Даниил Аксенов - Проект «Справедливость»
— Я не хочу ничего пробовать! — Хотелось надеяться, что мой голос звучит уверенно, без излишней нервозности. — У меня все равно не получится! Да я и не хочу быть магом! Почему меня нельзя просто отпустить?! Почему?!
Губернатор зачем-то вытер бородку платком и отвернулся. Он смотрел на пустую стену.
— Вы никогда не задумывались, сударь, почему люди часто делают то, что делать не хотят? Полагаете, многим нравится работать, хотя они каждый день ходят на работу? Многим нравится жить в тесной квартирке, хотя живут там десятилетиями? Многим нравится видеть лица соседей, сослуживцев или просто прохожих? Современный человек рождается, чтобы насиловать самого себя. Некоторые это делают с улыбкой. Улыбаются сослуживцам, соседям и себе, хотя к середине жизни не переносят никого из них. Люди даже умирают не потому, что хотят, а потому что надо. И, заметьте, мало кто восстает против этого.
Губернатор бросил платок на пол и теперь смотрел прямо мне в глаза.
— Я не понимаю людей, сударь, — сказал он. — Наверное, оттого, что сам не человек. Но вы-то — человек и, вероятно, знаете, почему еще лет тридцать будете заниматься вербовкой магов, получая хорошую зарплату и в глубине души ненавидя себя за каждый бездарно прожитый день. Знаете? Нет? Вы молчите. Значит, не знаете. У меня до вас был гость. Бухгалтер фирмы, принадлежащей одному графу. Мой гость очень хотел не возиться с пустыми цифрами, а плавать с аквалангом среди пестрых рыб и морских чудовищ, как это делал некий капитан Кусто. Мы с ним договорились так: он становится магом, выполняет одно-два моих поручения и идет выбирать акваланг…
— Он не мог согласиться на такое! — Набравшись наглости, я прервал монолог губернатора. — Лучше долго жить, считая цифры, чем быстро сдохнуть, наткнувшись на меч или еще на что-то!
— Да, человек, возможно, создан для того, чтобы жить и тихо страдать, — кивнул хозяин ратуши. — Но я так не могу. Не могу затаиться, поступиться своими целями. Лучше сразу перейти в небытие! Но пока я туда не спешу, ведь есть надежда. В старый город иногда приходят гости. Они мне помогают мстить.
Он по-прежнему говорил негромко и спокойно, но в этом внешнем равнодушии чувствовалась непреклонность. Интересно, все титулованные особы таковы?
— Я не могу отпустить вас, сударь, — продолжал губернатор, разведя руками. — Не потому, что я упрям, а потому, что лишен гуманизма и жалости. Я даже не понимаю, что это такое. Вы попали сюда и стали моим орудием. С чего бы вдруг мне отказываться от орудия? Разве вы на поле сражения бросили бы винтовку на землю? Сомневаюсь. Вы можете проклинать меня, умолять, уговаривать — это ничего не изменит. Я не выброшу винтовку до тех пор, пока не поверю, что она уже никогда не выстрелит.
Эти слова меня впечатлили. В них чувствовалась искренность. Самая настоящая искренность законченного мерзавца и людоеда.
— Но я должен рассказать вам о следующем упражнении, — будто спохватившись, сказал губернатор. — Оно продлится недолго, всего несколько часов. Не радуйтесь, ведь упражнение очень болезненно. Вокруг вашего тела возникнет огненный обруч. Он станет жечь, причиняя нестерпимые муки. Однако этот огонь — не огонь вовсе, а просто сгусток энергии. Если вы сможете раскрыть свой резервуар, то начнете потихоньку впитывать эту энергию и в конце концов избавитесь от обруча.
Мои глаза расширились от ужаса. Несколько часов пытки огнем!
— Постарайтесь, сударь, вы уж постарайтесь, — добавил губернатор, направляясь к дверям. — И, пожалуйста, большая просьба — не сойдите с ума. Я не умею лечить сумасшедших… Если это произойдет, придется просто отдать вас старому городу.
— Стойте! — Я закричал уже тогда, когда дверь закрывалась.
Губернатор не вернулся. Он ушел, оставив меня в смятении. Но это смятение длилось недолго, пожалуй, лишь мгновение. Я овладел собой в предчувствии нового испытания. Моя обострившаяся интуиция подсказывала, что у меня в запасе снова десять секунд. Десять секунд между спокойствием и болью. Как их потратить? Это важный вопрос. Что можно сделать, зная, допустим, что умрешь через десять секунд? Наверное, попрощаться с родными. На это уйдет пара секунд. Вспомнить ошибки, совершенные в жизни. Две-три секунды, если ошибок не так уж много. Подумать о том хорошем, что не произошло, но о чем мечтал. На это — одна секунда. Что еще? Ничего! Остаются четыре секунды безделья. Думай о чем хочешь!
