Андрей Жвалевский - Мастер силы
Зачем эти дюжие ребята приставлены, Леденцов спрашивать не стал. Не захотелось ему об этом спрашивать. А вот о бодрой тётушке, чем-то неуловимо напоминающей Алену Петровну, поинтересовался.
– Ваш компенсатор, - пояснил Иван Иванович. - Зовут её Елена Кимовна.
– Вместо кого это?
– Не вместо, а в дополнение. С кибернетикой знакомы?
– Бог миловал.
– Жаль. Не пришлось бы объяснять, что такое избыточность системы. Скажем так: бережёного должен беречь не только бог, который вас миловал. Необходим ещё один бог, запасной.
Елена Кимовна тут же принялась активно шушукаться с Алёной Петровной, и та ей охотно отвечала. Так что вскоре Емельян Павлович путался и в компенсаторшах.
Третья неожиданность была самой неприятной. Её звали Сергей Владиленович. Он уже совсем не напоминал текстолога-алкоголика. Вернее, напоминал текстолога-алкоголика, которого обогрели, умыли и приодели. Дорогой пиджак имел на нём вид обносков, чисто выскобленное лицо почему-то казалось небритым, а глаза горели такой радостью, что Леденцова стало мутить.
– Этот ещё зачем? - прошипел Емельян Павлович Портнову.
– Вспомнил ещё одну поговорку, - невозмутимо ответил тот. - "Боржоми следует пить заблаговременно". А теперь извольте одеваться.
И отвёз всю компанию в очень дорогое место. Настолько дорогое, что Катенька простила всем и все. Пока старшие компенсаторши деловито выбирали себе костюмы, непроизвольно косясь на ценники, их юная подруга оторвалась на всю катушку. И почти оторвалась от грешной земли. Она перемерила весь магазин, и вскоре половина продавщиц сгрудилась возле неё, монотонно повторяя:
– Это ваш стиль! Это ваш фасон! Берите, даже не думайте!
Саня оттянул на себя двух работниц прилавка. И не столько выбирал прикид, сколько строил глазки и бровки.
Емельян Павлович удостоился внимания всего одной продавщицы. Но и она вылила на него тёплый ушат непривычной для провинциала любезности.
– Вам нужен деловой костюм? Или для встреч с дамами?
– Я женат, - сказал Леденцов и зачем-то продемонстрировал свою окольцованность, - и эта шустрая блондинка - моя супруга.
– Понятно. Значит, для бизнес-встреч?
– Честно говоря, не совсем. Мне нужен костюм для казино. Хочу выиграть там небольшую кучу денег.
Ни один мускул не дрогнул на тренированном лице девушки.
– О'кей. Сделаем вам самый удачливый костюм. У вас есть предпочтения?
– Есть. Я хочу все это как можно быстрее закончить.
– Замечательно. Вам нужен серый костюм-двойка в полоску. Однобортный, естественно. Галстуки вы не любите? Значит, рубашка-стоечка.
Емельян Павлович решил, как только эпопея с одеванием закончится, дать продавщице на чай. На крепкий чай, с сахаром и лимоном. Он терпеть не мог, когда его спрашивали о предпочтениях там, где их быть не могло. Злился на таксистов, которые интересовались, каким маршрутом его лучше везти. А парикмахерш, которые начинали обслуживание с вопроса "Как будем стричься?", ненавидел до рези в глазах. Поэтому всегда стригся у мастера Наташи - она покорила его, когда при первой же встрече усадила в кресло и молча принялась орудовать ножницами.
Все уже были одеты, когда Катенька смогла определиться с платьем. К удивлению Леденцова, оно было на вид скромным, без всяких рюшечек-блёсточек. К ещё большему его удивлению, супруга в этом "простеньком" наряде (за полторы штуки долларов) выглядела неотразимо.
Даже Иван Иванович, дожидавшийся их у входа в магазин, прочувствованно поклонился и поцеловал Катеньке пальцы. Но это оказалось только началом процесса.
– Причёску, - заявила она. - К этому платью нужна особенная причёска. Иван Иванович, вы же знаете, где здесь можно быстро и хорошо уложиться?
"В нашем номере, на кровати", - хотел сказать Леденцов, но не рискнул. Да и сам он в новом, невероятно дорогом костюме чувствовал себя несколько по-иному. В родном областном центре он всегда носил приличную одежду, но этот костюм существовал в ином измерении - и напористо тащил Емельяна Павловича в это измерение за собой.
По приезде в салон "Прелестница" он понял, что не только время - деньги, но и наоборот. Цены здесь были такими, что очередей (вечный бич дамских парикмахерских) не наблюдалось. Мастера нашлись даже для Елены Кимовны и Алены Петровны. Хотя, возможно, дело было просто в страстном желании Леденцова поскорее закончить приготовления - "топор" сработал и здесь.
