Константин Стригунов - Контрмеры
Взяв со стола лист документа, мужчина внимательно прочел его, а когда закончил, то изучил документ снова. По окончании он оторвал взгляд и посмотрел на директора.
— Значит все-таки кто-то выжил, — догадался Стивенс.
— Именно. И здесь два варианта, либо случайность, либо «Фантом» специально устроил все подобным образом, — заявил директор. Стивенс не стал делать никаких выводов и, сев на стул, молча ждал, не делая никаких выводов пока не узнает больше. Для максимального ограничения круга людей, имеющих даже частичный доступ к информации обо всем, что касается секретного исследовательского комплекса русских и агента под кодовым именем «Фантом», у АНБ не было ключа к одноразовым шифрам, чтобы точное содержание радиограмм сохранить в тайне. Там лишь знали, что вся информация по каналу «Конрад» была крайне закрытой. Теоретически расшифровке такая система не поддавалась, поэтому американские спецслужбы не могли сказать о ее содержании, но для ЦРУ это было неважно, так как обо всей основной информации, поступавшей из комплекса в ГРУ и наоборот, им тщательно докладывал Серегин посредством тайника в Зоне. Кроме того, предатель передавал точное место и время сеансов связи, в результате чего АНБ путем сопоставления данных радиоперехвата могло определить тип шифра, хотя и не могло его взломать. В любом случае подобные сведения были крайне ценны, что хорошо себе представлял директор ЦРУ.
— Координаты почти совпадают с местоположением комплекса, — заключил он. — Понимаешь Фрэнк? Как вообще кто-либо сумел уцелеть, ведь у «Фантома» были четкие предписания? Если русские узнали, то ситуация начинает выходить из-под контроля. Нам сейчас этого никак нельзя допустить.
Стивенс смотрел на своего начальника непроницаемым взглядом, за которым невозможно было понять, о чем конкретно он думал и что чувствовал. Наконец, положив обратно на стол шифровку, долговязый мужчина закинул ногу на ногу и ответил:
— Пока еще не вышла. К тому же, что русские получат, если узнают о выжившем или о предателе?
Услышав подобное заявление, директор выразительно посмотрел на Стивенса.
— Если русские обо всем узнают, то данный факт поставит под угрозу проведение всей операции. Это недопустимо… «Фантом» не выполнил все, что мы от него требовали!
— Сейчас неважно, по какой причине агент не смог завершить дело до конца, главное нейтрализовать последствия. Нам известно, что русские на Большой Земле не могли знать последние подробности по проекту «Чёрный орёл», значит, наша задача сделать все, чтобы так оставалось и впредь.
Тут Стивенс ненадолго замолчал, как бы подбирая слова, а заодно продумывая дальнейший план действий. Поразмыслив, он изложил свои соображения.
— Можно не сомневаться в спасательной операции, которую русские постараются провести как можно быстрее. Маловероятно, чтобы выживший — или выжившие — ушли от комплекса вглубь Зоны — такая затея попросту самоубийственна и нелогична. Куда верней будет дождаться поискового отряда, который их эвакуирует из надежно защищенного бункера. Значит, тот кто вышел на связь, скорее всего будет внутри комплекса и выйдет на следующий сеанс в заранее оговоренное время с учетом возможного Выброса.
— Логично, — согласился Паттерсон и тут же на его лице возникло скептическое выражение. — Однако мне не ясен один момент. «Фантом» сообщил о блокировании всех входов и выходов. Тогда как вообще кто-то смог выбраться на поверхность?
— Трудно сказать. Быть может вход оказался не сильно завален или в комплексе имелся еще один выход, о котором агент элементарно не знал. Сэр, при сложившихся обстоятельствах необходимо в максимально короткий срок выяснить точное местонахождение этого входа. И разрушить его.
Директор ЦРУ замолчал, просчитывая варианты наперед. Взглянув на данные радиоперехвата, он некоторое время их просматривал.
— Свяжись с НУР, чтобы там немедленно занялись анализом снимков по указанным координатам, — после размышлений сказал Паттерсон, имея ввиду Национальное управление рекогносцировки. — Как только что-нибудь обнаружат, пусть сразу же направят результаты нам.
— Да, сэр.
Паттерсон задумчиво посмотрел в сторону и произнес:
— Если русские все узнают, значит игра пойдет в открытую.
