Антон Орлов - Машина смерти
– Ну, так учись заново, иначе свою работу не выполнишь. – Ни проблеска сочувствия, на редкость черствая девчонка. – Хочешь, я расскажу тебе про Дину Вански?
– Про какую Дину Вански?
– Это была моя самая близкая подруга. У нее были кости как студень – помнишь, я говорила?
Лейла смотрела из-под своей дикарской челки, неприязненно насупившись, словно Саймон, забывший, кто такая Дина Вански, совершил непростительную ошибку.
– Я уже вспомнил, – он постарался изобразить искреннюю заинтересованность. – Да, расскажи. Я не знал, что бывают такие случаи, непосильные для медицины.
– У Дины еще до рождения видоизменилась костная ткань, из-за того что ее мать облучилась на Асклобе. Врачи советовали аборт, но Вански не согласились, они очень хотят попасть в свой рай, а считается, что после абортов туда не пускают. Когда Дина родилась, на нее сразу надели специальный костюм с экзоскелетом, за счет государства. В первые годы ее возили по всяким медицинским институтам, но ничего сделать не смогли, это не поддается лечению. Потом родители уехали вместе с Диной в Восточную Хардону, у них там вилла на берегу моря. Хм, вилла! Старая кирпичная хибара с гаражом и куцым садиком, Вански еще и часовню рядом соорудили, Дину заставляли каждый день там молиться. И она делала вид, что молится, а сама такие слова шептала… Я обещала Эмми, что не буду грязно выражаться вслух, а то бы процитировала, что она говорила богу своих родителей в этой паскудной часовне!
Девушка замолчала, налила в стаканчик апельсиновой санды, отпила несколько глотков. Она каждый раз приносила с собой напитки, но Клисса никогда не угощала.
– Ей все время твердили, что она должна радоваться – мол, бог ее любит, поэтому она родилась не такой, как все, и за свои страдания без проблем попадет в рай. И еще говорили, что она должна молиться за всех остальных, поскольку молитвы увечных и убогих обязательно будут услышаны, а она единственная на весь Ниар увечная и убогая, больше таких нет. Однажды Дина сказала, что они могут засунуть свой рай в зад…
Лейла запнулась и опустила глаза, это укрепило Саймона в подозрении, что скрытая аппаратура для слежки здесь точно есть.
– В общем, именно так она и сказала, – продолжила Лейла, – и еще кое-что в том же духе. Тогда у нее на полгода отобрали интероператорский шлем и отключили от Сети ее комп, хотя Сеть – это единственное хорошее, что у нее было. От тоски Дина чуть не свихнулась, но потом придумала, что делать: притворилась, что кается, и после исповеди ей опять разрешили гулять в Сети.
– Наверное, там вы с ней и познакомились? – предположил Саймон.
– Да, – не стала отрицать Лейла. – Потом оказалось, что мы живем рядом, от поселка ленинцев до виллы Вански шесть километров. Там пустынное побережье: серый песок, скалы, птицы, заросли плавницы, все время свистит ветер… У Дины было инвалидное кресло, и она часто гуляла одна, в сопровождении робота-санитара. Знаешь, как она выглядела? Руки и ноги тонкие, как ножки вон того стула, а шея чуть потолще моей руки. Без фиксирующего воротника Дина не могла бы держать шею вертикально. У нее не было ногтей, вместо них тонюсенькие полупрозрачные пластинки, едва отрастали и сразу ломались. – Лейла взглянула на свои длинные ногти, покрытые сиреневым лаком. – Кожа нездорово белая и до жути тонкая – чуть что, выступала сукровица. У Дины были серые глаза и жидкие бесцветные волосы, зато черты лица ничего, правильные. Ты слышал о топ-модели Моне Янг? Дина была на нее похожа, причем без всяких пластических операций – как замученное паразитами растение похоже на здоровый экземпляр. Дине постоянно было больно. Она принимала лекарства, и все равно оставалась приглушенная боль, рассеянная по всему телу, – ты не знаешь, что это такое, а Дина не знала, как может быть иначе.
Занавешенные челкой глаза Лейлы набухли влагой, белки покраснели. Неужели плачет?..
– Ты была очень привязана к своей подруге? – Саймон надеялся, что удалось сымитировать сочувствие.
– Я ее ненавидела.
– За что?
– За то, что она есть.
По-детски хлюпнув носом, Лейла вытерла глаза (наглым алым тычинкам ничего не сделалось – суперстойкая краска), под завистливым взглядом Клисса доверху наполнила стаканчик шипучей апельсиновой сандой и залпом осушила.
