Эдмонд Гамильтон - Ярость Звездного Волка
— Кент? — воскликнула потрясенная девушка. — Но что… что вы делаете там?
С лязгом металлические стержни упали на пол — и из «клетки» неуклюже выбрался маленький уродец. Проковыляв к кушетке, он развалился на мягких подушках и с ехидной усмешкой взглянул на девушку.
— Я там ничего не делал, — горько сказал он. — Это со мной там что-то делали. Но не сейчас, а с самого детства лет так до пятнадцати… А ты, небось, думала, что я родился таким?
— Вас специально покалечили? — прошептала Ольма, с сочувствием глядя на слугу. — Но кто — и зачем?
— Сразу видно, что ты прибыла из деревни, — с досадой сказал Кент. — Неужели у вас, рыбаков, никто не слышал о графе Панге?
— Почему же… — робко ответила Ольма. — Пастырь нам рассказывал, что граф — это член Попечительского совета. Он все время посвящает помощи бедным сиротам…
Уродец презрительно расхохотался, болтая в воздухе кривыми ногами.
— Помощи сиротам? В жизни не слышал ничего смешнее… Впрочем, я тоже сирота… Взгляни еще раз на меня и на «клетку», и ты поймешь, как он «помогает» детям… И все здесь, в музее, тоже бедные сироты. Ты думаешь, это звери? Ошибаешься, это детеныши разумных существ, собранные графом со всей Галактики. Чтобы они выглядели пострашнее, а стало быть, стоили подороже, граф их также долгие годы держал в «клетках». Те, кто выжил, сейчас украшают зоопарки на многих планетах, и говорят, даже в метрополии. Другие сдохли — и им нашлось место здесь, в подвале. Разве ты не слышала, что граф Панга — потомственный таксидермист. Только чучелами хозяин не ограничивается — он большой шутник, наш старичок…
Ольма насторожилась.
— Да, я знаю… Со мной он тоже хотел пошутить.
— И еще как! Только на этот раз у него сорвалось, — злорадно сказал Кент, вскакивая на ноги и с угрожающим видом подходя к Ольме. — Теперь пора настала веселиться Верховному рыцарю…
— Мой побег подстроила графиня, верно?
Кент состроил старческой частью лица жуткую усмешку, а молодая, между тем, продолжала безмятежно улыбаться.
— День розыгрышей еще не кончился, красавица, — угрюмо произнес он. — Жаль мне тебя, цыпленка… Сидела бы у себя на острове и охотилась на китов — это вполне безопасное занятие по сравнению с так называемой «светской жизнью» здесь, в Замке. Ты, конечно, мелочь, карточная шестерка… но в большой игре и шестерка может побить туза! Ага, вот идет наш славный весельчак…
Дверь в подвал распахнулась, и на пороге появилась знакомая грузная фигура. Это был Сантий Спелл!
— Вот ты где прячешься, Ольма. А неплохой удар ты нанесла: кинжалом — и в самое сердце! Кто бы мог подумать, что простая рыбачка окажет сопротивление барону Умару Кару, племяннику самого Родия Кара! Слава богу, что я вовремя предупредил Владыку о твоем дурном характере, и он предусмотрительно послал к тебе в комнату одного из своих фаворитов.
— Удар? — тихо спросила Ольма, побледнев. — О чем вы говорите? Я никого не убивала!
В подвал спустились двое стражников и молча взяли ошеломленную девушку за плечи. Спелл, тем временем, укоризненно качал головой, хотя его заплывшие глазки искрились весельем.
— Она еще смеет отрицать очевидное! — воскликнул он с восхищением. — Я всегда говорил, что у старого Ахава выросли толковые дети. Только вот кинжал ты напрасно не выбросила в окно, прежде чем бежать сюда, в кунсткамеру…
Девушка с ужасом взглянула на руки — и увидела в правой кинжал, который ей подложила незнакомка в черном плаще. Оказывается, она, Ольма, так и не выпустила его из рук! Но сейчас он был залит кровью!
— Уведите преступницу, — наконец посуровев, приказал чиновник. — Да смотрите, охраняйте ее до тюрьмы как следует — народ у нас не жалует рыцареубийц! Графа-то Пангу — только подумать! — десять минут назад подняли на пики его собственные телохранители в порыве праведного гнева. Он оказался гнусным злоумышленником против особы самого Владыки — а ты, бедняжка, была его орудием. Хотя у тебя есть небольшое оправдание — ты убила рыцаря, защищаясь. Будем надеяться, что судья примет это во внимание!
* * *К полудню, когда Некра поднялась к зениту, жара стала невыносимой. Узкая долина, расположенная между двумя невысокими старыми горами с полукруглыми, густо заросшими вершинами, окуталась ядовитым голубым туманом.
Посреди долины, на берегу бурной реки, лежал огромный звездолет, походивший не сколько на корабль, сколько на летающий город. Его носовая часть, врезавшая при посадки в склон высокого холма, превратилась в груду ржавого металла. Остальная часть корпуса за прошедшие после катастрофы века почти на треть вошла в жирную землю. Большую ее часть ныне покрывали вьющиеся деревья, превратившие останки звездолета в длинный зеленый холм.