В результате неокультуренными остались только Сергей Владиленович и Иван Иванович. Первого улучшать - только деньги тратить, а второй сразу заявил:
– Без меня, милые мои, я пока на глаза местным ребятам показываться не хочу.
– Боитесь, что ваши чёрные мысли прочтут? - улыбнулся Леденцов.
– Боюсь обратного.
– Вы что, не в курсе? - пришёл на помощь вылощенный До предела Саня. - Иван Иванычевы мысли зашифрованы, как письма Штирлица на родину.
– Вы их не можете прочитать?
– Я их не могу обнаружить, - Саня доверительно наклонился к Леденцову. - Я так думаю, это киборг из будущего. У него все мысли протекают исключительно по проводам.
– Ну что же, - киборг из будущего ещё раз осмотрел штурмовую команду, - теперь вы вызовете зависть нужного оттенка и немедленно привлечёте внимание. Лимузины ждут.
Усаживаясь в нечто чёрное, длинное и американское, Емельян Павлович заметил, как Иван Иванович неторопливо проследовал к ближайшей остановке троллейбуса.
4
Хотя Леденцов и компания оказались в "Жар-птице" не впервые, их приход в новом обличье стал событием вечера. Поначалу все внимание досталось Катеньке. Симпатичная девушка в приличном платье привлекает внимание, а эффектная дама в великолепном наряде заставляет замереть с отвисшей челюстью. Мужчины были поражены в сердце, женщины - под дых. Один из Владимиров максимально строго торчал возле Катеньки, и тем не менее Емельяну Павловичу приходилось время от времени подходить к ней и обозначать право собственности: приобнимать, шептать на ухо или чмокать в излишне открытое плечико.
Но вскоре началась игра, и значительная часть внимания перешла к Леденцову. Он ставил небрежно, но эффектно. Первую ставку, как честный человек, решил отдать казино. Выпало "зеро". А уж затем пошёл во все тяжкие, лёгкие и полусредние. Наставление Ивана Ивановича о "четырёх-пяти разах" быстро выветрилось у него из головы, он ставил и ставил. Выигрывал и выигрывал.
Видимо, дорогой костюм повлиял на его восприятие жизни. Леденцов впервые в жизни честно захотел много денег.
Вдруг Емельян Павлович осознал, что давно уже выпустил из зоны своего внимания все, кроме горы фишек. Он завертел головой и с облегчением обнаружил Катеньку по левую руку от себя. Она была прекрасна, но надута (потом Леденцов узнал о причине надутости - Саня вовремя оторвал её от азартного боления и напомнил, что пора компенсировать). За плечом пыхтел верный лингвист-усилитель. Он скромно радовался и гордился в сторону публики: "Это мы! Это я и хозяин! То есть хозяин и я".
Только теперь Емельян Павлович вспомнил о главной цели своего визита. Он поставил немного на красное и зажмурился. Мысленный "фонарик" ярко осветил шарик, остановившийся на неясной, но явно красной ячейке. След "отбойника" обнаружился, но не в виде зеркала, а вформе куска слюды. Леденцов немного поиграл с ним, постепенно убавляя яркость "фонарика", а потом снова её усиливая. Однако тут он услышал "Ставки сделаны, ставок больше нет" и решил, что хватит баловаться. Слюда под воображаемым прожектором не просто расплавилась, а словно бы испарилась.
Выпало красное.
Теперь следовало выявить и обезвредить самых ярких компенсаторов.
Не раскрывая глаз, Леденцов попросил Катеньку:
– Поставь все на день нашей свадьбы.
Насколько он помнил, это было 23.
Емельян Павлович кожей почувствовал, что место перед ним опустело. Соседи по игре затаили дыхание.
– Попроси наших дам отойти. И сама не ком… не заботься обо мне.
"Не хватало ещё своих повредить", - подумал он и начал представлять шарик, замерший на цифре 23. Цвета он не помнил, но это было и не важно. Что-то вязкое, глицериновое попыталось окутать шарик и утащить его в неопределённую серость. Видимо, местные компенсаторы врубились на полную мощность. Леденцов усмехнулся. Секунду он колебался с выбором, а потом представил себе плотную фланелевую тряпочку. И вытер с вибрирующего шарика глицериновую слизь. Насухо.
"Ставки сделаны". Треск колеса. Дыхание, замершее в сотне глоток…
– Двадцать три. Красное.
И резкий, полный разочарования, выдох. Емельян Павлович раскрыл глаза. Белый, как Майкл Джексон, крупье сгребал фишки к себе.
– Палыч, - глаза Катеньки пылали неукротимым мщением, - ты что удумал? Или ты забыл день нашей свадьбы? Двадцать первого, а не двадцать третьего! С утра ещё дождь был!
Емельян Павлович понял, что сейчас покраснеет. Он обернулся и наотмашь посмотрел на Саню.