Почему-то я подумал об Иванне и о девушке с белыми волосами. Эти мысли были со мной, когда вокруг груди начал появляться огненный обруч. Вопреки ожиданиям, он не сразу вошел в полную силу, а постепенно разгорался, обхватывая меня пылающими объятиями. Сначала было просто горячо, потом стало жарко, а затем будто раскаленные иглы вонзились в кожу. Я хотел закричать, но не мог даже вздохнуть полной грудью, — любое движение усиливало боль. Отчего, отчего я не маг?! Об этом уже не получалось подумать спокойно, но у меня оставалось еще несколько часов, чтобы поискать ответ.
Глава 8
Когда долго терзает боль, чувства притупляются. Считается, что организм приспосабливается к неудобству. Наверное. Но притупляются не только чувства, но и мысли. Ты превращаешься в тупое животное, наполненное болью, единственное желание которого — получить хотя бы минуту отдыха. За эту минуту можешь отдать почти все, не говоря уже о деньгах. Но, к сожалению, денег у меня никто не просил.
Не буду растягивать описания мучений, причиняемых огненным обручем. Скажу прямо: мой резервуар не заработал. Ни через час, ни через два, ни через три, ни когда пришел губернатор и, покачав головой, прекратил пытку.
— Не получилось, сударь, — с печалью сказал он. Я пытался вдохнуть воздух, моргая красными глазами, — невольные слезы уже высохли. — Очень прискорбно, но снова не получилось. Ничего, мы попытаемся в третий раз. Последнее упражнение почти такое же медленное, как и первое. Вы успеете отдохнуть. Хотите воды?
Мне казалось, губернатор задал этот вопрос, чтобы спросить хоть что-то и проверить, не сошел ли я с ума. Какая наивность! Губернатор почти ничего не делал просто так.
Я собирался высказать ему все, что думаю о тех существах, которые считают себя вправе играть с другими существами. Даже львы и тигры быстро убивают свою добычу! Хотел ли я смерти? Боль примирила меня с ней. Я теперь понимал неизлечимо больных, которые с нетерпением ждут своей кончины. Однако мои пересохшие губы разжались, и вместо того, чтобы произнести пламенную речь, я смог прошептать лишь «да». Голос изменил мне еще часа четыре назад, когда крик стал походить на шипение.
— Сейчас будет вода, — сказал губернатор. На столе, стоявшем в дальнем углу, появились белый кувшин и коричневая миска.
Миску я узнал сразу — это была та самая глиняная посудина, из-за которой все началось. Стол мгновенно переместился ко мне. Я даже не успел моргнуть, а он уже появился рядом. Судя по действиям губернатора, меня никто не собирался освобождать от цепей. Почему?
— Я здесь полновластный хозяин. — Губернатор неверно истолковал мой взгляд и попытался объяснить перемещение стола. — Можно даже сказать, ратуша — часть меня. Скорее, я — часть ратуши. А там, наверху, просто подделка. Когда-то я был частью целого города, но меня лишили сил. Все титулованные особы утратили прежнее могущество. С этого времени начались раздоры… Но не будем отвлекаться, сударь. Вот ваша вода. Хлебните.
Губернатор взял руками в тонких синих перчатках кувшин и поднес к моему лицу. Я сделал несколько жадных глотков. Вода была прохладной и показалась очень вкусной. Пожалуй, самой вкусной из того, что мне приходилось пить.
— Почему… почему вы не освобождаете меня от цепей? — Мой голос походил на дуновение ветерка в роще.
— Цепи нужны для третьего упражнения, сударь, — поставив кувшин на стол, печально ответил хозяин ратуши. — Видите этот сосуд? Я подвешу его над вашей головой. Подниму немного стол, и миска окажется напротив вашего лица. Нити, поддерживающие кувшин, очень чувствительны к изменениям энергии. Если кувшин наклонится хоть чуть-чуть, вода польется в миску и вы напьетесь. Если не наклонится и даже не дрогнет, вы умрете от жажды. Все зависит от вас, Глеб, все зависит от вас.
Несмотря на то что мое тело все еще тряслось мелкой дрожью после экспериментов с обручем, я похолодел. Вот какая мне уготована кончина! От жажды. Я напрасно рассчитывал, что третье упражнение принесет быструю или не мучительную смерть. Похоже, губернатор по-другому не мог.
— Я специально перенес сюда вашу миску, сударь, — продолжал мой зловещий собеседник. — Она может помочь. В такой сложной ситуации ничем нельзя пренебрегать. Вдруг эта миска действительно артефакт? Но даже если нет, только подумайте, через какие испытания вы прошли вместе с ней! Она — ваш талисман.
