Маневры 4 (СИ) - "АЗК"

За время нашего отсутствия по периметру было вырыто несколько стрелковых ячеек в полный рост, которые соединялись между собой неглубокими ходами сообщения. В ячейках были сделаны ниши, в которых выложены запасные диски к ППД и гранаты.

— Я вижу, Вы поняли, — сказал я Коровину — что теперь у нас основная задача — оборона склада. Часовые должны нести службу в отрытых ячейках, готовые в любой момент принять бой. Завтра необходимо почистить периметр от кустарника на расстоянии двадцать метров от ограждения, чтоб к забору невозможно было подкрасться незамеченным. Ходы сообщения необходимо углубить, хотя бы до одного метра. Если какие будут вопросы, я в БТРе.

Прихромав к нашей «семидесяточке», увидел что солдаты, разложив брезент, чистили оружие. Я тоже разобрал и протер свой ПМ (пистолет Макарова), пару раз для тренировки, разобрал ППД. За чисткой оружия шел неспешный разговор о прошедшем дне. Уже более подробнее расспросив своих солдат, узнал что произошло, пока я был без сознания.

Глава 8

Лейтенант Джулай

Немцы шли по дороге и пока не стреляли. Да и куда им собственно было стрелять, когда ни на дороге, ни на высоте ни одной живой души не было видно. Когда вся колонна выползла из низины, я насчитал семь танков, три орудия, четыре грузовика и с десяток мотоциклистов, именно столько, сколько сказал Косовский, когда мы встретились на дороге. Танки шли по узкой дороге друг за другом одной колонной, за последним танком катило три вездехода, типа нашего УАЗа, только трехосные и с пушками на прицепе, да еще четыре грузовика. Мотоциклисты неожиданно дав резкий газ ушли вперед, прилично так оторвавшись от основной колонны. Передний танк тем временем повел из стороны в сторону стволом, делая вид, что хочет прицелиться. Провоцирует гад!

Расположившийся рядом рядом солдат зло прошипел:

— Он решил с расстояния кого-то пугнуть? А что он может нам сделать? Ударить в пустой бугор с той стороны? Нам это как слону дробиной в задницу!

Но вот танк пересек наш первый пристрелянный огневой рубеж,который сейчас был под прицелом наших пулеметов. За ним, к нему неторопливо приближалась немецкая пехота.

— Всем приготовиться! — скомандовал я в микрофон, не отрываясь от ТЗК.

С напряжением приходилось прислушиваться к треску мотоциклов, и думать получится или нет? Успеют мотоциклисты поднять стрельбу или нет? Внезапно треск мотоциклетных двигателей пропал, стрельбы не было! Ура! Получилось!

По рации услышал голос Косовского:

— Буду бить в борт! В лоб его не возьмешь!

— Ты маленько подожди! Дам команду, когда бить! Ты все время борт лови!

Я следил за танком, не отрываясь от трубы.

— Внимание! — на распев сказал я. — Огонь! — Пушка бронеавтомобиля, блеснула ярким пламенем, дыхнула дымом, по собачьи как-то тявкнула тоненьким голоском и обдала дорогу облаком пыли.

— Ну что попал? — крикнул он мне снизу.

— Молодец, старший сержант! С первого выстрела! Давай меняй позицию!

Глядя в стереотрубу, про себя думал: «Может и попал. Я точно не видел». Танк продолжал еще ползти. После нашего выстрела он прошел несколько метров и остановился.

Немцы тем временем начали стрелять из всех стволов, по всем подозрительным местам — ложным окопам, в штык глубиной и по поломанной пушке, поставленной рядом с позицией бронеавтомобиля.

Я проморгал, когда немцы успели развернуть свои орудия. Прогремело несколько пушечных выстрелов и сорокопятку подбросило вверх. В облаке нескольких разрывов ствол, щит, лафет с колесами разлетелись в разные стороны, промелькнув над кустами. Сидевший со мной в окопчике солдат спросил:

— Видели товарищ лейтенант?

— Видел! — зло ответил я и привалился к наглазникам трубы.

Думая, что уничтожили нашу пушку, танки остановились. Они видно ждали другого выстрела из амбразуры прорытой под высотой. Амбразура была пуста, но они это не видели.

Подав команду пулеметчикам, припал к окулярам трубы. Восемь пулеметов захлебываясь ударили по немецкой пехоте. Пули резали все и траву, и кусты, и людей. В трубу были отлично видны всплески пыли на дороге. Немецкая пехота шла, рассыпавшись по всей ширине пространства дороги. Немцы не ожидали встретить здесь такого плотного огня в упор. В конце колоны вспыхнуло несколько мотоциклов.

