"Фантастика 2025-54". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Удовиченко Диана Донатовна

Они встали из-за стола, смотрели друг на друга, набычившись – тощий узколицый Форгач и тяжелый, тучный Турзо.

– Вы не боитесь? – шепнул кардинал.

– А вы? – едва слышно ответил Дьёрдь. – Биче далеко от Вены, места здесь глухие, а гайдуки у меня горячие…

Форгач дрогнул, уселся за стол:

– Продолжим…

– А ведь он тебя еще не предал, этот забавный толстяк Дьёрдь Турзо, – смеялся Черный человек. – Как думаешь, предаст?..

И только Агнешки с Пирошкою на суде не было. Дьёрдь три раза выкликал их имена, однако баб так и не удалось найти. Возможно, Заводски мог бы ответить, куда делись старые сплетницы. Быть может, гайдуки могли порассказать много интересного о холмике, который вырос ночью в лесу. Но их никто не спросил, а Дьёрдь приказал нотариусам записать, что служанки на допрос не явились.

Черный человек смеялся.

Суд длился целый день. Наконец Турзо поднялся, объявил:

– Именем его императорского величества, за преступления против христиан, приговариваю: подсудимого Яноша Ужвари – к обезглавливанию и последующему сожжению, подсудимую Йо Илону и подсудимую Дорку Бендеш – к вырыванию пальцев на руках, за пролитую христианскую кровь, и последующему сожжению живьем. Подсудимую Кату Бендеш – за пособничество убийцам и недоносительство к тюремному заключению сроком на десять лет.

– Подсудимую графиню Эржебету Надашди-Батори, – шепотом подсказал кардинал Форгач.

– Эржебета Надашди-Батори не представала перед судом, – так же шепотом возразил Турзо. И уже громко произнес: – Именем его императорского величества и своим, палатина Венгрии, решением, за сокрытие преступлений и недоносительство, приговариваю графиню Эржебету Надашди, урожденную Батори к вечному изгнанию и заточению в замке Чахтице!

– Я могу так и доложить королю? – ядовито спросил кардинал Форгач, не скрывая разочарования.

– Можете так и доложить его величеству, – эхом повторил Дьёрдь.

Топоры и пилы смолкли. Во дворе был сооружен помост, на который возвели Фицко, Йо Илону и Дорку.

– Вы можете наблюдать за казнью из окна, ваша светлость, – сказал, заглянув в комнату, Заводски. – И… вам понятен приговор? Сразу после казни вы отправляетесь в изгнание.

Эржебета кивнула. Разве в этом приговор? Приговор в том, что она никогда не увидит сына…

– Смотри, – сказал Черный человек, указывая на помост.

Она смотрела. Смотрела, как упирающегося, рыдающего Фицко подтащили к колоде, как палач ударил его по ногам, принуждая опуститься на колени. Как поднимался над шеей горбуна топор, как, хэкнув, опустил его кат и поднял снова, не перерубив позвонки с первого раза. Как дергалось уродливое широкое тело карлика, как била из шеи кровь. Как палач схватил за волосы голову, показал ее людям и швырнул в корзину.

– Смотри, – сказал Черный человек.

Как по одному вырывали пальцы у Йо Илоны и Дорки – самая позорная, самая страшная казнь. Как служанки бились в конвульсиях от боли. Как заливала помост их кровь. Как обессиленных, полуживых, привязали их к столбам, обложенным соломой. Как кинули им под ноги тело Фицко. Как занимался огонь, лизал ноги Илоны и Дорки. Как лопалась кожа, шипела, коричневея, плоть, пылала одежда, лица словно бы стекали в огонь. И запах жареного мяса влетел в комнату, запутался в волосах Эржебеты, остался надолго…

Потом ее вывели во двор, провели мимо помоста, на котором догорали тела верных слуг. Усадили в бричку, окружили верховыми гайдуками и повезли прочь из Биче.

Эржебета подняла голову, увидела Турзо, который наблюдал за нею из окна. Встретившись с графиней взглядом, Дьёрдь отвернулся. Впервые.

Глава 14

Владивосток, май 2012 года

– Мастер Чжан! – Чонг опустился на колени, молитвенно сложил руки.

– И что в этом удивительного? – осведомился я.

– Господин не покидал своего тайного убежища в Южном Шаолине вот уже восемьсот двадцать шесть лет! – пояснил упырь.

– А как же он кланом руководил?