– Местность там малонаселенная – поселок коммунистов, несколько частных коттеджей, небольшой курортный комплекс для любителей диких хардонийских пейзажей. Все друг друга знают, и Дину все знали. Люди чувствовали себя стесненно, когда с ней общались, говорили всякие стандартные бодрые фразы… Она к этому привыкла. Хуже было, когда ее начинали донимать душеспасительными беседами единоверцы родителей – они специально ради этого прилетали к Вански в гости. Про бога, про очищение через страдание, про крест, который надо нести до конца… Дине хотелось поубивать их всех или хотя бы послать подальше, но она знала, что за это ее лишат доступа в Сеть, и терпела. Одного из этих болтунов мы с Хинаром как-то встретили в подземке, когда слонялись по Хризополису. Мы пошли за ним, и я сломала ему голень, как Хинар научил – пусть очищается! – Девушка хихикнула, потом пренебрежительно поморщилась. – Переломы срастаются быстро, особенно если в «коконе», это Дина ни на что не могла рассчитывать.
У Саймона затекла спина, он сменил позу. Неудобный пластиковый стул скрипнул.
– Однажды осенью Дина была на пляже недалеко от курортного комплекса и встретила молодого человека. Красивый, стройный, в дорогом плаще, длинные волосы сколоты на затылке платиновой заколкой, глаза и губы подведены – до сих пор она видела таких только в Сети. В общем, это был Эмми. Он смотрел на море и на заросли серебристой плавницы, потом повернулся и увидел Дину. Ей недавно исполнилось шестнадцать, как она выглядела, я уже описала. Дина думала, что незнакомый парень поскорее пройдет мимо, а он вместо этого подошел, улыбнулся и спросил, что с ней случилось. Дина объяснила. Остальным бывало неловко из-за того, что они здоровые, а она неизлечимо больная, но Эмми другой, ему никогда не бывает неловко.
– Наверное, ты с ним тогда же познакомилась? Раз ваш поселок рядом…
– Ты догадлив, – ухмыльнулась Лейла. – Эмми после сказал мне, почему он подошел к Дине Вански. Помнишь, ведь она была похожа на Мону Янг. Девушка Эмми когда-то сделала пластическую операцию а-ля Мона Янг, была такая повальная мода. В первый момент Эмми показалось, что это его девушка, больная, изуродованная, в инвалидном кресле. Некоторое время назад они расстались, и она ему повсюду мерещилась.
Сплошные розовые сопли! Саймону никогда не мерещились никакие девушки, и он еще больше уверился в своем превосходстве над директором «Инфории».
– Они долго разговаривали. Эмми было интересно, что Дина чувствует, как воспринимает разные вещи, какие у нее ощущения… Он засыпал ее вопросами. Среди них были бестактные и безжалостные – например, насчет отношения к сексу. Эмми иногда бывает таким сукиным сыном! – Лейла смотрела с прищуром сфинкса, и Саймон не мог понять, осуждает она своего босса или восхищается им. – В общем, Дина видела, что ее собеседник испытывает не сострадание, а любопытство, но состраданием ее уже достали, так достали, что мало не покажется! Разговаривать с Эмми ей понравилось. Вдруг ее прорвало, и она высказала ему все то, что до сих пор никому не смела сказать. О слащавом рае, ради которого ее родители готовы на любую пакость. О долбаном обществе, которое из уважения к религиозным чувствам верующих разрешает им рожать неизлечимо больных детей. О правительственных чиновниках, которых Дина через Сеть, тайком от родителей, просила о пересадке сознания в здоровое тело какой-нибудь преступницы или сумасшедшей, а ей ответили, что это негуманно и незаконно. Уже начинало смеркаться, над пляжем кричали птицы, море беспокоилось. Дина мерзла, несмотря на костюм с подогревом, но она швырнула Эмми в лицо все, что накопилось за шестнадцать лет. Она ждала, что он растеряется или возмутится, а он спокойно слушал, все это нисколько его не задело. Когда Дина замолчала, Эмми засмеялся и сказал, что как раз он-то мог бы ей помочь, если она захочет принять его помощь.
Лейла выплеснула в стаканчик остатки санды. Саймону опять ничего не досталось.
– И что было потом? – спросил он без особого интереса.
– А ничего. – Девушка потянулась, упершись ладонями в столешницу. – Через неделю Дина Вански умерла, во время своей очередной одинокой прогулки. Робота-санитара замкнуло, и он не смог вызвать помощь. Я даже на похоронах не побывала, потому что заболела и лежала в «коконе», а так хотелось поглядеть на все эти скорбные рожи!
– Разве у коммунистов есть «коконы»?
– «Кокон» мне Эмми обеспечил. Когда я поправилась, он привез меня в Хризополис, купил мне дорогую одежду и косметику… Вначале все казалось очень странным, после Восточной Хардоны, но я быстро освоилась – они с Хинаром даже удивлялись моим темпам.
