Лучший из худших - Дашко Дмитрий Николаевич
Ещё один правый поворот, и автобус остановился.
– Конечная остановка, – объявил шофёр.
Двери распахнулись. Мы вышли на улицу, щурясь от стоящего высоко в небе солнца. Погодка была просто замечательная, и от этого на душе становилось ещё веселей.
Мимо прошли две аппетитного вида девчонки в коротких, почти невесомых платьицах. Я проводил их восхищённым взглядом. Эх, не зря говорят, что самые красивые женщины живут в России!
– Хватит пускать слюни, Ланской, – хмыкнул мой компаньон. – Это дело отложим на потом. Сначала надо пожрать.
Как и во многих провинциальных городах, железнодорожный и авто- вокзалы располагались вблизи друг друга. Их разделяла маленькая, покрытая плиткой площадь.
От обилия ходивших не строем людей в гражданском, гудков составов, автомобильных клаксонов и прочих признаков мирной жизни голова шла кругом. Я даже слегка растерялся, но Санников толкнул меня плечом и быстро привёл в чувство.
Мы перешли к остановке городского транспорта, чтобы сесть на нужный автобус. Отсюда открывался хороший вид на оба вокзала. Железнодорожный впечатлял своей фундаментальностью, он явно строился лет сто назад и полностью соответствовал классическим архитектурным канонам тех лет: башни, лепнина на фасаде; не хватало разве что античных колонн у входа. Автовокзал являлся прямой противоположностью: прямоугольный, непритязательный, выстроенный в угоду утилитарности, а не красоте. Всё было подчинено только основной функции вокзала.
Подкатил маленький «бусик», что-то вроде маршрутки. Практически все пассажиры покинули салон.
– Полезай, это «четвёрка», наш маршрут, – сказал Санников. – Едем на нём без пересадок.
Минут через пятнадцать мы покинули тряское чрево автобуса.
– Ты, главное, по сторонам посматривай, – сразу предупредил ефрейтор. – Не приведи господь, на патруль нарвёмся – считай, увольнение закончилось.
– Есть посматривать, – рапортовал я, хотя не мог дать гарантии.
Зрение упорно не желало концентрироваться, я всё ещё находился под впечатлением от контраста с серой армейской действительностью. Здесь было слишком много интересного и притягательного, а яркие краски вывесок и витрин, не говоря о женских нарядах, мешали сосредоточиться. А ведь ещё недавно я бы лениво мазнул взглядом и прошёл мимо без всяких мыслей. Как мало, оказывается, нужно, чтобы твои чувства стали такими обострёнными. Достаточно посидеть в тюрьме, а потом попасть в армию на здешний курс молодого бойца.
Я настолько обалдел, что чуть было не вылез с тротуара на дорогу на красный свет, почти под колёса проезжавших автомобилей.
– Ланской, дери тебя за ноги! Ты у меня больше света белого не увидишь, я тебя в казарме сгною! – зашипел на меня Санников.
– Виноват, исправлюсь! – пообещал я.
Кафе «Камуфляж», куда меня вёл ефрейтор, размещалось в полуподвальном помещении. Мы прямо с улицы спустились в него и толкнули входную дверь. Играла тихая музыка, лилась незнакомая инструментальная мелодия. Народа было немного, почти все столики пустовали.
Чувствовалось, что хозяин заведения – большой фанат армии. Весь дизайн помещения был выполнен в защитных тонах: барная стойка, занавески, сукно, которым были обиты диванчики. Даже на официантке был камуфлированный передник, а причёска напоминала уставную.
Санников кивнул ей как старой знакомой.
– Здравствуйте. Я вас провожу к столику, – сказала она.
Навскидку ей было лет двадцать пять – тридцать. Не знаю, какими глазами я бы смотрел на неё ещё пару месяцев назад, но сейчас она была для меня круче любой фотомодели.
– Челюсть подбери, – не вовремя подстебнул меня ефрейтор. Он словно читал мои мысли.
Мы сели за столик, официантка принесла два меню в армейских кожаных планшетах. Прежде чем отойти, лукаво мне подмигнула. У меня после этого чуть температура не подскочила. Я поскорее уткнулся в меню, пока не натворил чего-то предосудительного.
– А это комплимент от нашего повара, господа военные… – Официантка поставила перед нами две стопки, наполненные прозрачной жидкостью.
