Андрей Белянин - Демон по вызову
Нет ковриков. Нигде нет. Никак нет. Ни почему нет. И через пять минут не будет. Даже если я всё здесь взорву, растопчу, сожгу и развею пепел, они не появятся…
— Альберт, — тихо решил я, когда чувство ледяной безысходности начало уступать место всё нарастающему отчаянию. Слава тебе на лысину, он оказался не занят и быстро взял трубку.
— Мир тебе, злобный демон!
— Чтоб ты провалился, качок с крыльями, — так же тепло поприветствовал я своего старого друга и сразу взял быка за рога: — Мне нужен коврик!
— На стену или в прихожую?
— Спортивный коврик, дубина! Для фитнеса, пилатеса и калланетики.
— Тебе?!! — смиренно уточнил он.
— Азриэлле!
— Понятно, а при чём здесь я?
— Ну ты ж у нас спортсмен-культурист! Где вы берёте коврики в вашу ангельскую качалку?!
— Вообще-то в нашем тренажёрном зале занимаются с железом. Гантели, штанга, свободные веса для массы и ряд основных тренажёров на проработку рельефа. Как ты себе представляешь того Шварценеггера или Рони Колемана в слитном купальнике и лосинах, занимающихся пилатесом на коврике?!
— Альберт, не издевайся! Мне и без твоих лекций тошно! — воя, взмолился я. — Твоя дражайшая жена, чтоб ей…
— Не смей говорить о ней плохо. Она почти святая.
— О, прости, извини, виноват, не буду! Но только какого лешего она прислала моей дуре кучу полезных журналов для беременных? Теперь Азриэлле, нож к горлу, дался этот проклятый спортивный коврик, а в магазине его нет! И что прикажешь мне делать?!
— Могу спросить у друзей…
— Ей не подойдёт использованный. Она же демонесса и запахи чужого пота чует, как пограничная овчарка наркотики в плацкартном вагоне Москва — Алма-Ата!
— Ну тогда, право, не знаю…
— Так вот, думай, ипохондрик, думай! У тебя есть знакомства на базах, входы-выходы, полезные связи. Вам, ангелам, люди никогда ни в чём не отказывают!
— Потому что мы не просим у них всякую ерунду, — строго напомнил он. — Ладно, дай сообразить. Ты заглядывал в…
— Я объездил все магазины этого города!
— Не ори.
— А ты не доводи меня!
— Знаешь, пожалуй, я попробую кое с кем связаться. Можешь потерпеть час-полтора?
— Максимум тридцать минут! Потом Азриэлла с меня живого не слезет, — горько всхлипнул я.
Через двадцать минут всё было устроено. Не знаю и знать не хочу, кого он соблазнил, обманул, ограбил или убил, но маленький синий спортивный коврик из пористой резины был доставлен ко мне в подарочной упаковке, перевязанный шёлковой лентой с жёлтым бантом. Я едва ли не благоговейно поцеловал его и, рассчитавшись с курьером, прыгнул за руль своего авто, дав по газам. Хвала Всевышнему, ангелы могут всё!
P.S.
Моя жена прыгала на одной ножке и верещала на всю квартиру, как пятилетняя девочка, получившая на Новый год заветного розового медведя с неё ростом!
— Милый, ты у меня самый-самый-самый! Я мечтала именно о таком коврике, я так его хотела, я так ждала, я… а ты его купил! Мой рыцарь, ты не представляешь, что это для меня значит…
Я с трудом вырвался из её волнительных объятий, позволив ей предварительно вылизать мне обе щеки, и, удрав в туалет под защиту железных решёток, оставил Азриэллу наедине с вожделенным ковриком.
— Альберт? Здорово, виделись. Короче, моя в полном отпаде! Ну, типа я у тебя в долгу. Давно не видел её такой счастливой… Спасибо, старик!
Когда я вернулся в комнату, моя супруга меланхолично доедала ленту с бантиком. От спортивного коврика для калланетики не осталось даже крошек…
— Он был такой свежий, ни разу не использованный и так аппетитно пах, — искренне вздохнула Азриэлла, сыто щуря на меня влюблённые глаза. — Ты лучший муж на свете! Я тебя так… ой! Толкается. Смотри, он толкается! Ты видишь, видишь? Ему тоже понравился вкус коврика.
Наутро я тихо выбросил все журналы в мусоропровод. Моя жена этого даже не заметила…
Глава 12
Грешница
— Сегодня я угощаю. — Альберт жестом подозвал молоденького официанта, и без того ловившего каждый его взгляд. — Пожалуйста, прошу вас, ещё двести граммов текилы «Ольмека» для моего друга.
— Сию секунду. А для вас?
— Повторите грейпфрутовый фреш.
— Разумеется. — Парнишка кивнул и с радостью умчался исполнять.
