Весь Роберт Маккаммон в одном томе. Компиляция (СИ) - МакКаммон Роберт Рик

Черт бы побрал эту руку! — со злобой подумал Майкл.

Если бы он мог свободно пользоваться всеми своими конечностями, продуманный сценарий мог быть реализован уже несколько часов назад. Но нет… нет…

За столь сокрушенное состояние Майкл разозлился на себя. Бессмысленно стонать над сломанным плечом! Нужно попытаться хоть что-то сделать. Он начал чуть замедлять шаг.

— Не отставай, — тут же среагировал Гантт, что говорило о высоком уровне его концентрации даже при бьющем в глаза песке.

— Мне нужно немного воды.

— Мне тоже, но ни один из нас ее не получит. Пока что.

Майкл продолжал замедлять свой темп, а через несколько мгновений изобразил довольно правдоподобную запинку для пущего эффекта.

— Воды… — попросил он, подсчитывая про себя расстояние. Если ему удастся выбить этот пистолет из руки Гантта… но ведь его собственный «Кольт» тоже находился у противника. Что бы ни произошло в последующие несколько секунд, перспектива у этого была явно не радужная…

Гантт направил пистолет в землю между ними и выстрелил. Пуля срикошетила о камень, взвизгнула и улетела прочь. В следующий миг «Вальтер» снова указал на Майкла.

— Не пытайся провернуть то, что задумал, — сказал летчик, и голос его был поразительно спокоен. — Ты не в лучшей форме сейчас, ничего не выйдет. Так что просто продолжай идти и будь хорошим пленником.

Он вдруг резко повернулся вправо, держа пистолет перед собой.

Майкл посмотрел в ту же сторону.

На небольшом бархане неподалеку стояла чья-то фигура. Точнее, маленькая фигурка в грязной одежде, которая когда-то, возможно, была белой… На деле одеяние незнакомого человека казалось просто колышущимися на ветру тряпками. На голове незнакомца была коричневая куфия, прижатая шотландским беретом Тэм О’Шентер, который — Майкл знал — часто встречался у солдат Содружества.

— Подойди! — приказал Гантт.

Фигура не двигалась.

Гантт быстро взглянул на Майкла.

— Ты знаешь язык?

— Немного.

Словарный запас его и вправду был ограничен, но он мог связать несколько предложений после опыта, полученного из работы с племенными разведчиками.

— Скажи ему, чтобы подошел.

Майкл командным голосом сказал, чтобы человек подошел к ним — сначала на тамазигхтском [33] наречии, а затем на туарегском [34]. Фигура повернулась и побежала, через несколько секунд исчезнув из поля зрения.

Гантт еще некоторое время держал бархан на прицеле, после чего, наконец, опустил пистолет и посмотрел на Майкла.

— И что скажешь? — спросил он, хотя казалось, что он задает этот вопрос больше себе, чем своему пленнику. Майкл отвечать не стал и, не дождавшись от него комментариев, Гантт кивнул. — Продолжаем двигаться. И давай теперь без актерства, пожалуйста. Ты не из тех, кто путается в собственных ногах.

Майкл зашагал вперед, приблизившись к немцу на несколько осторожных шагов, решив снова выжидать, ведь новая возможность обязана была появиться. Если нет, то он найдет способ создать ее, прежде чем они достигнут тени под флагом Африканского корпуса.

Летчик продолжал изучать пространство, поглядывая то вправо, то влево, но никто больше не появился.

Майкл решил, что Гантт был сильно встревожен этой встречей, потому что через несколько минут после инцидента он заговорил:

— Развлеки меня. Расскажи о себе.

— Я лучше поберегу дыхание.

— Справедливо. Тогда я расскажу о себе. Ты знаешь, что я сбил… ну… можно сказать, 50 самолетов, если учесть те, что добавились к списку сегодня. А есть ведь пилоты, которые ни одного вражеского самолета не сбили за все время своих боевых вылетов. Что скажешь по этому поводу?

— Скажу, что теперь ты идешь по пустыне так же, как и я.

— Да, только в нашем будущем есть существенная разница. Ты будешь военнопленным, а я снова буду работать. Там мое место, Майкл, понимаешь? — он кивком указал на небо. — Это то, что дает мне почувствовать себя по-настоящему живым. У тебя есть такое место?

Майкл нервно хохотнул. Лесной охотник забрался очень далеко от дома, подумал он.

— Никакого конкретного места, — был ответ.

