Сэй Алек - Рейхов сын
- Скажи, а вот этот мальчик в вашем полку, Гудериан, он тебе очень дорог?
- В каком смысле? - не понял фон Берне.
- Ну, ты не сильно расстроишься, если я заберу его к себе в батальон?
Ереван, штаб Отдельной Кавказской Армии
11 апреля 1940 г., 10 часов 20 минут
- Ну что, Константин Ксаверьевич, - обратился Яков Владимирович Смушкевич к крепкому, в самом расцвете лет мужчине, со знаками различия комкорпуса в петлицах, чубатому, с открытым лицом и пронизывающим внимательным взглядом светлых, ни то серых, ни то светло-светло зеленых, почти бесцветных глаз, - освоился уже на новой должности?
- Освоился, товарищ командарм второго ранга. - ответил тот. - Чего ж не освоится? Солдаты в тридцать пятом и сорок девятом корпусах обстрелянные, да и командиров их, комбригов Кирпоноса и Москаленко, я хорошо знаю, так что никаких проблем не возникло. С комбригом Кузнецовым, из сто шестьдесят третьей мехдивизии я, правда, по службе раньше не пересекался, но у меня он оставил самые благоприятные впечатления, как и личный состав его подразделения. Да и о его действиях в Карелии отзывы исключительно положительные. Так что, готовы на выдвижение в Турцию хоть сейчас, если авиация прикроет.
- В этом, товарищ Рокоссовский, можете не сомневаться. - усмехнулся Смушкевич. - Авиация поддержит. Как у вас налажено взаимодействие с Готом?
- С Готом не очень. - нахмурился комдив. - Командовать, паршивец, пытается, жар нашими руками загребать норовит.
- Ну, я думаю, - произнес находившийся здесь же, в кабинете командующего недавно сформированной армией, заместитель наркома обороны и начальник Главного политуправления Красной Армии, Лев Захарович Мехлис, - аппетиты наших немецких товарищей можно будет поумерить. Готу подчинены войска в Западной Турции, а командование советской Отдельной Кавказской, как и силами турецких союзников на востоке, возложено на вас товарищ Мартинес. (9) Пускай товарищ Гот это учтет.
Северная Турция, западный берег реки Кызылмуран
11 апреля 1940 г., 11 часов 17 минут
- Мойше, скажи мне честно, как на духу, как одессит одесситу…
- Сеня, я с тебя удивляюсь. Ты таки действительно хочешь чтобы я тебя честно послал куда подальше, как одессит одессита? Сэмен, я таки извиняюсь, но если я это сделаю, ты ж туда не дойдешь.
Два механика-водителя в званиях простых красноармейцев сидели на броне стоящего в засаде Т-37А и рубали сало с луком. Весеннее турецкое солнышко припекало, противник не наблюдался, и сидеть в раскаленных коробках своих боевых машин у молодых людей не было ни малейшего желания.
- Мойше, ты меня обижаешь. Я уже дошел практически до ручки, а ты говоришь, что я не дойду куда подальше? Я дойду хоть до края земли, если хочу что-то узнать. Мойше, скажи, каким образом такой тихий еврейский мальчик с пальцами музыканта попал за рычаги управления этой дуры?
Красноармеец кивнул в сторону расположенного неподалеку Mk I, «Матильда».
- Сеня, если как на духу, то сам ты дура, а моя «Моталка», щоб ты знал, даст твоему водоплавающему уродцу сто очков форы. В последнем бою я в борт получил четыре снаряда, и только немножечко оглох и попортил себе краску на корпусе.
- Чтобы всучить мне эту самую фору, твоей каракатице, на минуточку, надо меня еще догнать, а это тебе Мойше, ни разу не угрожает. Но я все еще не слышу ответа на свой нескромный но корректный вопрос!
- Сэмен, я с тебя потею. У меня мудрая еврейская мамочка, она знает что лучше для ее сына, и что еврей, если хочет быть честным пролетарием, а не контрой, может быть либо музыкантом, либо сапожником. Конечно же она отдала меня учится скрипке ко Льву Аркадьевичу, или откуда у меня такие пальцы? Ты знаешь что такое скрипка, Сэмен? Знаешь ли ты, что такое заниматься на этом великом инструмэнте, когда соседские мальчишки гоняют в футбол или лапту, а ты, в это время, как проклятый извлекаешь из нее божественные мелодии? Нет, ты этого не знаешь и не дай боже тебе этого знать. Конечно, когда в школе набирали учеников на курсы механизаторов и водителей трактора я поговорил с кем надо и попал в трактористы по комсомольскому распределению. Мама, я извиняюсь, ничего не сказал, причем довольно громко, но - ша - она у меня мудрая женщина. Когда на следующий день она ссорилась с нашей соседкой, тетей Симой, щоб ей быть такой здоровой, как я сейчас подумал, то пообещала, что я нечаянно задавлю всех недовольных своим трактором. Що ты думаешь? Тетя Сима на полчаса онемела! С тех пор мама точно знает, что еврей, если хочет быть честным пролетарием, а не контрой, может быть либо музыкантом, либо сапожником, либо трактористом.
