"Фантастика 2024-104". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Седой Василий

Увы, протиснуться вперед не было никакой возможности. Войско императора топталось на месте, лошади от толчеи и шума кусали друг друга. Может, отвести часть кавалерии назад? Они тут бесполезны. Вдруг маньчжурам нужна помощь?

И последняя мысль, словно, пробудила весь остальной мир, который остался за пределами схватки. Снова грянул слитный многоголосый грохот — ничуть не ослабевший от маньчжурской атаки. Он стал даже громче и сильнее! Тут же воздух вокруг Уджи наполнился криками боли и ужаса. Прямо на его глазах что-то влетело в соседнюю лошадь, снесло ее с места, протащило несколько шагов, а потом полетело дальше, ломая ноги коням.

Неведомые пешие стрелки не разбиты! И они стреляют прямо по нему!

— Назад! — заорал командующий не своим голосом, но монголы начали отступать без приказа.

«Нужно выйти на простор, отойти подальше от пушек и няоцян, чтобы осмотреться и понять, что случилось», — успокаивал себя Уджа.

Выкликая знаменосцев, что указывали дорогу, он повел войско чуть влево, так как помнил, что опасные пешие стрелки находились позади и справа. Увы, перепуганное императорское войско плохо слушалось команд: многие неслись, куда вёл их глупый страх. В том числе, чуть не прямо на смертоносные стволы орудий. Каким-о непостижимым способом враги умудрились быстро переместить их на новые позиции. Они успели перезарядиться и выстрелить снова. На этот раз смертоносный свинец достался глупым трусам. А те, кто благоразумно последовали за своим ехэ-цзяньцзюнем — остались целы.

Монгольская конница вышла на безопасный простор, и Уджа огляделся. Враг, действительно стоял на том же взгорочке, лишь развернув свой строй… А вот маньчжуры кружили очень далеко, почти у противоположных горных отрогов… И стало их, на первый взгляд, намного меньше, чем перед началом битвы. Приглядевшись, Уджа заметил то, на что раньше не обратил внимания: перед пешими стрелками, что стояли на некотором возвышении, располагался склон. Довольно пологий, но переполненный завалами из камней, обломками скал, трещинами.

— Проклятье! — прошипел полководец. — Не могли там маньчжуры верхом пройти. Да еще рысью…

Похоже, камни остановили их атаку, возможно, латники даже начали спешиваться — тут-то их и принялись нещадно обстреливать…

«Надо найти их командира и устроить ему выволочку первым, чтобы все увидели, что на нем лежит вся вина в неудаче», — озарило Уджу, и он спешно повел монгольскую конницу на соединение с латниками. Тем более, пока всё было спокойно: пешие стрелки не собирались покидать свою удобную позицию, всадники Бурни тоже не нападали — у мятежного циньвана осталось совсем мало боеспособных людей.

«У меня тоже» — зло подумал Уджа, но прогнал эту мысль от себя.

— Где ваш командир, трусы! — издалека начал кричать маньчжурам ехэ-цзяньцзюнь, грозно хмуря брови. Латники недовольно загудели, но молчали — все-таки монголов было в несколько раз больше.

— Там, — кто-то махнул рукой в сторону горного склона.

Уджа присмотрелся, и увидел вдалеке маленькую группу всадников. Нет, они не бежали с поля боя — всадники, наоборот приближались. Полководец ударил пятками свою лошадь и рванул навстречу. Он был уверен, что личная охрана следует за ним неотступно.

Однако, Уджа не успел наорать на старого седоусого маньчжура, который командовал латной конницей.

— Я бы наверху! — оживленно закричал тот издалека. — Я видел поле битвы! Плато этих странных стрелков непроходимо только с юга и с запада! Появись мы в другом месте — и бой сложился бы по иному, но подлый Бурни своим притворным отступлением заманил нас прямо под их пушки. А потом еще эта атака…

Кажется, старик собирался обвинить Уджу в бездарном командовании войском! Ехэ-цзяньцзюнь уже набрал полную грудь воздуха, чтобы разразиться руганью, но маньчжур сумел его опередить:

— Но мы всё равно победим, господин! Я всё видел сверху: с северо-востока плато, где засели стрелки, плавно спускается вниз — там совершенно открытый проход. И туда можно спокойно пройти по ложбине. Отдай мне приказ — и я смету этих жалких врагов! Пусть твои воины отвлекут мятежников ложной атакой, а я ударю им в спину…

— Я сам это сделаю! — оборвал старика Уджа, сходу уловивший суть плана. — У тебя осталось слишком мало воинов. Повелеваю твоему отряду сдерживать конницу Бурни. Я же поведу лучших на самого опасного противника.

