Максим Марух - Люди желтых плащей
Вокруг меня постоянно мелькают босые ступни. Такое ощущение, что «прокажённых» в доме тысячи. Они текут внутрь со всех сторон – из дверей, из окон и, кажется, прямо с потолка. Пол устилают обнажённые тела убитых, но по сравнению с живыми их ничтожно мало. Интересно, есть ли среди них тот, кто укусил меня? Надеюсь, что да.
Потом чьи-то мягкие руки опускаются мне на плечи и клонят на бок.
«Ложись», – слышу знакомый хрипловатый голос.
Ева.
«Ложись-ложись-ложись. Тебе нужно отдохнуть».
Она что, бредит? В голове крутится только одна мысль: «меня надо пристрелить, меня надо срочно пристрелить, пока я не превратился в одну из этих тварей!»
Но я не могу произнести ни слова, на губы словно наложена печать.
«Ложи-ись, вот так!»
Чувствую под лопатками твёрдые доски пола. Надо мной нависает чуть полноватое лицо Евы. Почему я так хорошо его вижу? На дворе едва-едва рассвело, но я различаю каждую морщинку на коже, каждую впадинку и родинку… Оно приближается ко мне, точно огромная луна, заполняя собой всё видимое пространство. Пышные волосы щекочут щёки.
Убей меня, хочу сказать я ей, но губы спаяны невидимым клеем.
«Засыпай!» – холодные ладони ложатся мне на нос и рот. – «Засыпай!»
Она принимается давить. Сильно… ещё сильнее.
Сплющиваются ноздри, не пошевелить губами. Нечем дышать. Нечем дышать!
Я начинаю брыкаться, но Ева крепко меня оседлала. Колени пригвождают руки к полу, голова и шея обездвижены.
Я хочу жить! – вдруг отчётливо понимаю я. – Отпусти меня, я хочу жить!
Но силы уже покинули тело. Одурманенный кислородным голоданием мозг теряет связь с реальностью.
Я задыхаюсь. Боже, я задыхаюсь!
Я умираю…
06:15
Я вздрагиваю и просыпаюсь.
Дико вращаю глазами, пытаясь собраться с мыслями. Требуется несколько секунд, чтобы понять, где я. Одежда под одеялом промокла от пота и неприятно липнет к телу. Влажные волосы разметало по лбу. Левой рукой держусь за цевье «Сайги», занемевшая правая похоронена под подушкой.
Сквозь щели между досками на окнах брезжат первые лучи рассвета. Спальня погружена в таинственный полумрак. Ужасно душно. Внутри тихо, как и снаружи. Кое-где в отдалении ещё слышится какая-то возня, но большинство «прокажённых», вне сомнений, уже попряталось. Стало быть, я проспал всю ночь… Тогда кто сменил Арта на посту?
Только сейчас до меня доходит, что на кровати стало теснее. Переворачиваюсь на другой бок и вижу на подушке перед собой умиротворённое лицо Артёма. Мой друг крепко спит. Приподнимаю голову, надеясь обнаружить на месте Жени пустоту, но брат ещё в кровати. Пребывает в сладких объятиях Морфея.
06:20
Яростно тормошу Арта:
– Вставай! Вставай!
Тот просыпается мгновенно, глаза распахиваются и наполняются ужасом.
– Шо сучиось? – спрашивает заплетающимся спросонья языком.
На дальнем конце кровати Женя беспокойно ворочается, бурчит что-то себе под нос. Я уже знаю, в чём тут дело: мой брат пост ни за что бы не бросил.
Набрасываюсь на Арта:
– Что ты тут делаешь! Почему не поднял меня?
– Да я это… – на его губах появляется неуклюжая улыбка. – Не хотел будить.
– Мы же договорились! – я выныриваю из-под одеяла и вскакиваю на ноги.
Пропитанная потом одежда обтягивает распаренную кожу мерзким холодным коконом.
– Слышь, да всё нормально, – Арт приподнимается на локтях. От былой брутальности не осталось и следа, в голос возвращается неуверенность, всякий раз появляющаяся там под гнетом обоснованных обвинений. – Мы с Евой вчера часа два протрещали. Нормальная девчонка.
Передо мной снова Артём, каким я знал его прежде. Пофигистичный, инфантильный, падкий на женское обаяние.
Наконец, просыпается Женя. Садится на кровати и осоловело хлопает глазами. Тоже весь потный, на голове воронье гнездо.
– Что случилось?
– Это нормальная девчонка отправила тебя спать? – игнорируя вопрос брата, наседаю на Арта. – И нас посоветовала не будить, да?
– Ну, да! И чо? – набычивается Арт. Лучшая защита – нападение.
Вместо ответа принимаюсь обшаривать свои карманы. Не обнаружив искомого, обращаюсь к Жене:
– Скажи мне, что ключи от машины у тебя.
Тот выворачивает наизнанку карманы джинсов – ничего. У Арта тоже пусто. Поняв, к чему дело клонится, Артём бросается обыскивать комнату. Может не стараться, я знаю, что ключей в спальне нет. Более того, я почти наверняка знаю, где они.
