"Фантастика 2025-54". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Удовиченко Диана Донатовна
Чонг отправил в вампиршу последнюю гранату, дождался взрыва, постоял еще несколько минут и принялся на цыпочках подбираться к выходу. Не успел он выглянуть, как снаружи ударила пулеметная очередь, в стены вонзились пули, выбивая из камня фонтанчики осколков.
– Твою мать! – Чонг отскочил, – сверху серебром лупят!
Пулемет застрекотал снова, однако теперь пули больше не свистели вокруг. Стреляли уже не в нас. Мы с братом Григорием, прикрывшись изрядно продырявленным щитом, подползли ближе к выходу. Отсюда виден был кусок помещения – оно было огромным, с очень высоким потолком.
– Целый город под землей, – шепнул монах.
– Форт, – поправил за спиной отец Константин. – Это большой секретный форт.
Видимо, упыри обосновались здесь уже давно, превратив подземное помещение в настоящий дворец. Во-первых, тут было светло. На расписном потолке за каким-то чертом горели хрустальные люстры. Я-то думал, упырям темнота не мешает… Стены, которые наверняка изначально были просто бетонными, покрывала мозаика. Зал опоясывали многочисленные металлические галереи и лестницы, раньше предназначенные для рабочих. Теперь одни были застеклены, другие – застелены пушистыми коврами.
Вот на такой галерее и был установлен крупнокалиберный пулемет, который сейчас не давал выйти ни нам, ни отряду киан-ши, добравшемуся по другому тоннелю.
– Молитва не достанет, – прикинул отец Константин. – И пулей не снимешь, прикрыт, вражина…
– Сейчас-сейчас, – Чонг по-змеиному пополз к выходу, рассчитывая выскочить, пока пулеметчик отвлекся на его родичей.
Однако тут же, взвизгнув, отскочил назад – его чуть не срезали очередью.
– Смотрите! – в голосе отца Константина звучало изумление.
По залу неторопливо шел худощавый бритоголовый старик в сером монашеском одеянии. В руках его не было оружия. На плече деда сидела обезьянка.
Замок Биче, владения герцога Турзо, январь 1611 года от Рождества Христова
Доносы, жалобы, письма, свидетельства… Дьёрдь сидел за столом, а Петру Заводски, его бессменный секретарь, по очереди подавал герцогу бумаги. Два года, с того момента как Турзо получил распоряжение императора, до ареста графини Надашди-Батори, не были потрачены зря. Его нотариусы опрашивали свидетелей, собирали документы, искали сведения о виновных. Он не желал затевать судебный процесс на основании туманных слухов и домыслов, арестовал Эржебету, лишь когда получил убедительные доказательства ее вины.
Теперь в его распоряжении была полная картина преступлений графини. Она выглядела такой страшной, такой дикой, что Дьёрдь за два года так и не сумел с нею смириться. И сейчас время от времени щипал себя за руку, убеждаясь, что происходящее – не сон.
– Рассказ крестьян Иштвана и Марты Ковач, у которых погибла единственная дочь, – приятным голосом докладывал Заводски, передавая Турзо очередную бумагу.
…Девушка была взята в услужение к Эржебете, а всего три месяца спустя исчезла, и отцу с матерью даже неизвестно, где ее могила. Горбун Фицко, слуга графини, на робкий вопрос несчастных ответил, что девка оказалась бесноватой и сбежала из замка.
– Письмо барона Миклоша Ракоци…
Его шестнадцатилетняя дочь Ангесса, принятая во фрейлины к Эржебете, в письмах рассказывала о том, как зла и жестока графиня. Потом письма прекратились, вместо них пришло известие от самой графини, которая выражала соболезнование и сообщала, что Агнесса умерла. Когда же отец приехал в Чахтице, Эржебета даже на порог его не пустила, сказала, что девушка погибла от поветрия, и отказалась вернуть ее тело.