Он остановил выбор на второй тысяче; кажется, она понесла наименьшие потери. Первую, от которой остались жалкие ошметки, ехэ-цзяньцзюнь присоединил к маньчжурам и послал их против конницы Бурни. Третья должна будет отвлекать на себя стрелков. Сам же Уджа и лучшие бойцы, опустив знамена, волчьей стаей понеслись по скрытой утесом ложбине. Маньчжуры-проводники уверенно вели отряд в спину противнику. Довольно скоро они вышли на простор. Старик оказался прав — это была ровная земля. Отсюда видно, что стрелки все-таки имели лошадей, только прятали их у себя за спиной. Добыча!

— Вперед! — заорал радостно Уджа, воздев саблю над головой.

Монголы радостно завизжали, заулюлюкали и ринулись широкой конной лавой — благо места было в избытке. А враг их явно не ждал!..

И тут что-то случилось. Справа и слева лошади с ржанием стали заваливаться, падать. Всадники вылетали из седел, кувыркались — и тоже кричали.

«Железный чеснок! — озарило вдруг командира. — Вот же подлые твари! Рассыпали его на ровном месте, выманивая нас…».

По счастью, железных шипов у врага было мало. По центру конница уверенно заходила на плато. Пешие стрелки спешно перестраивались, перекрывая дорогу тонкой полоской строя. Глупцы! Их было-то всего сотни три — в отряде Уджи еще в полтора-два раза больше воинов! Но главное не это — у пеших врагов просто нет шанса против конной атаки! Вот сейчас, наконец, мятеж будет подавлен…

Мудрый Уджа придержал свою лошадь, поскольку догадался, что сейчас произойдет. И действительно, враги успели разрядить свои ружья няоцян практически в упор, положив много десятков всадников. Но те, кто уцелел, сейчас…

Монгол не понимал, что происходит. Только что чужаки стояли с няоцян наперевес, но очень быстро их строй ощетинивался короткими копьями! Откуда? Копейщики нацелили шиловидные острия на конную лаву… Многие лошади в ужасе начали заворачивать, но для кого-то было уже поздно, кому-то мешали напирающие сзади… Утратившая всю мощь натиска монгольская кавалерия буквально насаживала себя на смертельную щетку.

Сам Уджа лишился лошади, в которую впились, как минимум, два копья, но ловко спрыгнул на землю и с рычанием рванул на ближайшего врага. Высокий, крепкий противник пытался отбить саблю своим няоцян… няоцян, из которого непостижимым образом торчало копье!.. Но стрелку было неудобно им драться. Враг отбросил ружье, пытаясь быстро выхватить клинок из ножен.

«Ну, уж нет!» — зарычал Уджа и ловко ударил противника в голову. Тот покачнулся, шлем на его голове скособочился, а потом вообще свалился наземь.

И Уджа замер, занеся саблю для второго удара. Перед ним был не монгол, не никанец. Косматый северный варвар-лоча: носатый, пучеглазый. Еще у него торчала отвратительная раздвоенная борода… а весь лоб был покрыт уродливыми шрамами.

«Да я же видел его! — понял вдруг Уджа. — Видел его пленником! Во дворце императора!».

Открытие так потрясло ехэ-цзяньцзюня, что тот слишком поздно увидел удар длинного кривого меча. Меча с черной оскаленной пастью дракона на навершии рукояти.

(7)182−3 год от сотворения мира/1675−6

Путешественник

Глава 44

Клинок, вошедший в основание шеи настырного монгола, застрял в коже доспеха, и Дурной несколько раз дернул меч на себя, прежде, чем удалось его вырвать из заваливающегося тела. Быстро встал в защитную стойку, но никто на него не кидался: монголы хаотично метались на пятачке, зажатые полями чеснока и строем штыковой пехоты.

— Большак, да поди ужо взад! — широкие плечи драгунов норовили сойтись впереди и вытеснить непутевого командира в тыл. В общем-то, они правы: вон как глупо вышло, а войско чуть не лишилось командира в ответственный момент. Спасибо шлему Гунькиной работы — спас! Даже в голове особо не звенело.