"Фантастика 2024-47". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Льгов Андрей
…Очень долго никто не произнес ни слова, и лишь по словно бы внезапно постаревшему лицу Лады беззвучно катились слезы.
Глава 3
Красный мир встретил их тусклым, опускающимся за горизонт красным карликом и громадной – от горизонта до горизонта – пустыней. Правда, пустыня эта сильно отличалась от, скажем, Сахары или даже Гоби. Атомный жар термоядерных фугасов превратил ее поверхность в однородную стеклообразную массу, и вновь странным наплывом перехлестнулись у Зорова нынешние впечатления с виденным как бы в другой его – предыдущей – жизни. (Вообще говоря, Зоров различал сам для себя даже не две, а три жизни. Первая закончилась визитом Гордона Чалмерса в его крохотную квартиру на “Гее-6” и была невероятно, невозможно далека. Финишем своей второй жизни он считал финальный кошмар на Планете Карнавалов, а третья началась после пробуждения в марсианском бункере.) Часа через два быстрой ходьбы (Лада уверенно держала след) они приблизились к некоему, весьма непривлекательно выглядевшему объекту. Багровый нарыв на почти плоской стекловидной поверхности пустыни. Чудовищный фурункул, истекающий алым гноем. Заразная болячка на больном теле этого умирающего мира…
Но именно здесь зоркие глаза Рангара различили в красноватом сумраке три бредущие фигуры: высокую, черную; рядом мальчик, едва переставляющий ноги; наконец, еще один человек, странным образом искривленный, словно в неплоском зеркале.
– Я их вижу! – звенящим голосом произнес Рангар, и эти три слова открыли второе дыхание у Зорова и Лады.
…Они настигли их у подножия зловещего объекта, который оказался мощным скалистым плато багрового с оранжевыми прожилками цвета, выпирающим из тверди пустыни на несколько десятков метров. В каменных толщах пряталось всевозможное оружие, уцелевшее даже во время атомных бомбардировок; первыми “засекли неприятеля” и вступили в бой автоматические пулеметы крупного калибра; они словно взбесились и поливали смертоносным свинцовым дождем все пространство перед плато. Черный Гладиатор с Олваром на цепочке и Балеар Коннефлет остановились.
– Что, кончились твои штучки-дрючки? – злорадно усмехнулся Рангар, и мечи, не забытые им в Оранжевом мире и пронесенные сквозь мир Фиолетовый, оказались в его руках.
– Я убью твоего сына, – послышался глухой голос из-под забрала.
– Это не изменит твоей судьбы, – свинцовым голосом произнес Рангар. – Я давно похоронил сына в своем сердце, и теперь главное для меня – убить тебя. Надеюсь, ты не струсишь?
Лада рванулась вперед, и Зоров едва успел схватить ее за плечи.
– Тихо, тихо, – зашептал он ей прямо в ухо, – Рангар должен так говорить, он должен убедить Черного, что шантаж сыном не пройдет. А ведь это единственное, что осталось у них…
– Ну что ж, – в голосе Черного Гладиатора послышался явственный смешок. – Раз ты так хочешь драться – я готов. Только бой должен быть честным – на мечах, значит, на мечах. Балеар, возьми щенка и перережь ему горло, если мой противник вздумает хитрить или если ему возжелают помочь его супруга или братец…
– Не тебе говорить о чести, похититель детей, – холодно произнес Рангар, на секунду превратив клинки в два туманных фиолетовых диска. Их лезвия вновь были идеально заточены – в помещении, в котором они очутились после перехода из Фиолетового мира, оказался действующий шлиф-станок с набором алмазных кругов.
Черный Гладиатор отстегнул от своего запястья цепочку и передал ее Балеару; затем из заплечных ножей извлек два меча и скрестил их на уровне груди.
Рангар едва заметными скользящими шажками начал медленно приближаться к нему.
Зоров, весь сжавшись, наблюдал за происходящим с горящими глазами, крепко держа Ладу за плечи. Но вот мимо уха свистнула шальная пуля, и это вывело его из своеобразного ступора.
– Погоди, Лада… я должен поставить энтропийный щит между нами всеми и этой чудовищной крепостью, начиненной, судя по всему, не только крупнокалиберными пулеметами.
Словно вторя его словам, из двух бойниц выплеснулись длиннейшие языки пламени, похожие на плазменные выбросы от маневровых двигателей десантного бота: автоматика крепости решила задействовать огнеметы как более действенное, по ее разумению, оружие.