На дорогу легли убитые и раненые. Живые, кто успел, попрятались за танки. Пехота не стреляла, ответный огонь вели только танки и три пушки в конце колонны.

— Бессонов! Весь огонь по расчетам орудий!

Вы когда нибудь видели как кипит земля, когда четыре тысячи пуль в минуту впиваются в нее? И я раньше не видел! Поверьте мне, у расчетов орудий шансов не было! Даже мизерных. Просто за несколько секунд, из щитов орудий сделали ситечко. Бронебойная пуля, даже винтовочного калибра способна на многое! А в умелых руках…

Политрук подполз ко мне на бугор. Он поправил каску, утер ладонью вспотевшее лицо и тихо спросил:

— Ну а мы чего будем делать? Одними пулеметами танки не удержишь! Может, пока не поздно махнем? А? Свидетелей то нет!

— Не спеши Петя! Торопиться нам теперь некуда! Немецкие танки стоят. Уйти с высоты мы в любую минуту успеем. Надеюсь, ты меня понял?

И снова припал к окулярам трубы. Пулеметы, подчиняясь командам наблюдателей продолжали бить короткими очередями. Скат, обращенный к немцам, совершенно пуст и недвижим. Ничто не мелькнет на нем, потому что мы окопались за обратным скатом. Стрелять по пустому бугру бессмысленно. Танки вперед не пойдут. Они подавят на дороге своих убитых и раненых. Им нужно их убрать с дороги, а этого сделать до ночи мы им не дадим. Чтобы подбодрить людей, крикнул, чтобы слышали все солдаты:

— Славяне, пулеметами танки держим! Мы за обратным скатом! Немцев бояться нечего! Главное сейчас спокойствие! Не дать им подняться с дороги!

Последнюю фразу я выкрикнул. Солдаты видели, что я со стереотрубой в окопе сижу выше всех, гляжу дальше всех и это в них вселяло твердость и уверенность. Но по лицам их нельзя было сказать, что они от моих слов воспрянули духом, что у них нет ни сомнений, ни страха и они не волнуются. На наше счастье минометов у немцев не было. Ковырнуть нас за обратным склоном им было нечем. Узкая полоса дороги не позволяла танкам податься в сторону. Время идет. Танки стоят. Убитые и тяжело раненые лежат на дороге и обочинах. Немилосердно палит солнце. Любое движение на дороге вызывает шквал огня. Оставшиеся в живых пехотинцы спряталась за танки. Танки без пехоты вперед не пойдут. Они бояться. Бояться бокового удара из-за бугра. Не стоит ли у нас за бугром вплотную к дороге заряженная бронебойным снарядом пушка. Нужно попробовать выкурить немцев из-за двух передних танков. Сделать это просто. Я подал команду убавить прицел. Теперь пули должны пойти под брюхо переднего танка. Они ударят по булыжнику дороги и рикошетом ударят по ногам. Все, кто спрятался за танками, получат свою порцию свинца. Посмотрим, как они сейчас запляшут. Пулеметчики стреляют вслепую. Перед ними прицельные колышки. Танки и немцев они не видят. По моей команде Бессонов корректирует огонь:

— Уровень меньше 0–02, 0–03, левее 0–02, пятьдесят патрон, короткими очередями. Огонь!

Смотрю в трубу. Немцы за двумя передними танками заметались когда по ним из-под брюха ударили пули. Отпрянув от трубы, я с удовольствием потер руки. Теперь мы пулеметным огнем держали немецкую пехоту и танки. Это была невиданная наглость с нашей стороны. По какой такой немецкой науке, немецкая пехота с танками несла на дороге потери от пулеметов? Кожей чувствовал, как немецкие танкисты лихорадочно шарили своей оптикой по гребню голого бугра, но сколько они не смотрели, ни вглядывались, обнаружить ничего не могли. Пулеметы били с обратного ската.

При стрельбе из пулеметов пули шли в начале чуть вверх, к гребню высоты. А затем по кривой опускались к дороге. Вот и вся хитрость. Пулеметы стояли ниже уровня гребня. Вспышек и дыма от стрельбы пулеметов немцы не могли видеть. Немцы перед собой видели голый бугор, который стоял поперек дороги. Дорога огибала его зажатая между бугром и большой высотой.