Евгений Щепетнов - Колян. Дилогия (СИ)
Наконец он увидел несколько ящиков с немецкой «курицей», заваленных — нарочно или случайно — дряхлым барахлом.
Раскидав ветхие тюки, он скинул цинки с патронами и поддел гвоздодером серо–зеленую крышку одного ящика. Крышка легко отскочила, как будто и не была прибита. Коля посветил налобным фонарем, вглядываясь внутрь, и замер…
Минут пять он тупо смотрел в ящик, не веря своим глазам, что вот оно, чудо, ради которого погибло столько людей и чуть не отправился на тот свет он сам!
В ящике грудой лежали кольца, перстни, цепочки, часы, брошки, монеты… Драгоценности отражали луч фонаря, и камни на них переливались белыми, красными, голубыми и зелеными всполохами.
Коля попытался сдвинуть ящик с места и не смог — слишком тяжелый. Рядом стоял еще один такой ящик, чуть поодаль — еще и еще. Всего четыре…
«По сто кило в каждом, не меньше! — прикинул Колян. — Как раз те самые четыреста килограмм рыжья!»
Его вдруг затрясло — одно дело мечтать, представлять, и другое — видеть ЭТО воочию…
«Тут на десятки миллионов. И не рублей. И брюлики есть, и еще какие‑то камешки!»
Коля поднял одни часы, карманные часы с цепочкой, и повернул их, чтобы прочитать выгравированную надпись «Аарону Моисеевичу от сослуживцев на добрую память».
Колян понял — это ценности, отнятые у евреев немцами при их уничтожении.
Вскрыл еще ящик — то же самое.
Третий содержал такое, что Коляна замутило — золотые зубы, коронки, мосты!
«Суки, с трупов, походу, рвали…»
Четвертый ящик содержал такие же украшения, как и первые два.
Колян нашел в комнате кусок брезента, горстями свалил на него небольшую груду драгоценностей, взял брезент за концы и двинулся с тяжелым узлом наверх. Выбравшись, подошел к машине, открыл заднюю дверь и высыпал содержимое прямо на пол «Жука».
Снова спустился вниз, набрал драгоценностей — снова наверх… Высыпал… Вниз… Вверх… Вниз… Вверх… Он уже потерял счет ходкам, когда три ящика опустели.
Откинул крышку четвертого… Секунду поколебался: «Стремно как то… Зубы с трупов… Хммм… Да ладно! Заберу. Не здесь же оставлять — лучше пожертвую на упокой души Лешего. Или в детдом. Хозяевам‑то уже все равно, а нам нет! Мы живы пока»
С отвращением он стал насыпать коронки и зубы в брезент и снова заметался челноком вверх–вниз.
Наконец и этот ящик опустел. Коля покурил возле машины, глядя на груду сокровищ на полу УАЗа. Картина не то, чтобы захватывала дух — она ввергала в шок, глаза не верили тому, что они видели.
Коля докурил, бросил взгляд внутрь, потом пошел к избушке и выломал в углу две доски, оторвав их от топчана. Отправился к машине, примерился, сделал что‑то вроде ограждений–бортиков у порогов машины, как делают дачники в погребах, чтобы насыпать туда картошку. Разровнял драгоценности ровным слоем, накрыл брезентом и забросал барахлом, которое до этого вытащил из машины — палаткой, канистрами — всем, что тащил с собой в экспедицию. Теперь было видно, что машина забита вещами, но что именно там лежит — рассмотреть было невозможно. Осталось только вооружиться.
Спустившись в схрон, он отложил в сторону два небольших ящика с «колотушками», снайперскую винтовку, и нагреб в брезентовую сумку, найденную на нарах, несколько десятков пачек патрон — бронебойных, зажигательных, отложил пару шмайссеров, набрал патронов и к ним.
Отложил в сторону пулемет «MG-34» — громоздко, не войну же вести, в самом деле. Потом снова взял «метлу» в руки, подержал, подумал — «А какого черта?! Сгодится!» — и тоже забрал, поставив к стене у выхода, чтобы захватить, когда пойдет наверх.
Нашлись и два запасных ствола — стволы у МГ быстро приходят в негодность от перегрева — это Коля знал по своему опыту. Копаное оружие нередко было в нормальном рабочем состоянии, как и МГ, найденный в засыпанном блиндаже.
В углу он нашел ящик с пистолетами ТТ — патронов к ним было много еще и потому, что патроны ТТ и ППШ идентичны. Отложил еще и ППШ, пару ТТ, нагреб патронов… Хмыкнул, оглядев внушительную гору приготовленного к выносу вооружения. Подумал и добавил найденные в углу две противотанковые мины, здоровенные, как кастрюли. Ящик с взрывателями к ним он нашел рядом. Вздохнул и, крякнув, попер все это наверх, взяв «стволы» в охапку, как дрова.
Еще часа полтора он таскал и укладывал все это вооружение в машину, распределяя по углам салона — пришлось снова выгрузить барахло из «Жука» чтобы уложить оружие на драгоценности.
Вернувшись в схрон, он осторожно восстановил обе ловушки — на всякий случай… Выйдя из тайника, Колян включил лебедку на разматывание и осторожно опустил щит на вход в подземелье. Щит мягко и тяжело лег на место, как будто никогда с него не поднимался. Поисковик отцепил трос, смотал его и стал забрасывать яму землей. Аккуратная укладка дерна заняла у него около часа. Он огляделся по сторонам, приметил сухие ветки и упавшие ели и стал таскать их, наваливая на место раскопа, чтобы замаскировать его от шаловливых глаз конкурентов.
Закончив, он перевел дух, и только тогда увидел, что наступил вечер. За весь день он не оторвался даже для того, чтобы перекусить — так затянул его процесс извлечения сокровищ. Только сейчас Колян почувствовал, как сильно он устал.
Усевшись на порог избушки, копатель перекурил и занялся разжиганием костра, обдумывая свои дальнейшие планы.
Соваться в Город с таким сокровищем ему было нельзя. Да и скорее всего, он до Города не доедет — менты примут, все до коронки отберут. А если еще оружие найдут — срок обеспечен. Или могила — что вернее. Значит — нужно искать место, где можно отсидеться.
Колян заранее, еще перед выездом, нашел в газете объявлений место, где можно без опаски скрыться — в некой деревеньке Нееловке, в ста километрах от Города, продавался деревенский дом. Как указано в объявлении — с газом, водой, огородом и с оформлением в местной администрации.
В деревнях так было принято — дома стояли на земле местной администрации. Раньше они принадлежали колхозам и совхозам, а потом, после разрухи, почему‑то именуемой перестройкой и ускорением, их потихоньку выкупали те, кто там жил. Для закрепления сделки нужно было лишь зарегистрировать сделку в конторе и можно жить. Обычная практика.
Цена дома была невысока. Расстояние от него до Города было достаточно большим, и без машины в Нееловку особенно‑то и не доберешься — автобус ходит раз в день, билеты дорогие, а пенсии и зарплаты задерживают. Для автовладельца же сто километров — это ерунда: полтора часа и ты в центре Города. Вот в эту деревню Колян и настроился ехать.
Поужинал, залег в спальник, решив отправиться в путь поутру. В темноте ехать по вырубке небезопасно, можно пропороть колесо. Да и по трассе ехать с таким грузом было нельзя — только глупый мог подумать, что в ночное время можно незамеченным проскочить мимо милицейских КП. Колян же глупым отнюдь не был.
