Владимир Венгловский - Шпаги и шестеренки (сборник)
Почти сразу же, благодаря какому-то ушлому писаке, появляется термин. Обозначение. Клеймо.
Андромех.
Общество раскалывается надвое. Одни благословляют профессора Кэмпбела, другие проклинают. Первый из андромехов, заводской рабочий с искусственной кистью, полученной взамен потерянной из-за несчастного случая, разорван на куски озверелой толпой религиозных фанатиков через два дня после выхода из клиники. На жизнь самого профессора совершено шесть неудачных покушений, а двое его ассистентов гибнут прежде, чем становится ясно: запущенный маховик уже неостановим.
Первой из членов Антанты инициативу Америки поддерживает Франция. И не просто поддерживает, но и запускает широчайшую пропагандистскую кампанию. Обложки журналов, в первую очередь сверхпопулярного мужского еженедельника La Vie Parisienne, пестрят цветными иллюстрациями, на которых раскованного вида красотки страстно обнимают статных воинов с блестящими металлическими руками и ногами. Алые губы беззвучно кричат: «Хочу такого! Только такого!! Хочу!!!». «Пусть в моем теле стали больше, чем в твоем, гражданин, зато в нем бьется сердце настоящего патриота!», «Пока я сражаюсь за Отчизну, Я – ЧЕЛОВЕК!» – вот самые популярные темы плакатов, висящих в мобилизационных пунктах; президент Пуанкаре при большом скоплении народа торжественно вручает нескольким андромехам орден Почетного легиона.
В России, напротив, несмотря на предельно высокие потери убитыми и ранеными, к андромехам относятся с большой настороженностью. Поместный собор Православной российской церкви выпускает специальное воззвание, в котором провозглашается анафема андромехам и всем тем, кто способствует их появлению. Впрочем, результатом становится лишь новый всплеск антиклерикальных настроений и раскола в обществе, и без того тяжко больном социализмом. Провозвестники которого, напротив, тут же поднимают угнетаемых калек, которым «кровавый царизм» отказывает в возможности возврата к полноценной жизни, на свои знамена.
Позиция Великобритании, хотя и не отличающаяся русским радикализмом, более сдержанна. До поры…
* * *The Times
Понедельник, 5 сентября, 1916 г.
СИЛЬНАЯ РУКА ГЕРОЯАндромех против цеппелинаВ ночь на 3 сентября рекордное количество немецких воздушных кораблей достигло берегов Англии. По непроверенным данным 13 дирижаблей противника с тоннами смерти на борту получили приказ, пользуясь густым туманом, прорвать системы нашей противовоздушной обороны и, зайдя с северо-запада, обрушить на Лондон свой ужасный груз. Но, в отличие от прошлого года, львы Британии были начеку и преподали славный урок германским стервятникам.
Та ночь, когда весь город словно тонул в океане светового дыма, образованного лучами прожекторов, неравномерным мерцанием трасс и разрывами снарядов, запомнится многим. Плотнейший заградительный огонь зенитной артиллерии заставил все цеппелины освободиться от бомб значительно раньше намеченного и убраться восвояси, спасаясь от неминуемой гибели. Всех, кроме одного.
535-футовый колосс, настоящий воздушный Левиафан, из-за плохой видимости оторвался от остальной армады. «Ныряя» из облака в облако на большой высоте, он пытался увернуться от шарящих по небу пальцев прожекторов. Как знать, может, ему бы даже повезло, но той ночью Бог и судьба были на стороне правых. Капитан Королевского летного корпуса, в последний момент заметив дирижабль, устремился за ним в погоню на своем истребителе. В царящей кругом неразберихе отважный летчик сумел подобраться к темной туше цеппелина незамеченным и открыть огонь из пулемета. Несмотря на то, что смельчак опустошил целый диск с зажигательными патронами, атака не увенчалась успехом. Но капитан не собирался упускать противника – совершив рискованный маневр, он поднялся выше дирижабля и снова атаковал. И опять безрезультатно. Для третьей и последней атаки летчик выбрал позицию точно позади противника, чуть ниже его громадного хвостового оперения. И снова стрелок не снимал пальца с гашетки до тех пор, пока не выпустил все патроны до единого. Несколько мгновений летчик, совершенно безоружный, не считая револьвера, с глухой яростью наблюдал за уходящим в ночь врагом. И вдруг внутри непроницаемо черной оболочки дирижабля появилось свечение. Сперва еле заметное, оно стремительно распространялось вперед и вширь, становясь все отчетливее. Очевидцы утверждают, что несколько мгновений дирижабль походил на гигантский китайский фонарь из рисовой бумаги с горящей внутри свечой, скользящий по небу. Внезапно из кормовой части цеппелина вырвалось ослепительно яркое пламя. И вот уже запылал весь воздушный корабль, освещая землю чуть ли не на шестьдесят миль вокруг.