– Так и руководил. Хорошо, сейчас техника вперед шагнула. Раньше-то годами приходилось писем ждать…

Между тем мастер Чжан продолжал двигаться по залу.

– Теперь исход схватки решен! – радовался Чонг.

– Конечно, решен, – возмутился я. – Сейчас его пристрелят, да и все. Поразительный идиотизм для древнего упыря!

Чонг только презрительно скривился, уронил:

– Смотри внимательнее… человек!

В самом деле, я понял, что вот уже минуты три как по мастеру Чжану лупят из пулемета. Но ни одна пуля не попала в цель. Старик незаметно уклонялся от них – то ли так плавно, то ли так стремительно, что, казалось, он вообще не двигается. Причем мастер Чжан даже не потрудился принять боевую ипостась, так и остался в образе человека.

Он дошел до лестницы, принялся медленно подниматься наверх, туда, где был установлен пулемет. Сейчас в него уже стреляли со всех сторон. Обезьянка подпрыгивала на плече, корчила рожи и показывала язык. Глава клана оставался невозмутим, все пули ложились мимо.

Старик добрался до галереи, подошел к пулемету, взмахнул рукой и с воплем, похожим на крик чайки, ударил по стволу. Тот с треском развалился пополам. Пулеметчик – мужчина в черной форме – бросился на мастера Чжана. Дед танцевальным движением утек в сторону, ребром ладони ударил мужика по шее. Голова упыря отлетела на несколько метров, тело зашаталось, сделало два шага и рухнуло вниз с галереи.

К мастеру Чжану со всех сторон устремились упыри клана Батори.

– Ура мастеру! – заорал Чонг, выбегая из тоннеля.

Из другого коридора вылетели боевики киан-ши, столкнулись с венграми. Зал превратился в поле боя.

Девицы клана Батори, все как одна в белых платьях и касках, с кошачьими мордами вместо лиц, долбили во все стороны из автоматов. Им противостояли девушки киан-ши с мордами летучих мышей и сияющими мечами в руках. Эти двигались так быстро, что взбегали в воздух и, перебирая ногами, продолжали нестись по нему. Их странные одеяния развевались, скручивались вихрем, жили своей жизнью. У меня на глазах рукав такого платья взметнулся на три метра вперед, обхватил венгерскую упырицу, свернулся и обездвижил ее. Хозяйка рукава спокойно снесла девице голову, и та, погромыхивая каской, покатилась по полу.

По застекленной галерее бежали и спускались в зал все новые венгерские упыри. Чонг выхватил пистолет, хохоча, открыл по ним стрельбу. Осколки разлетались алмазной пылью, звон их сливался с дурацким смехом китайца.

– Пойдем и мы, помолясь, братие, – солидно сказал отец Константин. – Стрелять на поражение, с молитвою работать индивидуально, чтобы не задеть наших… китайских союзников.

– Волк тамбовский им союзник, – отец Сергий поморщился от боли в раненом плече, шагнул вперед, поднимая автомат.

– Сиди здесь! – сказал я Маше.

Девушка послушно кивнула и спросила:

– А что делать, если сюда придут вампиры?..

– Тьфу ты! Стреляй! Пистолет тебе на хрена?

Мы с монахами присоединились к бойне.

Батюшки отстреливали упырей одиночными, изредка взмахивали распятиями, вполголоса произнося молитвы.

На меня прыгнула фигуристая упырица в белом платье, клацнула зубами прямо возле шеи, но, что-то почуяв, отпрянула. Размахнулась автоматом, как дубиной.

– Что, патроны кончились? – ласково спросил я, уклоняясь от удара и поднимая водяной пистолет.

Струйка святой воды попала девке на шею, потекла по телу. Вампирша завизжала, стащила с себя платье, потом принялась сдирать пузырящуюся плоть. Груди, словно две огромные переспелые груши, стекли, обнажая ребра, упали на пол, да так и остались прозрачными пузырями имплантов лежать в луже слизи.

– … святителя Николая архиепископа Мир Ликийских, чудотворца, – речитативом приговаривал неподалеку отец Григорий, всаживая распятие в глаз черноформенного мужика с кошачьей мордой.

Метрах в пяти от него отец Константин, матерясь, колол стилетом девицу в каске.

Отец Николай с отцом Федором рванулись к лестнице, которая вела на маленькую площадку. Там на стене, в стеклянной коробке, висел свернутый пожарный шланг. Высадив локтем стекло, один монах размотал кишку, направил ее на отряд венгров. Второй отвернул вентиль в стене, и в зал хлынула вода.