Сотни каторжников словно муравьи облепили звездолет со всех сторон. Одни орудовали топорами и пилами. Очищая корпус от растительности. Другие орудовали молотами и мощными механическими резаками, разрезая металлический корпус на куски. Остальные каторжники, включая и женщин, выносили из чрева погибшего гиганта все, что можно было унести на руках: книги, мебель, снятые со стоек приборы и прочие вещи, о назначении которых можно было догадываться.
Неподалеку, на берегу реки все эти вещи сортировались. Все, что могло гореть, сжигалось на многочисленных кострах. Металлические же предметы разбивались молотами в крошево.
За работой наблюдали более сотни надсмотрщиков. Они не давали никому и минуты на передышку, награждая ударами нейрохлыстов даже тех, кто пытался хотя бы вытереть пот с лица.
Наконец, вдали, на краю долины, показались две длинные колонны. Среди каторжников пронесся вздох облегчения — наконец-то пришла смена!
Надсмотрщики, бранясь и размахивая парализующими нейророхлыстами, согнали в колонну обессиленных каторжников и погнали их к лагерю вдоль берега бурной горной реки. Привычно заложив руки за спину, люди обречено побрели по скользкому галечнику, стараясь поменьше вдыхать едкий влажный воздух, вызывающий болезненный кашель.
Ольма пристроилась вслед за Вервалом. Широкоплечий великан, слегка прикрытый живописными лохмотьями, чуть прихрамывал на левую ногу, до бедра изуродованную свежим шрамом. Он тревожно оглядывался по сторонам, так же как и другие каторжники. После того, как три дня назад стая хищных гордов подстерегла рабов-старателей на излучине реки ив клочья разорвала восемь человек, обратный путь в бараки уже никого не радовал. Тошнотворный обед, два часа отдыха на жестких нарах в душном, вонючем воздухе, звенящем от жужжания мух — все это не стоило риска оказаться в когтях свирепых животных, могучих как земные медведи, но быстрых, словно пантеры.
На этот раз надсмотрщики были куда осторожнее, чем прежде. Четверо из них, вооруженные двуствольными автоматами, сопровождали колонну слева. Они настороженно наблюдали за зарослями низких стелющихся деревьев, бурым ковром покрывавших горные отроги. Еще двое возглавляли колонну, а в арьергарде шли трое самых сильных охранников, держа наготове огнеметы — горды почему-то предпочитали нападать на людей сзади. И все равно Ольма не чувствовала себя в безопасности. Хорошо, что сегодня рядом с ней могучий Вервал — в прошлый раз ему удалось голыми руками задушить одного из гордов, в то время как половина охранников в панике разбежалась.
На этот раз им повезло. Через полчаса они увидели впереди конические хижины, сплетенные из тростника, обмазанного глиной, и приспособленные под бараки. Надсмотрщики заметно приободрились и стали энергично пинками и ударами прикладов подгонять заключенных. Досталось и Ольме — когда она споткнулась о ползучий корень, рыжий верзила с автоматом в руках подскочил к ней и отвесил звонкую оплеуху.
— Эй ты, дрянь, не вздумай отставать! Хочешь отведать моего хлыста?
Девушка покачнулась и едва не упала — но могучие руки Вервала подхватили ее.
— Она ничего плохого не сделала, — сказал великан, исподлобья глядя на охранника. — Зачем ты к ней придираешься?
Надсмотрщик злобно скрипнул зубами, но связываться с Вервалом, который славился бешеным нравом, не решился.
— Чертова рыцареубийца! — прошипел он, с ненавистью глядя на побледневшую Ольму. — Погоди, я еще доберусь до тебя!
Вервал проводил рыжего верзилу тяжелым взглядом и вновь пошел вперед.
Ольма из последних сил поплелась за ним, глотая горькую пыль. Она заметила, что никто из ее товарищей по беде даже взглядом не выразил ей сочувствие, и дело было не только в страхе перед охранниками. Просто здесь, в лагере для аборигенов-уголовников, она была самой презренной и низкой преступницей. Даже детоубийцы поглядывали на нее с отвращением, стараясь обходить стороной. Только подумать — эта девчонка убила рыцаря! Для местных жителей это означало, что она зарезала святого… И за что? Подумаешь, молодой воин, защитник Полдии от страшного Врага, решил в редкие часы отдыха от ратных дел позабавиться с девушкой! Да любая из красавиц должна считать за честь отдаться даже слуге звездного крестоносца!.. Только заступничество начальника лагеря Куглы, очевидно, получившего какие-то инструкции от Спелла, поначалу спасало Ольму от самосуда заключенных. А потом она встретила Вервала и Ланту, и угроза смерти от удара ножом из-за угла уменьшилась. Но все равно девушка чувствовала себя отверженной…