– Они у Евы. Ключи у Евы.
Женя поносит Арта на чём свет стоит, тот пытается оправдаться:
– Да чего вы кипишуете? Они же не знают, какая у нас машина!
Я стараюсь сдерживать себя, но получается плохо:
– Они нас видели, дурак! Эта мелкая, как её… Лилит! Она пасла нас у дороги. Может, даже срисовала всё, что лежит в багажнике, пока мы разгружались. А у нас там, на минуточку, два ружья, гора боеприпасов, медикаменты и бог знает сколько всего ещё!
На лице Артёма смятение.
– Чисто твой косяк, Арт, – подливает масла Женя.
– Пошли, – цежу сквозь зубы, – может, ещё не поздно.
Прихватив оружие (благодарю бога, что нам хватило рассудительности взять его с собой в кровать) и рацию, покидаем полутёмную спаленку.
06:30
Гнев застит мне глаза, едва я перешагиваю порог комнаты. В висках стучит, ладони мокрые. Зол не только я, мои друзья тоже в бешенстве. Топот наших ботинок, яростное сопение, шорох плащей, которые мы снова надели – это звучит угрожающе в душной темноте изолированного от внешнего мира дома.
Неудивительно, что она испугалась. Из второй спальни, которую хозяйки дома делили между собой на время нашего визита, доносится короткий вздох. Едва различимый, но моё обострившееся внимание улавливает его, и я направляюсь туда. Дёргаю ручку – заперто. Слышу сзади звенящий голос брата:
– Отойди!
Едва успеваю отшатнуться – Женя со всего маху бьёт ногой в область замка, и дверь отлетает к стене.
Тонкий взвизг пронзает гостиную.
Саша сидит на заправленной кровати, полностью одетая (они даже не ложились спать!), и размазывает косметику по заплаканному лицу. Когда мы врываемся в комнату – три высокие фигуры в жёлтых дождевых плащах поверх тёплой одежды – грохоча ботинками, она вжимается с пинку кровати и принимается вопить:
– Это Ева, это всё Ева! Не трогайте меня, пожалуйста!
Мой брат наставляет на неё дробовик. Щёки угрожающе раздуваются, вылетающие сквозь зубы шипящие согласные производят на девушку тот же эффект, что расправленный капюшон кобры на кролика:
– Где она? Говори быстро! Быстро!
Саша подтягивает ноги к груди и елозит ступнями по покрывалу, пытаясь плотнее втиснуться в спинку кровати.
– Она ушла с Лилит! Минут десять назад! Я здесь не при чём! Отвечаю, пацаны! Это Ева всё придумала, я сразу отказалась участвовать. Пожалуйста, не убивайте меня…
Последняя фраза сперва пролетает мимо моих ушей. Лишь спустя мгновение я понимаю, что просьба адресована мне. Оно и неудивительно. Когда в последний раз кто-то умолял вас сохранить ему жизнь? Всерьёз умолял? Лично у меня это впервые.
Новый мир – новый опыт.
– Куда пошла? – потрясая дробовиком, продолжает допрос Женя.
Ответ уже известен нам, но не мешает убедиться.
– К вашей машине, куда же… – причитает Саша. Меня не покидает стойкое ощущение, что её истерика – не более чем актёрская игра. Хорошо поставленная актёрская игра. – Она сразу задумала вас ограбить… потому и пригласила переночевать… Малая увидела, сколько у вас в багажнике всего…
У меня за плечом Арт отчётливо произносит: «бля… «.
Воскрешаю в памяти нашу встречу на улице. «Я вас потому и позвала», – честно призналась Ева, когда я сообщил ей об оружии. Кто ж знал, что её заявление следует толковать так буквально…
– Пожалуйста, пацаны, не убива-айте!
О! Теперь её слова сразу достигают ушей и устремляются по слуховым каналам прямиком к центру удовольствия в мозгу. Кажется, я начинаю привыкать.
– А ты осталась?
– Да!
– И типа не собиралась нас обманывать?
– Говорю же, я не при чём! Ну, клянусь вам, клянусь! Пожалуйста, пацаны!
– Ну, если обманула, – Женя делает страшные глаза, – я тебя найду и лично шлёпну.
Пустые угрозы. Мой брат пытается запугать её, и только. Он ломает свой концерт, она свой. Сейчас мы ведём разные игры.
Оставляем Сашу горестно всхлипывать в спальне, и собираемся в прихожей. Здесь темно почти как ночью, солнце ещё не добралось до восточной части дома. Вижу чёрные силуэты друзей, покатые фигуры в плащах.
– Не рановато выходить? – осторожно спрашивает Арт. – Темновастенько.
Да, эта мысль тоже приходила мне в голову. В другой ситуации я непременно дождался бы, пока солнце вступит в свои полные права. Но сейчас кипящая злость и жажда мести пересиливают инстинкт самосохранения.
– Эта же толстуха пошла, – замечает Женя. – Мы чем хуже?
