Николай Полунин - Орфей
— И шепотом не ори. Ясное дело, знают. — Говоривший немножко посмеивался Мишкиной реакции. — Спокон веку знали, и что? Ты бы хоть мировую литературу открыл. Библию полистал бы на досуге, старый еврей.
— Есть он у меня, досуг этот? — неожиданно окрысился Мишка. — И чего к слову-то прицепились?
— Ну, прости, прости. Видишь, особо отмеченным посланцы высших сфер даже коньячок подливают. — В доказательство наполнил Мишкину рюмку до половины. — А то еще влепишься спьяну в кого-нибудь. Слушай, как ты с гаишниками расходишься?
— Они теперь уже не гаишники. Я сейчас не за рулем. А вообще — зеленой улицей. В смысле, баксами.
— Сколько тебя учить…
— Ну, баками, баками, извиняюсь, неправильно сказал. Привычка.
— Видишь ли, Мишка, — продолжил рассказчик. — Речь ведь не идет о том, чтобы отправиться в ваше прошлое и убить там, например, Чингисхана. Или выиграть большую войну. Или споить Гаутаму Будду. Хотя он в молодости, говорят, не дурак был насчет этого дела. Свою историю люди делают только сами, пусть самих себя благодарят. Или поносят. И методы выбирают сами. От столетних войн до… — Он чуть запнулся, будто вновь пряча улыбку, а возможно, хотел сказать не то. — До секретных организаций. А вот удержать… — Еще заминка. — Удержать равновесие, чтобы вы не могли навредить другим, — вот задача.
— Другим — это другие цивилизации, да? — Мишка весь подался вперед, рыжие глаза горели. Впервые шеф заговаривал с ним на эти темы. Мишка надеялся, что сейчас шеф говорит откровенно, хотя и не исключал, что вновь, как бывало не раз, морочит голову. У него это получалось очень натурально Но уж больно интересно — На других планетах?
— Помнишь, Миша, я тебе миллион лет назад говорил, что не тех кин ты насмотрелся? Вот и фантастики начитался ты не той. Мне тут недавно напомнили из Экклезиаста, что будет, если составлять много книг и читать их без счету. Ничего хорошего.
— Ту, не ту… Вы лучше про наши дела объясните. Ну вот, оказывается, все о вашей… нашей деятельности знают. Чего ж не пресекут? Во избежание Кто знает-то? Президент, что ль? Я так понял, нет. Директор ФСБ? Другой какой?
— Рядом с главными людьми всегда есть люди побочные. Которые сбоку, но вовсе не второстепенные. Чтобы твое любопытство удовлетворить, скажу, что из всех главных чекистов, что менялись последние годы, знает только один. Ты, кстати, заметил, что они там не пропадают насовсем, а вроде бы как циркулируют? Они ведь помимо еще и много всяких других секретов знают. Простых высших государственных тайн.
— Ну, это-то и младенцу… А который знает? Не скажете ведь?
— Не-а. Мучайся.
— Вот-вот. Всегда вы садистом были, шеф. Так что мне с клиентом делать? — Мишка применил к своему шефу ту же тактику вскользь проброшенного вопроса.
— Не пресекают, Миша, потому что боятся. Как ты, например, меня боишься. Потому что были уже прецеденты, когда пробовали пресечь, и про эти прецеденты очень хорошо помнят. Не лапай коньяк, слушай, что тебе говорю. В конце концов, я ведь в дела государственные, политические не лезу. По большому счету, им больше ничего и не надо. Наблюдают, фиксируют — пусть, авось ума наберутся. — Глаза шефа вновь сделались темными щелочками. Он откинулся в кресле со своим бокалом. — Вот, например, у нас с тобой под столом, с внутренней стороны, стоит «жучок» Не дергайся, это местные интересуются, что я за птица страус такая. Интересно им тоже. Они сейчас не наш с тобой разговор слышали. Я им туда всякую галиматью навел. Сделки, контракты, бабы… Ты знаешь, кто этот кабак контролирует?
— Черт его… Солнцевские?
— Тю! А еще старый… ну, не буду, не буду. Для видимости — грузины, а на деле та же Контора. А еще глубже — кремлевская комендатура. Так, на всякий случай, чтобы, по привычке, без присмотра не оставлять. Весело живет страна, угу?
Мишка все-таки налил рюмку, после чего бутылка осталась сухой. Выпил. Выматерился сквозь зубы.
— Хер с ними, шеф. Нам это все до высокой колокольни.
— Вот это я называю правильный подход. Коньяка больше не получишь. Клиента изволь холить и лелеять. Его те мудаки, что вокруг Территории закопошились, теперь тягать будут, тут ты его верно предупредил, так вот, возить будешь ты. Я сегодня после горячего тебе конкретные указания дам, как с ним и что. И еще задание тебе будет. Любезный… (Официанту.) Шашлык подашь через десять минут. Пойдем, Мишка, на Москву полюбуемся. Ты покуришь, я рядом постою.
