Александр Зорич - Гипершторм
— Ну, рано или поздно они все же растворятся, — кивнул Крамер. — Синтетическая кровь слишком ядовита для нашей сосудистой системы, упрятанной в землю и подведенной нами точнехонько к нужному участку стены. Но до той поры, когда сосуды окончательно рассосутся, надеюсь, наше начинание уже увенчается успехом. Признайтесь, вы ведь засиделись в лагере и мечтаете о доброй заварушке?
— Боюсь, доброй заварушки мне не избежать гораздо раньше, — покачал головой Штурман.
— В любом случае, заварушка неизбежна, как похмелье после пьянки, — задумчиво произнес Крамер. — Кстати, Юл, вы ведь понимаете, что Вырин не дурак и, скорее всего, догадывается, каким целям под стенами Тройки может служить жидкость, переводящая жесткие кристаллические структуры в аморфные? Так что я очень удивлюсь, если сегодня же ночью к вам в палатку не заявится собственной персоной это термоядерное светило Академзоны. И не начнет вас прессовать в соответствии со своим любимым принципом «Что ты сделал для меня на этой неделе?» Ну и, конечно, вынюхивать — как да что…
— Свят-свят-свят! — перекрестился Юл. — Выдержать прямое попадание Вырина не сумеет даже танк. Что же говорить о моей бедной палатке?
Глава 6
Перед прорывом
Вырин объявился с опозданием — только на следующее утро.
Бесцеремонно растолкав спящего Штурмана, термоядерное светило гнусаво-ядовитым тоном обманутого мужа заметило, что оно все знает, и тотчас потребовало немедленно продемонстрировать ему опытную делянку.
Делать было нечего.
Вырин недоверчиво оглядел автоны Штурмана. Выразительно поцокал языком. Наконец, задумчиво покосился на металлокуст, что был заботливо прикрыт пластиковым колпаком, как на настоящей опытной станции растениеводов-селекционеров.
— Честно признайся, Штурман, для чего ты приволок из-под восточных стен Тройки эту охапку ржавых автонов?
— А почему ты думаешь, что именно из-под восточных?
Вырин выразительно поглядел на Штурмана. Глаза его были холодны и словно бы побуждали к откровениям. Мол, не трать время на вранье, все равно не куплюсь.
Юл пожал плечами.
— Чтобы посадить в грунт, сам видишь.
— Угу. Я смотрю, ты их даже поливаешь… Чем-то особенным.
Доктор кивнул на полупустую канистру с буро-зеленой жидкостью.
— Хочешь, чтобы я вместо них высадил капусту, как римский император в отставке? — усмехнулся Штурман. — Или репу?
— Хорошенькое занятие для сталкера-универсала — выращивать автоны, — презрительно искривил губы Вырин. — Ты занимаешься автоноводством, в то время как союз кланов изо всех сил пытается вынуть железную занозу под названием Тройка из нашей общей задницы!
— Я с сочувствием отношусь к нуждам общей задницы… Но должен заметить, что заноза уж очень глубоко засела, — елейным тоном заметил Штурман. — А значит, вытаскивать ее можно месяцы и годы.
— Имеются какие-то конкретные предложения насчет Тройки?
Вместо ответа Юл снял с автона пластиковый колпак.
Вырин с минуту изучал глазами ветви, покрытые рыхлой плесенью грязно-рыжего цвета.
Лишь два куста, торчавшие из грунта отдельно от остальных металлических собратьев, сохраняли цвета, присущие здешним технокустам, — грязно-серые, свинцово-синие и стальные, в радужных пятнах.
Один куст, к слову, еще совсем недавно был шипастой лозой, вырванной Штурманом из чрева инсектоморфа-богомола.
Что же касается другого куста… Другой куст был из-под стен Тройки. И показал совершенно неожиданную реакцию на концентрат.
— Что за ржавчину ты тут развел? К чему весь этот металлолом?
— Состав этих автонов совпадает с материалом сплавов, из которых изготовлены, а точнее выращены, стены Тройки, — ответил Юл. — А раствор из этой вот штуки, — он пошевелил носком армейского шнурованного ботинка канистру, — за одни сутки успешно запустил в большинстве автонов процесс коррозии. И, более того, довел его до стадии номер три.
— Что еще за стадия? — проворчал Вырин, недоверчиво глядя на ржавые автоны. — Я тебе не биомеханик, у меня, да будет тебе известно, совсем другая специализация.
— В отличие от тебя, дорогой мой Герман…
Штурман нарочно сделал паузу, чтобы Вырин принял его слова как можно серьезнее.