Зоров метнулся по огибающей дуэлянтов и Балеара с сыном дуге, пока не занял место между крепостью и ними; Черный Гладиатор и Балеар Коннефлет, конечно же, заметили этот маневр Зорова, но мгновенно поняли его цель и даже одобрительно кивнули головами; энтропийный генератор уже работал, и пули бессильно падали вокруг свинцовыми трупиками, а огненные языки превращались в струи безвредного дыма. Зоров перевел генератор в режим направленного излучения и, максимально расфокусировав пучок, направил его в сторону нашпигованного всякой смертоносной дрянью скального массива. С энтропийным генератором он работал впервые, но управлялся тот на удивление легко; к тому же Гор явно позаботился о том, чтобы поменять на панели управления чуждую символику на земную. А тем временем компьютер крепости решил, что примененных боевых средств явно недостаточно, и в ход пошли уже и мощные лазеры, и атомные деструкторы, и управляемые снаряды. Но вся эта злая, нацеленная на уничтожение энергия рассеивалась, достигая безопасных плотностей и лишаясь смертоносной активности. Тем самым давая возможность Рангару и Черному Гладиатору все внимание сосредоточить на поединке.
Ни разу еще Рангар не начинал бой столь осторожно. Он уже знал силу Черного и понимал, что не имеет права на самую малую оплошность. Раньше тоже (практически всегда) получалось так, что цена его победы намного превышала стоимость его жизни как таковой, но никогда еще она не была столь высока – неизмеримо высока.
Черный Гладиатор также дрался на удивление сдержанно – видимо, и под черным шлемом бродили подобные мысли. Манера его движения и работы с мечом поразительно напоминали стиль Рангара; во время их первой стычки в пещере на Коарме они почти мгновенно поломали друг другу мечи (слава небу, у Рангара оказались запасные, как, судя по всему, и у Черного Гладиатора), и тогда Рангар не смог оценить того, что видел сейчас; порой ему казалось, что он фехтует если не с зеркальным отражением (они существенно различались по одеянию и комплекции), то уж точно с двойником – что касалось искусства фехтования. Что-то подобное уже происходило с Рангаром во время кошмарного прорыва к микроколлапсару с психоматрицей Джоанны, но тогда и теперь ситуации отличались принципиально. И Рангар знал, что сейчас он должен во что бы то ни стало убить своего врага. Хотя уже понимал, что сделать это будет невероятно трудно.
Первым к активным действиям перешел Черный Гладиатор: клинки его полыхнули багряным отсветом смерти в лучах заходящего красного карлика, и он неуловимо быстро приблизился на дистанцию поражения. Рангар столь же молниеносно ушел из зоны атаки и внутренне усмехнулся – нервы у его противника в этом бою оказались послабее, в отличие от схватки в пещере, где Рангар самонадеянно решил, что его первая атака станет последней для Черного… И кажется, он знал причину: кем бы ни был Черный Гладиатор, он ненавидел Рангара столь яростно, что ему не всегда удавалось удерживать эмоции в узде. Рангар чуть ли не физически ощущал этот слепой поток ненависти, направленный на него. Сам же Рангар смог на время поединка замкнуть свои чувства к похитителю и мучителю его сына в самых глухих колодцах памяти, и сознание его сейчас было ясным и холодным, каким и должно быть у великих мастеров воинских искусств. Как и во время памятного боя с полудемоном Глезенгх'арром, Рангар из человека превратился в совершенную машину для убийства.
Трижды накатывались мощные атаки Черного Гладиатора, и трижды Рангар уходил в изысканно-стремительной манере, постоянно финтя и имитируя контратаки.
По некоторым признакам, доступным только глазу высочайшего профессионала, Рангар определил, что четвертую атаку Черный Гладиатор готовит куда более тщательно и явно постарается разнообразить атакующий арсенал. Этого-то и дожидался Рангар: фехтовальщик, атакующий чересчур сложно, вынужденно ослабляет защиту. Тоже, между прочим, следствие из великого закона Равновесия… И на этом ослаблении защиты в угоду нападению и построил стратегию боя Рангар; тактически же он рассчитывал на один-единственный удар, который он изобрел самолично в предвидении вот такого поединка с абсолютно равным по силе и технике соперником. Рангар назвал этот удар “коготь дьявола”, и непременными атрибутами его были быстрота и точность. Но быстрота должна была быть не просто быстротой и даже не сверхбыстротой – быстротой, запредельной даже для большого мастера. А точность такой, что эпитет “ювелирная” подходил к ней не больше, чем слово “теплый” годилось для описания звездных температур…
