Дэн Абнетт - Сборник рассказов "Галактика в огне"
Ньял попытался успокоиться. Все равно все пути ведут к смерти, сказал он себе. Важно то, как ты шел по своему пути. Почему-то, в эту секунду, благородное изречение Ордена показалось ему дешевым и мишурным.
Наконец, он решил, что эти мысли могут быть не его, могут быть вложены в его голову извне. Затем, неестественно быстро, он отбросил эту идею, решив, что это просто его извечные чувства вернулись перед лицом смерти. Его сковали странность окружения и его предсказания.
Повсюду вокруг него, твари, спавшие во тьме, пробуждались.
Свен осмотрел длинный коридор. Рисунок на стенах словно бы изменился с тех пор как разведчики углубились в чужацкое судно. Стены стали еще более скользкими, гладкими и казались еще более живыми. Все вокруг словно темнело и оживало. Здесь и там трубо-вены исчезали в плоти стен, оставляя только лишь гладкие выпуклости.
-Кажется, тут все оживает, пока мы заходим все дальше — сказал он по каналу общей связи. Стены словно напоены кровью.
-Я считаю, тварь движется — сказал Ньял.
Свен холодно посмотрел на него. Последним, о чем бы он хотел помнить, было то, что они находились в каком-то огромном живом существе.
-Надеюсь, Гауптман ловит хорошую картинку — с удовольствием сказал Гуннар. Если уж меня сожрут заживо, так хотелось бы, чтоб по весомой причине.
-Хватит — сказал Хакон раздраженным голосом. Он со всей очевидностью заметил страх в нервных переговорах разведчиков и решил пресечь его на корню. Курсанты на какое-то время затихли.
Коридор закончился тяжелой дверью-сфинктером.
-Смахивает на шлюз — сказал Свен, изучая ее. Волнистая дверь сочилась жидкостью, разведчик заметил также складки плоти, окружавшие ее.
-Я ее открою — сообщил Эгиль и выстрелил в нее из болт-пистолета. Болты ворвались в дряблую массу плоти. Дверь-клапан задрожала, как от боли, целый этаж затрясся, когда мышцы под полом тоже задрожали. Разведчиков кинуло на пол, они не могли устоять на ногах. Свен ударился головой обо что-то твердое, и у него в глазах на секунду засияли звезды.
-Все в порядке? — спросил Хакон, когда пол успокоился. Все кивнули или буркнули.
Хакон уставился на Эгиля.
-Никогда больше так не делай. Даже не думай о чем-то подобном, пока я тебе не прикажу особо! Холодная злоба звучала в голосе сержанта.
Эгиль посмотрел в сторону и пожал плечами.
Свен осмотрел дверь. Огромные куски плоти были вырваны из нее, но она все равно преграждала путь. Следующий выстрел разнесет искалеченные мышцы к чертям. Он не знал, стоит ли идти на риск получить еще одно мини-землетрясение. Он остановился, чтобы подумать. Чем дальше они шли, тем больше чужацкий корабль напоминал две вещи: огромное живое тело и работу какой-то чужацкой технологии. В нем определенно был какой-то план. План, возможно, и был непонятен человеческому разуму, но все же существовал. Эти сфинктеры-клапаны определеннейше были шлюзами, но они располагались слишком глубоко в корабле, чтобы открываться в вакуум.
Возможно, они были мерой безопасности, как перегородки на «Святом духе», сделанные, чтобы отгородить зону декомпрессии от остальных. Или же это были меры безопасности для того, чтобы не пустить кого-то в определенные зоны.
В любом случае, их можно как-то открыть. Внезапно Свена осенило, что он смотрел с человеческой точки зрения. Это вовсе не должно быть именно так. Возможно, двери чувствовали присутствие разрешенных созданий и открывались сами или они открывались на запах, который разведчики не могли воспроизвести. Если любая из этих теорий верна, тогда способ Эгиля был единственно верным.
Свен заметил небольшое утолщение рядом с дверью. Действуя по наитию, он подошел и нажал на него. Покореженная дверь открылась с мягким, почти животным вздохом. Свен посмотрел на пальцы перчатки. Они были покрыты розовой слизью. Воняло мускусом. Он вытер пальцы о нагрудную пластину доспеха, избегая двуглавого имперского орла на нагруднике.
Сержант Хакон одобрительно кивнул и жестом приказал выдвигаться. Свен вошел в живой сумрак.
Эгиль жадно всматривался в тени. Жажда крови горела у него в сердце. Он чувствовал то же теплое удовлетворение, что и в ночь перед своей первой серьезной битвой. Его переполняло предвкушение. Он чувствовал здесь опасность, угрозу неизвестного. Он вкушал ее, уверенный в своей способности справиться с чем угодно, вставшим у него на пути.