Люди вообще радостно исполняют любые желания ангелов. Чем и пользуется Альберт, причём даже не задумываясь об этичности или неэтичности данного аспекта. Для него он естественен, как утренняя укладка волос гелем. В последнее время мой друг взял моду делать из своей короткой стрижки ещё и некое подобие мелких «ежовых игл», насмотрелся в подростковом американском кино…
А вот когда я сижу в том же кафе один, то мне порой приходится и стукнуть кулаком по столу, чтоб официант наконец-то соизволил подойти. Всё потому, что я — демон, а у демонов другие манеры. Соответственно и отношение к нашему брату не самое сахарное. Всё заслуженно, аукнулось — откликнулось…
Как раз сегодня я отправил в Ад одного зарвавшегося подонка, умудрившегося просрочить аж два договора и окончательно погоревшего на попытке списать это дело на ошибку самого Князя Тьмы. Но с нами такие детские финты не проходят, я получил разнарядку и взял этого умника прямо на выходе из храма, где он поспешно каялся во всех грехах, но утаил сделку с дьяволом…
— Всё равно я буду молиться за его душу, — печально вздохнул Альберт. — Мы должны ненавидеть грех, но жалеть грешника. А это не так просто, как кажется…
— О, у тебя появились намёки на претензии к Создателю? — подковырнул я.
Ангел улыбнулся, но погрозил пальцем:
— Не богохульствуй. Лучше скажи, как там твоя Азриэлла, беременность проходит без эксцессов?
— Ха, куда уж нам без них… Я имел глупость притащить домой с десяток женских журналов по этой теме. Представляешь, что теперь у нас творится? Молчи, всё равно не представляешь. Сейчас расскажу…
Последующие полчаса Альберт сидел с вытаращенными глазами, и веря и не веря каждому моему слову. Конечно, ему трудно было такое представить — моя жена четыре часа ходит взад-вперёд по комнате, баюкая мокрый пятикилограммовый свёрток. Варит детскую кашу, одновременно стирает пелёнки и развешивает их на длинных верёвках по всей квартире, сопровождая всё это однообразным пением колыбельных. Она же ставит будильник на четыре часа утра, потом будит меня и заставляет полчаса однообразно качать кровать, пока не…
В этот момент в кафе вбежала растрёпанная рыжеволосая девушка лет семнадцати-восемнадцати, в облегающих джинсах и футболке с надписью КАRANTIN. Её глаза были припухшими от слёз, руки тряслись, она забилась в угол, к стене, и закрыла лицо руками. Мне хватило лишь одного взгляда, чтобы понять и правильно оценить ситуацию…
— Грешница!
— Заблудшая душа, — нервно поправил Альберт.
— Грешница, — ещё более уверенно оскалился я, втянув ноздрями воздух.
— Хочешь драки? — Под ресницами моего друга на миг блеснул холод Ледовитого океана. — Она совершила грех, но она ещё не твоя.
— Грех?! Подумаешь, переспала пару-тройку раз с мальчиком, а он её бросил… Тьфу! Да если бы всех таких грешниц в Ад забирали, у нас бы давно перенаселение зашкаливало, и так уплотнять больше некуда. Нет, дорогой мой товарищ, настоящий грех — это то, что она только собирается совершить!
— И что с того? — Он начал приподниматься из-за стола.
— А ничего, сядь! — Я тоже повысил голос. — Не заводись, Альберт, ты прекрасно знаешь, что я тебя не боюсь. Как знаешь и то, кем мне приходится работать. Я и пальцем к ней не прикоснусь, пока она не заключит договор и не истечёт срок контракта…
Ангел вздохнул, с хрустом размял кулаки и, ничего не ответив мне, подсел за столик к рыжей девице:
— Не делай этого…
Она подняла на него изумлённые глаза.
— Девочка моя, я понимаю, как тебе сейчас тяжело, и больно, и страшно. Ты не ожидала, что твой парень поведёт себя как последний мерзавец, ты не знаешь, что сказать родителям, не можешь бросить учёбу… Но поверь мне, если ты сделаешь аборт, всё станет ещё хуже.
— Вы… кто?!
— Ангел, — честно представился Альберт.
И зря! Откровенность не всегда лучший способ завязать знакомство, назовись он хоть психологом или экстрасенсом, всё могло быть куда проще…
— Ах, ангел?! — едва не завизжала девушка. — Значит, добренький Боженька с небес послал ангела меня утешить! Знаем, было, проехали! И куда вы меня повезёте «утешаться» — в сауну, в отель, на дачу?! Все вы, все…
Щёки моего друга заполыхали. Не то чтобы он не привык к человеческой несдержанности, просто любая агрессия сразу относит душу к нашему берегу. Ангелам элементарно больно это видеть…
— Простите, что вмешиваюсь. — Я встал, с грохотом переставил свой стул к их столику, перекрывая девушке последнюю возможность смыться, и продолжил: — Ты бы заткнула фонтан, детка, орёшь почём зря в общественном месте. Никто тебя никуда тащить не намерен — ему нельзя, а мне неинтересно. Но пока наше ведомство не пронюхало о твоей истерии, прими совет: выслушай моего друга и дуй в церковь!