– С-спасибо, – прошелестел я губами и машинально опрокинул содержимое стопки в рот.
Желудок обожгло. Кажется, это тело не знало алкоголя и потому болезненно на него реагировало. Мои глаза наполнились слезами.
– Зря ты так сразу махнул, это же разведённый спирт. Надо было сначала перекусить чего-нибудь, – покачал головой Санников. – Эх, молодёжь, всему вас учить надо, даже элементарным вещам. Спирт и тот пить не умеете.
– Воды? – участливо спросила официантка.
– Не надо, – прохрипел я. Мне очень хотелось казаться мужественным, брутальным по самое не хочу.
– Как скажете. Позовите, когда будете делать заказ. – Она отошла, виляя бёдрами.
Кафе специализировалось на традиционной русской кухне. Щи, борщи, расстегаи, вообще куча всяких пирогов… Много блюд, названия которых мне ничего не говорили.
Я бы сожрал это всё. Однако я помнил, что денег у меня практически нет, за всё собирался платить Санников, а загоняться в долги, причём не зная, когда сможешь отдать, мягко говоря, не комильфо. Так что мой выбор был весьма скромен. Я ориентировался скорее на цену, чем на вкус, выбрав самые дешёвые блюда.
Заказ принесли быстро. Капустные щи прежде казались мне какой-то перепаренной кислятиной, я понятия не имел, почему они так нравились моим бабушке и дедушке. А стоило глубокой тарелке, налитой до краёв, оказаться у меня перед носом, как я умял всё это дело за милую душу. Точно так же со сверхсветовой скоростью исчезли в желудке макароны по-флотски. Вроде только что стояли передо мной и вдруг хоба – и нет!
Зато иван-чай с капустным пирогом я уже пил медленно, растягивая удовольствие и смакуя каждый откушенный кусок. Это было действительно райское наслаждение, и куда там до него всяким «Баунти».
Только один по-настоящему сытый солдат может понять счастье другого. Впервые за эти дни я наелся до отвала, даже пришлось ослабить ремешок на брюках. Санников от меня не отставал. Он тоже по-солдатски быстро расправился с первым, вторым и третьим.
Само собой, после столь плотного обеда резко напала сонливость: недосып – вечный спутник любого военного. Но было жаль тратить драгоценные часы и минуты увольнения на сон, тем более следующий этап «культурной программы» включал в себя визит в бордель. А это меня волновало ещё сильнее, чем еда. Я, конечно, опасался «намотать» чего-нибудь на свой «винт»: хрен его знает, какие тут свирепствуют болячки, кроме венерических… Да и лечатся ли они вообще?
Предварительно у Цыгана я выяснил, что ничего такого подхватить в городском «лупанарии» мне не грозит. Девочек тщательно осматривают, они регулярно сдают анализы и проходят всяческие медкомиссии. И вообще, отношение к этой индустрии довольно серьёзное, почти как к космонавтике моего мира.
– Расслабься и получай удовольствие, – так напутствовал меня Цыган перед увольнением.
Я всё-таки был человеком мнительным, однако сейчас эта своеобразная опасность скорее распаляла моё желание, чем отпугивала.
– Пора и честь знать! – сказал Санников. Он подозвал официантку, расплатился с ней по счёту и дал хорошие чаевые.
Когда я выходил из кафе, то невольно повернулся, ощутив на спине чужой взгляд. И не ошибся: это официантка по-прежнему разглядывала меня с каким-то странным интересом, но я не мог понять, с каким именно. Было в нём что-то нехорошее, вивисекторское.
Довольные, как коты, обожравшиеся сметаной, мы потопали к следующему пункту назначения. Снова залезли в такой же «бусик», вернулись на несколько остановок назад и вышли возле небольшого бульвара. Пешком отмахали пару кварталов.
– Далеко ещё идти, господин ефрейтор? – спросил я.
– Видишь вон то здание с розовой вывеской? – показал мне Санников.
– Так точно, вижу.
– Нам туда, – сказал он. – Даже не сомневайся, тебе там понравится.
– А я и не сомневаюсь.
Мой рот сам по себе растянулся в улыбке. И так же самопроизвольно улыбка стёрлась с моего лица. Из борделя навстречу нам высыпала толпа молодцеватых парней в военной форме. И, судя по погонам, это были юнкера. А что хуже всего, они тоже нас заметили.