- И що, ты уже больше не терзаешь нервы своей скрипкой соседям?
- Я их терзал всему совхозу «Красная Заря», где нас учили управлять трактором, и, скажу тебе, настолько успешно, что после демобилизации сразу и непременно женюсь на замечательной девушке Оксане, дочери главного инженера.
- И, я стесняюсь спросить, она симпатичная?
- Сэмен, скажу тебе положа руку на сердце и карман с докумэнтами: настоящему музыканту там есть за что подержаться.
Из башни «Матильды» показался лейтенант-танкист, высунувшийся из люка до пояса. Он предупреждающе вскинул руку, призывая бойцов к молчанию, и с минуту во что-то напряженно вслушивался.
- Быстро по машинам. - наконец приказал он. - Кажись англичане опять решили попробовать наш брод на зубок.
Стамбул, дворец Доламабахче
11 апреля 1940 г., 12 часов 15 минут
- …таким образом, на основе испытания различных вариантов окраски машин, командование Девятой авиабазы пришло к выводу, что наиболее оптимальным является окраска машин в цвет коричневатого оттенка, получающийся при смешении красной и белой краски в пропорциях…
- Бог с ними, с пропорциями. - прервал Гот Келлера, делавшего доклад. - Краски нам хватает?
- Да, герр генерал-полковник. - ответил тот. - Хватает. Также положительный отзыв среди пилотов получило окрашивание капота белой краской. Командование базы также настоятельно рекомендует его применить.
- Ну и славно. - отозвался Гот. - Так и поступим. Подготовьте приказ о перекраске всех машин в цвет… Как, кстати, этот цвет правильно называется?
- Гуйно. - усмехнулся Павел Федорович Жигарев.
Ереван, штаб Отдельной Кавказской Армии
12 апреля 1940 г., 09 часов 35 минут
Главнокомандующий ВВС РККА, командарм 2-го ранга Яков Владимирович Смушкевич, лично прибывший на Кавказ для руководства военно-воздушными силами на этом важнейшем для СССР театре военных действий, задумчиво глядел на расшифровку радиограммы Верховного Главнокомандующего объединенными (хотя, после падения Самсуна, фактически разъединенными) войсками в Турции, Исмета Инёню.
- Да, ситуация. - задумчиво произнес он. - Если я в приказе отражу именно эту формулировку, то Мехлис такого приказа просто не поймет.
- С чувством юмора у него плохо. - согласился его заместитель, Локтионов. - Но изменить формулировку мы тоже права не имеем. Яков Владимирович, а у меня тут мысль родилась.
- Да? Интересно послушать.
- Лев Захарович, ведь, по-турецки ни бельмеса не понимает?
- Насколько я знаю, так оно и есть. - кивнул Смушкевич. - Ты, Александр Дмитриевич предлагаешь?…
- Да. Именно. И продублировать в приказе латиницей, как будто бы исходное турецкое слово взяли.
- А что? - задумался командарм. - Может и сработать.
Из приказа Главкома ВВС РККА от 12 апреля 1940 года
…во исполнение приказа Верховного Главнокомандующего Республики Турция, с целью уменьшения боевых потерь и лучшего распознавания пилотами дружественных машин:
ПРИКАЗЫВАЮ:
…все боевые машины ВВС РККА, принимающие участие в боевых действиях на территории Республики Турция и в районах, непосредственно примыкающих к ее границам, окрасить в светло-коричневый цвет (guyno), с сохранением опознавательных знаков ВВС РККА на крыльях и фюзеляже, и окраской капота в белый цвет…
Восточная Триполитания,
500 метров южнее пос. эль-Барахим
20 апреля 1940 г., 08 часов 22 минуты
- Что ж за земля такая, а? - командир первой роты третьего бронеразведывательного батальона 5-ой легкой дивизии, оберфельдфебель Фриц Яис, высунулся из люка своего PSW 231 и начал рассматривать поселок (скорее даже жалкую деревушку) в бинокль. - С утра до вечера жара, с вечера до утра холодрыга. Отдали б макаронники эти пустыни англичанам, и пускай бы те сами тут мучались.
Ровно месяц миновал с того момента, как, после упорного боя, войска Александера захватили Тобрук, и двинулись дальше, в Ливию. Пятая армия Грациани и танковая дивизия «Ариетте», понеся значительные потери, не имея должного снабжения и подкреплений, принуждены были оставить города Джарабуб, Бир Хахеим, Дерна, Токра, Бенгази, Беда Фомм и Агедабиа. В руках англичан оказались вся Мармарика и Киренаика. Десятая армия Гарибольди, несмотря на свое численное преимущество, но имея те же самые проблемы со снабжением и пополнением, не смогла серьезно подвинуть от ливийско-тунисской границы XXV-й корпус, командование которым перед самым началом войны принял генерал Билот.
