Андрей Круз - Эпоха мертвых. Начало
Неожиданно Ксения быстро вышла из кухни, не глядя ни на кого, все с удивлением посмотрели ей вслед. Я повернулся к Алине Александровне:
– Вы соберите свои вещи, пожалуйста. Нам надо будет выехать как можно быстрее. Если в городе начнется паника, дороги могут быть забиты или перекрыты. У меня есть место, куда вас отвезти сейчас. А пока мне нужен рабочий стол Владимира Сергеевича, он просил взять с собой его компьютер и документы по программе. У вас есть крепкая сумка?
Главное, чтобы мне удалось увезти их на дачу до того, как начнутся истерики. Я не умею справляться с женскими истериками и их боюсь. И вообще мне не до этого.
Бомж Сивый
20 марта, вторник, очень раннее утро
Сивый бомжевал уже пятый год. Он был москвичом по происхождению, никогда не сидел в тюрьме, окончил школу и даже три курса института. Он не был в прошлом преступником, как многие бродяги, вырос в приличной семье. Но в нем сидели два беса, которые и вели его от одной беды к другой. Сивый, которого раньше звали совсем по-другому, любил выпить, а выпив, склонен был играть. Бес пьянства и бес игры превратили его в вечного должника, вынужденного занимать у одних, чтобы расплатиться с другими. Однако даже занятые для выплаты долгов деньги чаще всего не доходили до адресата, оседая во всевозможных залах игровых автоматов. В конце концов все пришло к закономерному итогу, терпение кредиторов истощилось, некоторые из них были склонны решать такие проблемы крайне радикальными способами, и Сивый просто исчез, ушел, растворился.
Сейчас ему шел тридцать четвертый год, но с виду он тянул лет на шестьдесят. Одетый в тряпье из помойных контейнеров, с распухшим, небритым лицом, без половины зубов, в разных ботинках, он даже на бомжевском конкурсе красоты занял бы самое последнее место. Жил он неподалеку, в коллекторе отопления, где соорудил себе почти королевское ложе из найденного старого матраса и кучи тряпья. Раньше с ним жила бомжиха по кличке Василек, получившая такую погремуху по причине постоянно подбитых глаз, но недавно она от него ушла к другому, у которого чаще и в больших количествах имелось дешевое бухло, и сейчас Сивый жил в одиночестве.
Он шел вдоль ряда мусорных контейнеров на своей территории, тщательно перерывая весь мусор в каждом из них. Район был не самым лучшим, но все же нередко попадалось что-то полезное, а зачастую можно было найти и еду. Ему удалось собрать уже шесть пустых бутылок, банку рыбных консервов и нераспечатанный пакет просроченного томатного сока, и он был в хорошем настроении. В коллекторе у него хранилась бутылка дешевого портвейна, так что он уже предвкушал пир. Копаясь в контейнере, он вдруг почувствовал острую боль в пальцах и от души выматерился. Крысы кусали его не в первый раз, но каждый раз от этого случались проблемы, раны всегда загнаивались.
Эта крыса вообще оказалась упорной, и, когда Сивый выдернул руку из контейнера, она так и продолжала висеть на ней, вцепившись зубами в мякоть ладони.
– Ах ты, маруда… – прохрипел Сивый, глядя на крысу с ненавистью.
Он положил ее боком на острое ребро контейнера и с силой ударил по ней ладонью другой руки. Обычно крысам этого хватало для того, чтобы мгновенно умереть, но эта оказалась на удивление живучей. Она выпустила руку Сивого и свалилась на землю, у нее был сломан позвоночник, но она пыталась ползти к нему на передних ногах, волоча за собой заднюю часть тела, и пасть у нее была угрожающе раскрыта.
– Ага, покусайся мне, – сказал ей Сивый и с силой опустил ей на голову каблук ботинка. Этого оказалось достаточно для того, чтобы крыса затихла.
Сивый осмотрел ладонь. Рана была изрядной, кровь капала на землю. Сивый выругался, слизал кровь и пошел в коллектор, решив, что на сегодня приключений достаточно. Лучше выпить винца в спокойной домашней обстановке и закусить сардинами из найденной банки.
Александр Бурко
20 марта, вторник, очень раннее утро
После разговора со своим начальником службы безопасности Бурко несколько минут думал, откинувшись в массивном кресле и прикрыв глаза. «Материал» исчез. И это всерьез вредит его планам, хоть и не рушит их. Он посмотрел на часы. Пять утра, шестой час, за окном еще ночь глухая. С минуты на минуту подъедут два человека – Коля Домбровский и Марат Салеев. С Домбровским Бурко дружил с института, с первого курса, а с Маратом они даже выросли в одном дворе в городе Твери, в те времена – Калинине, названном в честь родившегося неподалеку «Всесоюзного старосты». После школы их дорожки разошлись – Александр поступил в Московский авиационный институт, а Марат – в Рязанское воздушно-десантное. Прошел Афганистан, Баку, Карабах, первую и вторую чеченские, дослужился до подполковника, но в последнюю войну на Кавказе был ранен и почти что потерял зрение.