Кто же этот смельчак, подобно библейскому Давиду дерзнувший заступить дорогу посланному кайзером Голиафу? Кто он, отплативший врагу за Ярмут и Скарборо, Хартлпул и Уитби, Лоустофт и Фолкстон?
Андромех!
Да-да, дорогие читатели! Небо Лондона вместе с прочими героями ныне хранит человек, чьи высочайшие моральные принципы и несгибаемое мужество не позволили ему, потерявшему на фронте правую руку и обе ноги, оставить борьбу. Вы спросите, как его имя? Увы, отважный летчик оказался также и бесконечно скромным человеком. «Так ли важно, кто я и откуда? – спросил он нашего специального корреспондента Джона Хаксли, не без труда разыскавшего героя. – Солдат, который честно исполняет свой долг. Почтительный сын и любящий муж. А имя… – он усмехнулся и сжал в кулак свой стальной протез, – …скажем, Армстронг». Когда же мистер Хаксли поинтересовался у капитана Армстронга, не хотел бы он передать кому-нибудь привет со страниц нашей газеты, пилот, немного помедлив, сказал: «Почему бы и нет? Моей любимой жене, подарившей мне новую жизнь, и моему достопочтенному отцу, разъяснившему мне, что же в этой жизни самое главное».
Немецкая пресса не так давно утверждала, что «…наши цеппелины вознесли огненную десницу возмездия над Британией»[8]. Что ж, на это мы можем ответить агрессорам лишь одно: сколь бы ни был жарок этот огонь, он будет отражен стальной рукой истинных англичан!
Боже, храни короля!
* * *Сэр Уильям молча смотрит на стоящего перед ним офицера в парадной форме капитана Королевского летного корпуса. На тускло поблескивающий Крест Виктории[9] и столь же тусклый блеск пальцев правой, неживой руки. Ничто не отражается на слегка порозовевшем лице Пятого Морского лорда, когда он медленно поднимается из своего кресла. Шаг сэра Уильяма, как всегда, тверд, осанка безупречна. По-прежнему свернутую в трубку газету он сжимает в левой руке, и то, что газета эта слегка подрагивает, способен заметить только самый внимательный наблюдатель. Остановившись напротив офицера, Его лордство несколько свинцово-тяжелых мгновений смотрит ему в глаза. Во вновь наступившей тишине монотонное жужжание мухи, отчаянно бьющейся в оконное стекло, кажется особенно громким.
– А как же король? – наконец, произносит сэр Уильям жутковатым голосом, слегка звенящим от сдерживаемого с трудом негодования. – Неужели вы и Его величеству представились этим… этим именем, более подобающим какому-нибудь боксеру, дерущемуся за деньги на потеху толпе?
– Это было бы крайним неуважением к Его величеству… – слегка склоняет голову офицер. Его лордство едва слышно стравливает воздух сквозь плотно сжатые губы, похожие на идеально прочерченный сабельный шрам. И слышит окончание фразы: –…обойтись одной фамилией. Разумеется, я сообщил ему также и свое имя. Персей.
– Это… это…
– Да, милорд?
– Это неслыханно, сэр. Это возмутительно. Это позор.
– Осмелюсь уточнить, милорд: что именно?
Два удивительно похожих взгляда снова скрещиваются, словно две шпаги в руках искушенных фехтовальщиков. Короткое противоборство. Слегка проявившиеся желваки на скулах. Едва заметно увлажнившийся лоб. А потом сэр Уильям, разрывая контакт, резко отворачивается к окну. Делает три глубоких вдоха-выдоха. И вновь обращает к капитану бесстрастную алебастровую маску, вот уже скоро шесть десятилетий служащую лицом одному из самых влиятельных людей Британской Империи.
– Разумеется, я имел в виду эту статью. Ужасно. Просто никуда не годится.
Бледные губы Армстронга трогает тень улыбки. Не только германские асы умеют ценить мужество противника, способного с достоинством принимать поражение. Вытягиваясь по стойке «смирно», он щелкает каблуками:
– Вы абсолютно правы, милорд. Фотография вышла не слишком удачной…
Вера Камша
Всё, не считая призраков
Миле Деминой
Вот девушка с газельими глазами
Выходит замуж за американца.
Зачем Колумб Америку открыл?
– Кому это принадлежит?