Сидевший с тем же бесстрастным выражением лица Стивенс, поправил сползшие очки на носу.
— Мы этого не допустим. Инициатива все еще принадлежит нам.
— Меня смущает удар по территории Зоны. Нельзя спровоцировать их на ответные действия, — сказал директор ЦРУ.
— С точки зрения договоренностей мы будем чисты. Действовать придется на нейтральной территории, где у нас есть право уничтожать нелегальные элементы, а как известно, официально в Зоне никого нет.
На лице Паттерсона появилась тень улыбки и он с пониманием кивнул.
* * *Операторы внимательно следили за любыми изменениями на экранах, куда стекалась вся информация о малейших изменениях в фоне излучений, воздействию которых подвергался второй самолет, аналогичный «Небесному взору». Теперь он гордо пролетал над черным мраком, раскинувшимся под ним на десятки километров вокруг, подобно своему предшественнику. Экипажу и техникам не было известно о судьбе предыдущего самолета, командование им поведало лишь о некоторых «неполадках», возникших в ходе очередного патрулирования, а предыдущий экипаж, дескать, отправили в карантин на неопределенный срок. Что за «неполадки» и в какой карантин отправили экипаж, само собой, не сообщили, но прозрачно намекнули, что об этой теме больше не стоит расспрашивать. В результате поползли слухи о гибели предыдущего экипажа, вызывавшие определенное волнение у их напарников. Настороженность особенно проявилась, когда на самолет установили дополнительное защитное оборудование под предлогом снижения воздействия от полей Зоны, но приказ есть приказ и гигантский летающий детектор взмыл в воздух.
Теперь же, после почти десятичасового полета над внушающей страх чернотой, самолет взял курс на северо-восток и через двадцать минут приземлился на взлетно-посадочную полосу в сорока километрах от Периметра. На базу постоянной приписки не имело смысла возвращаться, поскольку требовалось как можно сильней сократить промежутки между картографией. На это серьезно рассчитывали в Генштабе, но катастрофа с первым «Взором» перечеркнула все планы военных и идею реализовать непрерывную маршрутизацию, как говорили, с корректировкой, отложили на неопределенный срок. Когда второй «Взор» остановился к нему срочно прибыла команда специалистов для обследования с целью выявить возможные повреждения (а заодно и группу медиков для оценки состояния здоровья всего экипажа) и снятия данных, которые нельзя пересылать даже по защищенным радиоканалам. Заодно были изучены результаты «ведения» радиолокатором «АВАКСа» — американского самолета дальнего радиолокационного обнаружения и управления. Заокеанские «партнеры» моментально взлетали вверх, как только им сообщали об очередном патрулировании «Небесным взором» в расчете получить любую новую информацию о нем. Российских военных данный факт не особо тревожил, так как новейший самолет-детектор в основном работал в пассивном режиме, лишь регистрируя излучения извне. Исключением было применение локатора, чей луч сканировал пространство и, если надо, замыкался на интересующей цели. В итоге закрытая для гражданских судов воздушная область над Зоной стала еще одним плацдармом для отработки новых разведывательных технологий и каждая сторона шпионила за другой. Их правительства об этом знали, но тщательно обходили все вопросы по данной теме и отговаривались расплывчатыми фразами. На официальном уровне продолжали говорить о недопустимости использования Зоны для ее милитаризации, но все понимали, что за подобными словами ничего не стоит. Однажды начавшись, Игра никогда не закончится.
МоскваПоездка поздно вечером к внушительному восьмиэтажному зданию Генштаба на улице Знаменка продлилась меньше, чем предполагал Николай Селезнёв, хотя, как решил он, это было скорее связано с осмыслением разговора в кабинете Остапова. Его донимала усталость, причем не физическая, а в большей степени моральная, накопленная в последнюю, казалось, бесконечную неделю. По пути он мысленно прокручивал в голове совещание среди высшего руководства службы. Все эти разборы полетов на повышенных тонах, местами переходящие в крики и откровенные обвинения, принятия серьезных решений с последующими выговорами и остальным, что часто сопутствует подобные мероприятия, не могли не сказаться на генерале, особенно на его уязвленном честолюбии. Все же одному думать всегда лучше, когда есть некоторое время без посторонних оценить эту цепь поражений. Он был удивлен отказом Кирилла Петровича рассматривать его решение написать рапорт об отставке.