– Подобных писем от дворян еще десять, ваша светлость… А это из Пиштяна…
Свидетельства челяди из замка Пиштян о том, как Эржебета приказала на несколько дней запереть в подвал без еды и воды двадцать служанок. Все до единой скончались от холода, голода и жажды…
Убийства…
Пытки…
Казни…
Дьёрдь отложил бумаги, поник головой. Два года, целых два года он живет этим. Кажется, сам уже кровью пропитался…
Больше не было сил читать о зверствах, которым предавалась любимая женщина, представлять орудия пыток в тонких нежных руках, красивое лицо, искаженное больным сладострастием…
Зачем, Эржебета? И как я мог не верить в это? Говорят, любовь слепа. Вот и я был таким слепцом. Даже когда в Чахтице гостил и девки пропадали, все думал, не она это, душегуб какой-нибудь из цыган…
Но почему? Чего тебе не хватало? Любящий муж, прекрасные дети, богатство, титул, красота и даже удивительно долгая молодость. А когда Ференца не стало, я был готов стать твоим мужем, снова дать тебе любовь и заботу. Ты всегда входила в Биче желанной гостьей, а если бы только пожелала, могла войти хозяйкой. Теперь вот – узница…
И все равно ведь не стал бы давать делу ход, тянул бы дальше. Но император Матиас призвал палатина к себе и прямо потребовал наказать графиню.
– Свидетельство крестьянок Агнессы Ласло и Пироньи Ковач, – осторожный голос Заводски вывел из задумчивости. – О том, что графиня Надашди-Батори занималась колдовством…
Турзо выхватил бумагу из рук секретаря.
Купание в крови убитых девушек… изготовление зелий, которые Эржебета мешала человеческими костями… танцы в полнолуние на замковой стене… обращение в черную кошку… мольфарка Дарволия…
– Клятые курицы! Чтобы я этого не видел! Сожги!
– А если на суде заговорят?.. – уточнил Заводски.
– Нельзя! Тогда уж церковь точно вмешается. Колдовство! Ты представляешь, что это будет? Да святые отцы спят и видят графиню Надашди на костре! А один раз получится – потом по всей Венгрии эти костры запылают… Не позволю позорить имя моего покойного друга, да и всех евангелистов тоже.
– Так что делать с бабами? – спросил секретарь.
– Денег дай. А если упорствовать будут, то и… – Дьёрдь красноречиво провел ладонью по горлу.
Заводски понятливо кивнул.
– Ракоци, Вереши и остальные дворяне требуют присутствия на суде.
– Отказать.
– Возмущаются, ваша светлость. Говорят, сроду не было такого, чтобы палатин устраивал суд в собственном замке…
– Отказать, – повторил Дьёрдь.
Почему он решил провести суд в Биче? Потому что Биче – несокрушимая крепость. Стены его неприступны, и охраняет их две сотни отборных гайдуков. Год можно осаждать Биче, и не осадить.
Турзо был готов и к такому повороту событий. Более того, он не побоялся бы повернуть оружие против королевского войска, пойти на бунт. Лишь бы не выдать Эржебету…
«Может, она и вправду ведьма?» – в который раз подумал Дьёрдь. И горько усмехнулся. Нет, это я глупец, придумавший себе когда-то прекрасную даму и не желающий расстаться с нею.
– Завтра суд, Петру. Позаботься обо всем.
– Слушаюсь, ваша светлость.
Секретарь вышел.
Дьёрдь подошел к окну. Завтра суд. Завтра все это безумие наконец кончится. Он непременно сделает так, чтобы кончилось.
Пойти к ней, поговорить? Нет. Что он скажет? Да и не хочет он видеть женщину, которую любил всю жизнь. Думал – богиня, а оказалась – чудовище. Дурак!
Дьёрдь горько рассмеялся. Потому так больно, потому он чувствует себя обманутым. А ведь никто не заставлял боготворить. И ей тоже не нужна была эта любовь. Он сам, добровольно обманывался. Так может ли винить в обмане ее? Нет. И никому не позволит…
Почувствовав, что еще немного – и сойдет с ума, Турзо встал и отправился в свои покои. Спать. Завтра трудный день.
Биче, замок герцога Турзо, январь 1611 года от Рождества Христова
– Вот ваша скамья. Вот здесь – окошко, через которое вы можете следить за судом, – холодно пояснил Петру Заводски. – Прошу вас не пытаться выйти. За дверью стоят вооруженные гайдуки.
Секретарь Турзо поклонился и вышел. А Дьёрдь так и не пришел, подумала Эржебета. Ни разу, после того как арестовал ее, не попытался поговорить. Отвернулся, выбросил из жизни. Видно, отвратительна ему Эржебета. Чудовище.
