Артём Мичурин - Умри стоя! (Доблесть и честь)
— И не только со жратвой, — заметила Волкова, разглядывая висящий на стене плакат с суровым мужиком в камуфляже на фоне морского побережья, и надписью: «Уничтожь 50 врагов. Получи увольнительную». — Если охрану АЭКа усиливают всяким мусором, значит больше некем.
— Это граждане Союза, а не мусор, — напомнил Глеб. — Ты присягала защищать их.
— Верно, — улыбнулась Волкова, блеснув ровными белыми зубами. — И буду защищать, хоть они и мусор.
Глава 6
Мечтам Преклова о месяце спокойной службы в раю под названием Актау, не суждено было осуществиться. Хотя первые два дня всячески способствовали оптимистичному взгляду на будущее. Новая форма сидела отлично, жратва не успела приесться, сержант Зуев в сравнении с Крайчеком представлялся сущим ангелом. Передвигаться по базе можно было практически свободно, и на второй день, после обеда, звену Глеба удалось даже пробраться к самому морю. Каспий на всех произвел сильное впечатление. Каменистый берег круто обрывался, принимая удары пенных волн с радужными разводами. Горизонт на северо-востоке украшали силуэты дюжины патрульных катеров и две серых махина экранопланов «Левиафан», вышедших с места своего базирования, из Мангыстауского залива, скрытого за полуостровом Тюб-Караган, с западной оконечности которого грозил неприятелю стволами береговой артиллерии Форт Шевченко. А на юге в небо поднимались два чёрных дымовых столба от горящих нефтяных платформ.
— Красота, — выдохнул Димидов, нарушив общее восторженное молчание.
Райская жизнь закончилась вместе с первыми звуками сирены. Ночью третьих суток Актау вскипел, будто у всех сержантов и офицеров в заднице разом взорвалось по термитной гранате.
— Подъём, мать вашу!!! Барахло по ранцам! Через три минуты в полной боевой на плацу! Шевелись!!!
Сигнал боевой тревоги выл из всех динамиков. Ночную тьму терзали лучи прожекторов и фар пришедшей в движение техники. Шум двигателей и гусеничный лязг нарастал с каждой секундой.
Построившуюся возле казармы роту без промедлений и вводных погнали к центру базы, где на вертолётных площадках уже прогревалось не меньше десятка МИ-40 «Зубр» с распахнутыми дверьми.
— Рота семнадцать, по машинам!
— Рота восемь, по машинам!
— Рота двадцать два, по машинам!
— Живее! Шевели копытами! — подгонял Зуев, активно жестикулируя в направлении одного из винтокрылых транспортников, похожих скорее на огромного жука, чем на зубра: округлое широкое «тело» с фибергласовой «головой» увенчанной тридцатимиллиметровыми усиками-пушками и подвижным четырёхствольным «хоботком» калибра восемь миллиметров, приводилось в движение двумя винтами. Они располагались сверху, вынесенные в стороны под небольшим углом к фюзеляжу, и сильно напоминали крылья насекомого, особенно когда лопасти вращались, сливаясь в полупрозрачный круг. Собственно никто и не называл Ми-40 Зубром. В войсках этот заслуженный ветеран повсеместно был известен как «скарабей», а чаще — просто «навозник». В зависимости от модификации он мог принять на борт от шестнадцати бойцов, в ударном варианте, до тридцати четырёх, в транспортном.
База Актау на вооружении имела тяжёлые десантные «скарабеи» с четырьмя подкрыльевыми пилонами, несущие, помимо пушек, сорок НАРов в двадцатиместных блоках, и две самонаводящиеся ракеты воздух-воздух. Десантный отсек был рассчитан на восемнадцать единиц личного состава со штатным вооружением. Так что каждое отделение заняло по машине. У тыльной стены, замотанные крепёжными ремнями, лежали пять контейнеров, судя по маркировке, с боеприпасами к стрелковому оружию, реактивными гранатомётами РПГ-52 «Таран» и тандемными кумулятивными выстрелами к ним. На самом верхнем контейнере значилось: «ПЗРК „Ракурс“».
Как только последний боец занял своё место, сержант подал пилоту сигнал на взлёт. «Скарабей» взвыл двигателями и оторвался от земли, присоединяясь к уже поднявшимся собратьям.
— Закрыть двери! — проорал Зуев, едва перекрикивая гул. — Вот так. Теперь всем слушать меня! Двадцать минут назад получены разведданные о скоплении крупных сил противника в районе населённого пункта Курык. Это шестьдесят километров на юго-восток от Актау. По донесениям там сосредоточено до восьмидесяти единиц бронетехники, в том числе реактивные системы залпового огня, предположительно «Сафлик», и до батальона пехоты. Между ними и нами находится южный форпост с четырьмя ротами штурмовиков и приданной им техникой — наша зона высадки. Задача — прибыть на место, укрепиться и ждать дальнейших указаний. Вопросы?