Он презрительно посмотрел на Свена и Ньяла и рассмеялся про себя. Пусть малодушные трусы боятся, подумал он. Они не годятся в настоящие космические десантники и в этом испытании покажут себя негодными. Прирожденный Космический Волк не знает страха. Он живет лишь для того, чтобы рубить врагов Императора и для смерти воина, чтобы сесть по правую руку от бога в зале Вечных Героев.
Увидев обеспокоенное выражение на лице Свена, он словно рассмеялся. Щенок боится, близость смерти ужасает его! Эгиль знал глубоко в душе, что смерть была верным и постоянным другом воина; он знал это с той секунды, как в первый раз разорвал зубами горло воина из Ормоскала в первом ночном налете. Смерть — не то, что может вызвать страх. Скорее, это истинная мера человека: сколько смерти он может вынести и как он ее встретит.
Он и не ожидал ничего лучше от Ньяла и Свена. Он всегда удивлялся, что Космические Волки набирают рекрутов из островитян. Это были слабаки, еле заслуживающие называться воинами. Они ползали по своим островам и плавали лишь по побережьям, по краям своих мелких владений. Его люди были куда лучшим родом для Богов Ледника.
Наездники бурь вели свои корабли на все четыре стороны света, устраивая налеты где хотели, и следуя за пересекающими океан стадами левиафанов. Да, они были куда достойнее. Нужен настоящий мужчина, чтобы взглянуть в глаз левиафану и бросить гарпун точно. Нужен настоящий мужчина, чтобы плыть в открытом море в компании только лишь с мамонтовыми акулами, левиафанами и, самыми могучими из всех, кракенами. Он почти жалел островитян. Как могли они понимать великие правды его людей?
Он посмотрел на большой проход с аркой из костяных белых ребер, видимых сквозь туго натянутый потолок цвета гниющего мяса. Он посмотрел на раковые опухоли, пятнавшие пол и стены, на странные коконы из просвечивающих пленок, вздымавшиеся и опадавшие, как детские воздушные шарики. Он посмотрел на вытянутые лужи желчеподобной жидкости, покрывавшие пол. Он отер пот с лица и глубоко вдохнул резкий кислый воздух.
Эгиль знал, что настоящему воину безразлично то, умрет ли он среди чужацких наростов или в море, когда штормовой ветер будет трепать его волосы, а соленые волны хлестать по лицу. Как и остальные, он чувствовал присутствие затаившегося врага, но, в отличие от них, сказал он себе, он жаждал встречи с ним. Чтобы почувствовать холодную сконцентрированную ярость битвы и сладостное удовлетворение его жажды убийства.
Он знал, что он убийца, знал с того самого момента, когда выпотрошил первого детеныша левиафана. Эгиль наслаждался звуком, издаваемым гарпуном, когда он вонзается в плоть. Вонь теплой крови была ароматом для его ноздрей. Да, он был убийцей, и он гордился этим. Его не волновало, была ли жертва тупым животным, другим человеком или же каким-нибудь чужацким чудовищем. Он радовался возможности драться. Он знал, что встретит что угодно как истинный воин и, если понадобится, как истинный мужчина.
Он оценил свой нож, порадовавшись отличному балансу, и прикоснулся к руне, активировавшей моноволоконный элемент. Эгиль знал, что она может разрезать связи между атомами, если ему понадобится. В душе он надеялся, что получит шанс использовать его. Он считал, что истинная цена человека познается в ближнем бою, лицом к лицу, когда движения быстры и смертоносны. Любой дурак убьет на расстоянии, из болт-пистолета. Эгиль любил смотреть в глаза врага, убивая его. Он любил наблюдать, как их покидает свет.
Эгиль уставился в теплую тьму, заклиная врагов появиться. Он почувствовал, как что-то отозвалось вдали.
Свен увидел, как странная насмешливая ухмылка появилась на молодом лице Эгиля, и содрогнулся. Он хотел бы знать, что происходит. Все его товарищи вели себя как-то странно. Он хотел бы знать, была ли это просто странность места, смешанная с ощущением опасности, обнажающая скрытые стороны их личности, или же здесь была замешана странная сила.
Он бы понял, если бы это была жуткая природа места. Чем глубже они заходили, тем более зловещим оно становилось. Воздух казался плотным от резкой вони. Высокие колонны блестящей плоти поднимались от пола к потолку. С потолка капала слизь, образуя в углублениях пола светящиеся лужи. Медленное кап-кап-кап шло в такт с его сердечным ритмом. Звук смешивался с журчанием вен-труб и тяжелыми вздохами клапанов.
Изредка Свен видел краем глаза мелких юрких тварей, бегающих со скоростью пауков между тенями. Чем дальше продвигались десантники, тем яснее становилось, что они пробудили нечто. Казалось, что все это место пробуждается от долгого сна.