Абсолютно случайно об этом узнал Бурко. Именно он организовал старому другу операцию в Германии, оплатил ее, а после того, как Марат был все же вынужден оставить службу (зрение восстановилось, но не полностью, пришлось надеть очки, да и головные боли мучили часто), Александр пригласил его к себе на работу. Кем? Марат взялся за организацию боевой подготовки в том самом тверском Центре, официально принадлежащем ФСИНу, гоняя бойцов до седьмого пота. А ведь с улицы туда людей не брали, только с подготовкой и боевым опытом, так что серьезное получилось воинство.
Он был единственным, кто знал, что его старый друг всего-навсего готовится к концу света. И что самое интересное – вовсе не считал это блажью, а полагал, что если кто может позволить себе содержать собственную профессиональную армию, то пусть содержит, хуже не будет. К тому же его заместитель, бывший капитан-спецназовец Баталов, успел послужить не только в Российской армии, но и в одной британской частной военной компании, которая как раз такую профессиональную частную армию и представляла из себя, так что никто не удивлялся.
Салеев в основном находился в Твери, но вчера приехал в Москву, и получилось – как нельзя кстати. Именно он должен был привести «Ковчег» в действие. Домбровский же обязан неотлучно находиться при Бурко в ближайшие дни. Даже самому себе Александр не доверял так, как Николаю. Тот был прирожденным аналитиком, свободным от эмоций: не голова, а настоящий компьютер.
В уме его все уже выстроилось в стройную и понятную схему. Надо уезжать в Центр и готовиться наследовать Землю. Надо быть готовым к борьбе за существование, надо собирать людей, надо становиться тем, кем он втайне мечтал быть всегда, – вождем воинственного и сильного племени, а вовсе не владельцем фармацевтической компании. Если для всего остального мира это будет концом, то для Александра Бурко – началом. Началом новой, настоящей жизни, интересной и полной нового смысла.
Он обвел взглядом свой кабинет – английская мебель ручной работы в викторианском стиле, картины на стенах, корешки книг. Недаром он когда-то усадил четверых друзей-программистов для того, чтобы они пересканировали все книги из библиотеки в электронный вид. Книги Бурко любил, и грядущая катастрофа вовсе не вынудит его с ними расстаться. С человечеством расстаться гораздо проще.
Человечество он не любил, кстати. Любил семью, любил друзей, ценил работников, но не более. Человечество же, перенаселившее планету и установившее свои дурацкие правила проживания на ней, ему не нравилось. Давно, когда он только делал первые шаги к своему нынешнему положению, ему было интересно. Это была борьба, риск, авантюры. Теперь же… Скука, чванство и глупость окружающих, теснота на «ярмарке тщеславия», и никакой свободы, а лишь ее иллюзия. Деньги и власть не освободили. Деньги привязали к себе, а власть была лишь иллюзорной – в ней и без него хватало тех, кто умел ворочать рычаги мироздания. А он оказался на положении скорее дойной коровы, хоть и рекордной по удоям.
Ну ладно, этот порядок вещей подошел к своему концу. Вскоре все изменится. Выживут быстрые, смелые и сильные, и они населят ставшую враждебной планету. Причем населят, чего уж скрывать, не слишком густо. Зато с такими интересно будет жить.
Он открыл ящик стола, на самом деле представлявший собой маленький встроенный сейф, достал оттуда пистолет. Дорогущий швейцарский «Сфинкс 3000Т», малосерийный, выполненный из дымчатой дамасской стали, качественный и надежный, как швейцарские же часы. Выудил из этого же ящика поясную кобуру и запасной магазин, затем достал несколько коробочек патронов сорокового калибра «Голден Сейбр» с «пустоголовыми» пулями и начал не спеша набивать магазины. Он решил, что теперь уже не стоит расставаться с оружием. Разумеется, охрана у него хоть куда, но элемент игры… Да и любил он пострелять, прямо в подвале его дома был отличный двадцатипятиметровый тир.
Да, элемент игры в этом во всем какой-то есть. Бурко сам втайне признавался самому себе, что не окончательно вышел из подросткового возраста. Он жаждал приближающейся катастрофы с тем восторгом, с каким смотрят дети на устроенный ими пожар. Да и черт с ним, пусть горит.
