась и цапнула его за щиколотку. Серёга закричал, стряхнул её и несколькими быстрыми ударами разнёс в металлолом.
— Что ж такое… — бормотал я, осторожно склоняясь над останками. Пальто «старухи» лопнуло, резиновая кожа тоже, и сквозь прорехи там и тут проглядывали провода, опоры каркаса и тяги, отсвечивающие нержавейкой. — Что ж это было, а?
— А сам не видишь? — криво усмехнулся Кабан. — Накаркали. Блин, я такое раньше только в кино видел… Слушай, — он посмотрел на меня, — а мы с тобой не спим, часом?
— Вроде нет…
— Тогда давай сматывать. Не ровен час, увидит кто…
Он отбросил дурацкую трубу, потом о чём-то вспомнил, снова подобрал, достал платок и стал стирать отпечатки пальцев.
— Погоди, — нахмурился я, — нельзя же это так оставлять! Надо сообщить…
— Куда?
— Куда надо! — огрызнулся я. Руки мои тряслись. — Хоть куда-нибудь сообщить! Чтоб приехали и забрали… это. Это вот забрали!
— Без нас сообщат.
— Да ты хоть понимаешь, что произошло? Это же открытие!
— Открытие-закрытие… — угрюмо пробурчал Кабанчик. — Если нас тут милиция накроет, разбираться не станет. Будет нам тогда «закрытие»! Как мы им объясним, зачем мы за ней погнались, и вообще? А? Ты об этом подумал? В общем, я сматываюсь, а ты как хочешь. — Он отбросил трубу, посмотрел на меня. — Так ты идёшь?
Я встал.
— Иду.
Вытирая руки и поминутно оглядываясь, мы торопливо зашагали обратно в сторону библиотеки. Ветер усилился. Серёга сунул в зубы сигарету и теперь дрожащими руками пытался прикурить. Через несколько минут мы уже не были уверены, что нам всё это не примерещилось.
— Как-то всё это неправильно, — бормотал я. — Не могу понять… Ну хорошо, пусть даже мы её раскрыли. Доказать-то мы всё равно бы ничего не смогли! Вот ты, разве ты вот так, ни за что ни про что, ударил бы старушку?
— Она первая напала, — хмуро заявил Кабан, ожесточённо щелкая зажигалкой. — Если бы она нас не ударила… Ой…
Серёга остановился. Сигарета выпала у него изо рта.
— Вот чёрт…
— Ты чего… — начал было я, глянул вперёд и осёкся.
Из-за угла вываливали «старухи». По двое, по трое, все с тросточками, согбенные, одинакового роста, они в мгновение ока перегородили узенькую улицу, выстроились цепью и в полном молчании, с абсолютно равнодушным выражением лиц двинулись нам навстречу. Действовали они не хуже ОМОНа, пожалуй, даже слаженней. Не хватало только характерных возгласов «хэй! хэй!» и грохота резиновых дубинок по щитам.
— Бежим! — завопил Серёга, вскинул сумку на плечо и первым рванул назад по улице.
Я бросился за ним.
Мы пробежали два квартала, миновали останки разбитого андроида и выскочили на Комсомольский, едва не угодив с разбега под троллейбус. Одновременно оглянулись. «Бабки» приближались. Упавшая в обморок тётка, видимо, уже пришла в себя и смылась. Прохожие с удивлением и откровенной неприязнью покосились на двоих взъерошенных парней, а когда из переулка вывалилась целая толпа бабушек, испуганно шарахнулись в стороны. Впереди замаячили деревянные заборы «долгостроек», афишная тумба и трамвайные рельсы.
— Там «двенадцатый»! — Кабанчик мотнул подбородком в сторону остановки. — Бежим!
Трамвай проходил поворот. Мы наддали.
«Старухи», при всей своей неутомимости, заметно проигрывали в скорости. Мы добежали первыми, запрыгнули в вагон буквально за мгновение до того, как двери захлопнулись, и попытались отдышаться, но тут трамвай вдруг дёрнулся и двери поползли назад — вожатая заметила подбежавших старушек и решила задержаться. Честно говоря, мы совсем не на это рассчитывали: пермский транспорт никогда и никого не ждёт (а тех, с кого нечего взять, и подавно). Но видимо, была разница — одна старушка не успела сесть или два десятка. Вагон был наполовину пуст. Под удивлёнными взглядами пассажиров мы пробежали вперёд, вывалились в переднюю дверь и понеслись через сквер, не разбирая дороги.
— Эй, вы куда? — донёсся нам вслед запоздалый крик кондукторши. — Оплатите за проезд!
Через мгновение «бабки» её смели.
— Да брось ты свою сумку! — крикнул я Кабанчику.
— Не могу, она на подотчёте! — выдохнул он. — У меня там документы, арбалет… химикатов на три тысячи… полдома можно отравить… многоэтажного…
— Тогда давай одну ручку, быстро!
Мы забежали за угол и там, возле водозаборной колонки, остановились и оглянулись. Бабки как раз миновали фонтан. У нас была минута передышки.
— Это бред, — выдавил я. — Бред, бред! Шиза! Этого не может быть, потому что этого не может быть!