Медный шар солнца касался далеких крыш, и на него не больно было смотреть. Знаменитый дом с куполом и балюстрадой, почти как та, на которую опирались Мишка со своим шефом, отсюда казался маленьким и невзрачным. Железный идол на Стрелке, высоченные здания с башнями, увенчанными островерхими фонарями и зеркальными стенами. Тот, кто когда-то сидел за старой гипсовой оградой с цветами и вазами, вылепленными грубо, и его верный рыцарь увидели бы в этом городе много нового. Были ли они на самом деле? Существовали в материальном воплощении? Тот, кого рыжий Мишка называл шефом, склонялся к мысли, что да. Неважно, какие имена придумал им описавший их. Теперешний опыт научил правильно относиться к шелухе человеческих слов.
— Шеф, дайте ваших, — попросил Мишка. Он просил не без умысла. — Я знаю, у вас есть.
— Только не всякие, — усмехнулся он Мишке в ответ. — А ты не обучился ли читать мысли под моим чутким руководством?
Да, его тяжелый золотой портсигар был именно таким. С сине искрящимся алмазным треугольником на крышке. Мишка хотел лишний раз взглянуть на вещь.
— Зря вы его таскаете, шеф, — сказал он завистливо, закуривая. — Блядюшке точно цацку подарили? Зачем? Неприятности ищете? То есть в смысле я понимаю, что никто вам ничего не сделает, но чего дразнить-то людей? Девочка соблазнится, заначит, а ее за это…
— Да, Миш, виноват. Имею дешевые купеческие замашки. Может, к психоаналитику сходить? Поможет?
— Горбатого могила… Шеф, чем вам так дорог нынешний клиент? Я ведь кое-чему у вас все-таки научился. Может, конечно, понимаю не все и скорее всего не пойму никогда, но основное правило усвоил. Служите кому-то, а я служу вам…
— Повторяешься. Миллион лет назад это уже звучало.
— Ничего, про хорошее и повториться не грех. Но раньше все было проще. Нужно было только найти, и потом все случалось само собою. Не надо было устраивать какие-то Территории, стаскивать туда отобранных. Самое сложное, насколько я могу вспомнить, это когда вы сразу нескольких собирали, я как раз не выдержал, сбежал тогда, вы извините. Ну, друг этот ваш был покалеченный, девушка та… У вас ведь было с нею что-то? Простите, что я так…
— Ничего, миллион лет назад. Ты продолжай, Миша, продолжай. — Светловолосый Мишкин собеседник смотрел на солнечный диск, не мигая.
— А теперь все усложнилось. Я не спрашиваю — почему, но, шеф, теперь приходится умирать вам. Я же не слепой и не дурак, пусть это даже правда истинная про ваши, как вы говорите, «куклы», сменные тела, верно? Но я же вижу, что вы умираете по правде.
— И тебе своего шефа-нелюдя по-человечески жалко, да?
Мишка стряхнул сигарету в пепельницу на витой ноге.
— Да. Жалко Ну и что? И никакой вы не нелюдь. Просто…
— Ну? Что — просто? Простота, Миша, хуже воровства. Представляешь, как наши подслушивальщики извертелись? Самое главное мимо ушей проплывает. — Не давая Мишке ответить, он сказал; — Наш нынешний клиент по имени Игорь — это чрезвычайно важная фигура. Они все там, в своем Крольчатнике, да? Не знал, что такое название выдумали. Они все там важны и нужны, но он — особенно. Чем он там занимается? Там ведь, по-моему, кто-то внедрен? Что докладывает?
— Да чем ему заниматься? Отдыхает. С девицей тамошней сошелся. Звереет потихоньку. А чем он важен? Для вас? Или секрет? Или я не пойму? Вы скажите, шеф, я ведь не обижусь.
Не отрывая заслезившихся, по-видимому, от солнца глаз с некой невидимой точки на горизонте, удивительный Мишкин собеседник сказал вроде невпопад:
— Жара. Духота. Помяни мое слово, Миша, еще выйдет эта жара боком. А все свалят на погодные явления. Этот парень очень нужен вам. Я еще не знаю точно, почему и в чем именно выразится его необходимость. Я не знаю, откуда в нем взялось это его чрезвычайно важное свойство.
— Вы? Не знаете? Быть не может. Какое свойство?
— И тем не менее, Миша, даже я могу чего-то не знать. Но узнаю. Он все вспомнит. А еще ему предстоит очень дальний путь. — Засмеялся коротко. — Дальний путь. Они все там не слишком нормальные. Немножко лошади… Спасибо тебе, Миша, за сочувствие, но ей-Богу, это совсем не страшно — умирать. Возвращаться — страшнее… О! Гляди, нам шашлык несут. Пойдем, стану тебе цеу давать…
Прожевывая ароматные куски, тезка Мишка спросил:
— Все-таки, шеф, зачем вам столько золотых побрякушек? Вы — тонкая личность, эстет, а ходите с набитыми рыжухой карманами.