— …В отличие от тебя, Гидеон Крамер отнесся к моим рацпредложениям с интересом и пониманием. А потому к восточным стенам Тройки тайно прорыты подземные ходы. Аккуратные ходы, всего-то по пятнадцать сантиметров поперечником. Не чета тем тоннелям метро, какие наворотили вы «Утюгом» и «Могерой». И теперь там, под стенами Тройки, работают нагнетательные установки. Безостановочно подающие раствор, аналогичный моему. И угадай-ка, что же происходит с этими самыми стенами?
Штурман стукнул по ближайшему кусту рукоятью ножа УНШ. Ржавый мох сразу посыпался вниз, увлекая за собой пятую часть всего куста.
— Но это еще не все…
Юл осторожно провел рукой по металлическим соцветиям куста-автона — одного из двух, росшего особняком от своих проржавевших собратьев.
Сразу бросалась в глаза странная форма и окрас веток этого металлорастения.
Обычно корявые, изломанные ветви автонов состоят из сплавов самых разных видов, пропорций и степеней концентрации. Этот же куст производил впечатление продукта монолитной, единой субстанции со сглаженными краями и закругленными формами ветвей. Даже н-капсулы, плоды автонов в утолщениях веток, походили на одинаковые горошины — тяжелые, налитые, словно распираемые изнутри сильным давлением.
— Теперь смотри, — продолжал Штурман.
Он повыше подтянул брезентовую рукавицу и резким, решительным движением сжал в ладони распухший металлический побег. Затем растянул его, намотал на руку и в довершение демонстрации завязал узлом на стволе.
Вырин следил за манипуляциями сталкера, как завороженный. Лишь спустя минуту он порывисто встал, подошел к автону и принялся настойчиво мять его ветви, точно они были сделаны из пластилина. Один побег он попросту открутил, как кусок мягкой алюминиевой проволоки, смял в комок и бросил на пол.
После чего Вырин удовлетворенно вздохнул и блаженно улыбнулся, что случалось с ним нечасто.
— Да-да. У ряда автонов, впитавших этот сок, молекулярная структура меняется с кристаллической на аморфную, — подтвердил догадку ученого Штурман. — Они становятся пластичными и сохраняют каждый раз вновь приданную им форму.
Он обжал ладонями ветви испытуемого куста, словно лепил из снега шар. После этих его манипуляций металлокустарник стал напоминать причудливый ерш для мойки посуды, облепленный грязными комьями серой застывшей пены.
Теперь настало время аналитической выкладки, на которые острый и проницательный ум Вырина всегда был горазд.
Он затянулся тонкой, женской на вид сигареткой и задумчиво выдохнул идеально круглое колечко сизого дыма.
— Насколько мне известно, в Пятизонье на сегодняшний день живут… то есть числятся…
На этих словах Вырин запнулся и хмыкнул, видя, что Штурман не может скрыть улыбки. Но что поделаешь! Вырин совершенно искренне считал металлорастения сущностями скорее живыми, нежели мертвыми, в отличие от механоидов, симбиотов и даже наноорганизмов. Для этой странной теории у Вырина были собственные и, видимо, веские основания, о которых он предпочитал не распространяться.
— …числятся порядка четырех с половиной сотен видов автонов, более-менее известных науке. Некоторые даже вполне сносно описаны в определителях металлорастений… Так вот насчет описаний… Получается, ты сумел определить точный химсостав этих своих… сорняков? С восточной стороны Тройки?
— Мне помог Крамер, — соврал Юл. — Собственно, он и провел анализ. В одной из боевых машин Ордена по счастливой случайности сыскался полевой химанализатор.
— Угу, — кивнул ученый, всем своим видом давая понять, что не поверил. — Значит, остается последний и самый главный вопрос…
— Что у меня в канистре?
— Что у тебя в канистре, — согласился Вырин.
— Предупреждаю, это длинная история, — сказал Штурман, в глазах которого вмиг проснулись веселые бесенята.
— Ничего, я умею слушать. — Вырин с вызовом глянул на Штурмана.
— Что касается моей канистры, то, собираясь сюда, в Чернобыльскую зону, я с ней посоветовался касательно автонов и крепостных стен, которые они образуют.
— Ты посоветовался с канистрой? — уточнил Вырин.
— Что? Нет, конечно же, нет, — улыбнулся Штурман. — Я имел в виду Пенни.
— Когда ты говоришь «с ней», мой дорогой коллега, я сразу представляю себе всю обширную научную сеть Комитета Судного Дня, где твоя красотка работает, — сухо сказал Вырин. — Для меня, знаешь ли, и Пенни, и Комитет — одно и то же. Не знаю, хорошо ли это.