— И от этого мне лишь становится жаль тебя. Все люди нуждаются в месте, которое помогает им жить по-настоящему. Это место, где их души свободны. Небо — мое место. Я считаю его красивым даже в пасмурный день, я поднимаю к нему голову, даже когда мой самолет стоит на земле. Для меня небо — это женщина с тысячей лиц, и каждое из этих лиц прекрасно. Ты женат, Майкл?

— Нет.

— Я тоже, — он коротко рассмеялся. — Как будто мне когда-нибудь захочется надеть на себя цепь! Первое, что любая жена скажет мне, будет: «не летай так высоко и быстро!», она захочет, чтобы я послушался ее, доставил ей удовольствие и был убит, как множество других пилотов с… — он помедлил, подбирая нужное слово. — С привязанностями, — закончил он и снова рассмеялся, однако на этот раз, как показалось Майклу, смех звучал несколько натянуто. — Такие, как мы, не нуждаются в привязанностях, не так ли?

— Такие, как мы?

— Любители риска. Люди, которые избрали находиться на фронте. Возьмем, к примеру, тебя. Ты работаешь в разведке. Постоянно рискуешь, разве нет? И ты ведь из тех, кто рвется вперед через шахты и рвы. Не говори мне, что ты просто носишь бумажки и сидишь за столом, я в это ни за что не поверю.

— Нет. Я не из таких.

— Человеку действия легко распознать человека действия, — со знанием дела сказал Гантт. — Это… видно по тому, как ты двигаешься. Ты уверен в своих силах даже сейчас, со сломанным плечом. И ты сделаешь все, чтобы я никогда не достиг форпоста. Ты уверен, что рано или поздно я сделаю ошибку, которой можно будет воспользоваться. Так? А я уверен, что не ошибусь. И что это говорит о нас?

— Что мы — два уверенных в себе идиота, бредущих посреди пустыни с парой глотков воды на двоих в одной фляге.

— Нет! В каком-то смысле это делает нас боевыми товарищами! Как шахматисты, понимаешь? Два человека действия вынуждены сосуществовать, чтобы выжить. Перед нами стоит задача преодоления…

— Мне кажется, ты недостаточно хорошо прикрыл голову от солнца. Тебе напекло.

— Может, и так, мой британский друг, может и так. Но я тебе вот, что скажу… Твоя уверенность в сложившейся ситуации интригует. И развлекает. Мне интересно посмотреть, что ты собираешься сделать, чтобы избежать лагеря для военнопленных. И я не сомневаюсь, что ты что-то предпримешь.

— Ты бы предпринял, — кивнул Майкл.

— Конечно! Я бы никогда не отказался от попыток. Вот, почему я говорю, что мы боевые товарищи, разве я не прав?

— Ну, раз ты так говоришь, — отозвался Майкл рассеянно: его внимание привлекло какое-то движение справа. Он посмотрел туда и заметил на белой равнине маленькую белую фигурку в грязных тряпках и в кепке цвета хаки примерно в сотне метрах от их с немцем местоположения.

— Гляди! Он снова там, — сказал Гантт, тоже заметив незнакомца. — Похоже… что это не разведчик даласиффов, в противном случае он бы на верблюде скакал. А, кстати сказать, действительно, почему нет верблюда? Если прикинуть рост, то наш друг ростом около четырех футов и шести дюймов, ведь так? Это ребенок. Маленький мальчик? Здесь, в пустыне? Один? Что он тут делает, как думаешь?

— Если тебе действительно так любопытно, — хмыкнул Майкл. — Иди и предложи ему воду.

— Отдать ему те жалкие остатки, которых не хватит нам самим? И кому из нас еще сильнее голову напекло?

— Если он из местных, то может знать, где найти воду. На самом деле, он может уже быть на пути к ней. Так что… один глоток воды, отданный на сторону, может нам существенно помочь в будущем, — сказал Майкл.

Они продолжили путь в молчании, но Рольф Гантт явно пребывал в тяжелых раздумьях и вел внутренний спор с самим собой.

Ветер чуть поутих и уже не швырял песок в лицо так яростно, но солнце, казалось, стало только жарче. У Майкла пересохло во рту. Он полагал, что температура воздуха сейчас должна была уже перевалить за сто десять градусов, и разгоряченная пустынная земля только усиливала ощущение жары. Тем не менее, он вспотел, и это было хорошим знаком. Вот когда пот перестанет выделяться… тогда уже стоит беспокоиться.