— Каково расстояние между форпостом и населённым пунктом Курык? — подала голос Волкова.
— Сорок два километра.
— Если не ошибаюсь, дальность стрельбы РСЗО «Сафлик» составляет тридцать пять километров. То есть к нашему прибытию они смогут выйти на огневые позиции и начать обстрел?
Лицо сержанта приобрело озабоченное выражение, быстро сменившееся гримасой ярости.
— Ты, мать твою, кто такая?!
— Рядовой Волкова!
— Слушай меня, рядовой! Я не потерплю в своём отделении всякую ересь от сраных умников! Приказ получен, и мы его выполним! — обратился он уже ко всему отделению. — Не слышу ответа!
— Так точно! — разом гаркнуло пятнадцать глоток.
— Вот именно! Через три минуты будем на месте, техника подтянется… Ах ты ж ёпт!!!
С правого борта через иллюминаторы ударил ослепительный свет, сопровождающийся грохотом взрыва. Вертолёт ощутимо тряхнуло и бросило влево.
— Едрёна вошь! — пилот вцепился в штурвал, пытаясь выровнять машину.
Соседний «навозник», озаряя всё вокруг пламенем, начал снижаться.
Обшивка фюзеляжа завибрировала от близко прошедшей реактивной струи.
— База! База! У нас тут «Азизы»! Не меньше трёх! Как поняли?! Блядь!!! — в считанных метрах перед кабиной пилота возник дымный след самонаводящейся ракеты, тут же развеянный винтами. — Куда, сука, лупишь?!
Зуев, вникнув, наконец, в суть происходящего, метнулся к пилоту.
— Садись!
— А я что делаю?!
Вертолёт заложил очередной вираж и пошёл на снижение.
Сержант тем временем, давя подчинённым ноги, переместился в корму и занялся удерживающим ящики крепежом.
— Всем покинуть машину! Рассредоточиться! — проорал он, едва «скарабей» грузно плюхнулся наземь.
Дважды повторять не пришлось. Десантный отсек опустел буквально в три секунды.
Глеб вылетел наружу, едва удерживаясь, чтобы не поцеловать оказавшуюся, наконец, под ногами твёрдую землю. Отделение моментально заняло круговую оборону. Но смотрели все не по сторонам, а вверх, туда, где небо резали чёрные стреловидные тени, с диким рёвом проносящиеся над потерявшей боевые порядки вертолётной эскадрильей, две машины которой уже горели на земле. Ещё пять успели приземлиться и, высадив десант, снова поднялись в воздух. Четыре продолжали выполнять противоракетные маневры с людьми на борту, представляя собой наиболее лакомые для вражеских истребителей цели. Ночной небосвод расцвёл десятками жёлтых огоньков отстреливаемых тепловых ловушек.
— Сдриснули все живо!
Перед Глебом нарисовалась спина сержанта, с торчащей из-за правого плеча трубой «Ракурса».
— Ну, давай, — Зуев приложил к глазу накладку массивного прицела и направил ПЗРК в сторону, куда только что пронеслась чёрная крылатая тень. — Разворачивай оглобли.
Едва стихший гул начал приближаться.
Два «скарабея», барражируя на малой высоте, приготовились встретить идущий на новый заход истребитель. Но выпущенные ракеты ушли мимо. «Азиз», войдя в горизонтальную бочку, буквально проскользнул между ними.
Глебу заложило уши от грохота. Выстрела он не слышал. Только разглядел в пульсирующей тишине, как поднялось облако пыли от ударившей в землю реактивной струи, и едва различимый белый след в направлении уходящего на бреющем полёте истребителя. А потом вспышку в небе. Небольшую, белую. А секунды через три ещё одну, теперь уже на земле.
— Есть! — сержант опустил ПЗРК, глядя на поднявшееся вдалеке пламя. — Передай от меня привет Аллаху!
Второй «Азиз», оставшись без поддержки, предпочёл ретироваться. Третьего, о котором говорил пилот, Глеб не обнаружил, но видя красные отсветы за горой, сделал предположение, что вертолётчики не зря истратили почти все ракеты воздух-воздух.
Атака длилась не больше минуты. Но результаты впечатляли: один «скарабей» был уничтожен, его обломки и фрагменты тел десанта усеяли степь, ещё две машина получили серьёзные повреждения и только благодаря мастерству пилотов сумели приземлиться. Хотя и там без жертв не обошлось. Убитых и раненых оттаскивали от ещё горящих вертолётов и складывали на землю. Слышался треск огня, шипение огнетушителей, ругань и стоны.
