Евгений Константинов - Смертельный мир
– Что значит – преобразовалась?
– Все пришлые первое время отказываются верить в преобразование, – вздохнул Винсепто. – Сейчас я вам все расскажу…
* * *– Это шанс, моя дорогая! Шанс, который ни в коем случае нельзя упустить!
– Что вы имеете в виду, виконт?
Принцесса Истома одна из немногих, живущих в мире за стеной, имела в своих апартаментах зеркало. Обрамленное в резную деревянную раму, оно занимало расстояние больше половины стены в длину и в высоту – от пола до верхнего края стены. Принцесса седела напротив зеркала в плетеном кресле и наблюдала в отражении, как по комнате мечется худощавый мужчина, который выглядел примерно в два раза ее старше.
Не прошло и четверти часа, как она вернулась к себе после оглашения приговора двум лесным господам, а виконт Касоч – правая рука и лучший друг короля Халимона уже примчался к ней и сообщил сногсшибательную новость – ее родной брат, наследник престола, принц Ащук похищен лесными…
– Я имею в виду, что похищение вашего брата имеет лишь одну цель – обменять его на генерала Бовдо, – принялся объяснять виконт, продолжая бегать из угла в угол. – Это же очевидно! И так же очевидно, что завтра утром они пришлют для переговоров своих парламентеров. А теперь представьте, что перед самым началом переговоров лесные узнают о гибели своего обожаемого генерала. И представьте, насколько велико после этого трагического известия у короля Гурлия будет желание оставить в живых вашего братика?
– Вы хотите сказать… – Истома, наконец-то соизволила встать с кресла и повернуться лицом к виконту, который остановился и положил руки ей на плечи.
– Я хочу сказать, что лесные в отместку незамедлительно казнят принца Ащука. И тогда, моя дорогая, согласно закону, вы станете прямой наследницей. Вы понимаете?! Понимаете, что ни эти дегенеративные братья-герцоги, ни Его преосвященство после смерти вашего отца не будут иметь никакого права претендовать на высшую власть в Горном королевстве. Это значит, что вы станете королевой!
– Королевой! – выдохнула принцесса. – Но, как? Как осуществить ваш план?
– Вам не обязательно знать детали, – Касоч посмотрел принцессе в глаза. – Просто с утра не покидайте свои апартаменты, как можно дольше.
– И все-таки, – Истома обхватила себя за плечи, тем самым, прижав сверху пальцы виконта, – что именно вы собираетесь сделать?
– Выражаясь языком пришлых, – усмехнулся тот, – я собираюсь замочить одного и подставить другого. Другими словами, убить графа Бовдо, и свалить вину на пришлого Фролма.
– Но каким образом?
– А вот это уже детали, – вновь усмехнулся виконт Касоч. – Вам-то, надеюсь, нет дела до этого пришлого?
– Как сказать, – сверкнула глазками Истома.
– Что-что? – нахмурился Касоч, отстраняя принцессу от себя. – Уж не собираетесь ли вы…
– Пройдет совсем немного времени, и этот красавец-мужчина будет иметь честь предстать перед будущей королевой!
– Истома! – не удержался от выкрика виконт Касоч. – Страсть к мужчинам когда-нибудь тебя погубит!
– Но тебя-то страсть к женщинам до сих пор не погубила, мой дорогой… папочка…
* * *Всю дорогу от здания суда до тюрьмы Фрол молчал. Мысли путались, но больше всего раздражала одна – какие-то люди вдруг решили, что жить ему, Фролу, осталось всего-навсего четырнадцать часов. А затем – «…путем четвертования, то есть отсечения топором по очереди левой руки, правой ноги…» Ну да, как же, разбежались! Руки и ноги ему еще пригодятся. Не говоря о голове. Которая должна упорядочить все эти путающиеся мысли, и в которой должен родиться план спасения.
Один раз из плена горных он уже убежал. Правда, тогда у него были связаны ноги, а теперь – руки, что гораздо хуже. Но не будут же держать его связанным все оставшееся до казни время! К тому же рядом с ним будет генерал Бовдо, а вдвоем они и веревки развяжут, и обязательно что-нибудь придумают. Не зря же идущий рядом генерал спокоен, как удав.
Однако надежды Фрола не оправдались. Во-первых, в тюрьме их с генералом развели по разным камерам, во-вторых, веревку на его руках развязывать не стали. Не успел он поразмыслить, что все это означает, и сделать пару безуспешных попыток самому избавиться от веревки, как капитан Клюгк и один из тюремщиков вновь пожаловали к нему в гости. Не говоря ни слова, они завязали пленнику глаза и куда-то повели.
Сопротивляться Фрол не стал. От вопросов тоже воздержался, справедливо рассудив, что нет смысла запрещать глазеть по сторонам, человеку, ведомому на смерть, а значит, убивать его они пока не собирались. Что ж, при сложившихся обстоятельствах любая прогулка предпочтительней заточения.
Судя по прошедшему расстоянию, из тюрьмы его вывели. Еще два-три поворота, и капитан Клюгк, все время придерживающий Фрола под локоть, приказал тюремщику оставаться на месте, а сам повел пленника дальше. Наконец, они остановились.
– Не пренебрегай своим шансом, приятель, – шепнул капитан Клюгк, снимая с глаз Фрола повязку.
Однако руки капитан ему так и не развязал, и ретировался, оставив Фрола одного в комнате, где почти две трети одной из стен занимало огромное зеркало. Фрол не очень удивился, когда помимо своего отражения увидел в зеркале ту самую «гестаповку», принцессу Истому, которая не отрывала от него заинтересованного взгляда во время, так называемого, судебного разбирательства. Он молча повернулся к ней и встретился со все тем же взглядом озабоченной самки.
– У тебя есть выбор, пришлый Фролм, – сказала она, подходя к нему и останавливаясь на расстоянии шага.
– Меня зовут Фрол, – поправил он.
– А мне почему-то больше нравится называть тебя Фролм, – сказала Истома, напомнив ему барона Волленвейдера. – Так вот, Фролм, приговор оглашен, и казнь должна состояться завтра днем. Но я – королевская дочь, и уговорить отца помиловать одного пришлого мне ничего не стоит.
– Для чего?
– Этот наивный вопрос граничит с глупостью, – снисходительно улыбнулась она.
– А глупость – означает смерть? – оставаясь спокойным, спросил Фрол.
– Ты будешь жить, – сказала Истома. – Ты даже сможешь возвыситься при мне. Но ты можешь быть и скормлен рыбам, да так, что никто этого не увидит, и все будут считать, что ты просто исчез, как это частенько случается в нашем мире. А чтобы не исчезнуть, не сгинуть, ты должен будешь кое-что доказать. Доказать, как мужчина. Покорный мужчина.
Она сделала короткий шаг и оказалась с ним нос к носу. Руки Фрола оставались связанными за спиной. Рукам было больно, но просить их развязать было, как догадывался Фрол, бессмысленно. И все-таки спросил, так, на всякий случай:
– Ты развяжешь мне руки?
– А они мне пока что ни к чему, – усмехнулась Истома и положила ладонь ему на грудь. Она принялась ее гладить, опуская все ниже и ниже, одновременно левой рукой развязывая узел его набедренной повязки.
Фрол стоял не шевелясь, в упор глядя в ее слегка прищуренные глаза. Повязка упала на пол, и принцесса завладела своими тонкими проворными пальцами тем, что эта повязка прикрывала. Фрол моментально возбудился и всем своим существом понял, что это как раз то, чего жаждет принцесса. Ему не пришлось особо стараться, чтобы усилить впечатление, за него старалась Истома, и Фрол, запрокинув голову и закрыв глаза, застонал от наслаждения. Она усилила ласки, и он застонал еще сильнее.
– А теперь – на колени! – отпуская его, приказала принцесса.
Находившийся на грани оргазма, Фрол открыл глаза и, встретившись с ее взглядом, понял, что никуда не денется от того, чтобы ей подчиниться.
– Может, все-таки развяжешь? – спросил он, опускаясь на колени.
– Нет, Фролм, сейчас мне понадобится только твой язык.
Принцесса-гестаповка начала раздеваться перед стоящим на коленях мужчиной. Впрочем, рубашку она снимать не стала. Только юбку, под которой у нее ничего из одежды больше не оказалось. А потом повернулась к нему спиной и наклонилась, уперев руки в колени.
– Давай, пришлый, не разочаруй свою будущую королеву! – скомандовала она и, оглянувшись, подмигнула Фролу.
Он вдохнул ее запах – запах возбужденной женщины и… настала очередь принцессы стонать от наслаждения. Но и он осознавал, что с его стороны это далеко не «вынужденная повинность», что и он тоже, будто околдованный, пребывает в экстазе от происходящего. Хотя испытывает муку от невозможности полностью осуществить свои желания. Поэтому, когда Фрол понял, что кульминация близка, он вскочил и, не дав Истоме разогнуться, напористо в нее вошел. А принцесса-гестаповка, казалось, только этого и ждала и теперь уже не стонала, а кричала после каждого его толчка. И очень скоро ее крик наслаждения слился с его стоном, не менее громким…
– А ты умелый мальчик, – сказала принцесса Истома после того, как оделась сама и укрепила на Фроле набедренную повязку. – И умный, понимаешь, чего от тебя хотят.
