Анатолий Бурак - Лицо особого назначения
— Да-да, конечно, я оплачу, — засуетился Смирнов. — И даже по двойному тарифу.
— Надо будет, возьмем и по двойному, — отрезала Ленка. — И такса у нас — сто «зеленых» в день.
Юлька покраснела и сделала Ленке страшные глаза, а та продолжала беззастенчиво наезжать на размякшего Смирнова:
— Имейте в виду, все дела веду я. Юлия Даниловна у нас натура творческая. И в силу своей деликатности может забыть потребовать плату.
Алексей Иванович невольно улыбнулся, видя такую заботу подруги о дитяти неразумной. Но, послушно достал портмоне и отсчитал пятьсот долларов. Подвинув деньги казначею, уточнил:
— Надеюсь, уделив мне пять дней, вы не спутаете свои планы.
— Не спутает, — отрезала Ленка.
— Ну и отлично. Тогда сегодня вечером и начнем.
Договорившись о встрече, мнимый брат вышел на улицу и, разбежавшись как следует, прошелся колесом. Подумать только! Пятьдесят лет. Целых полвека он был лишен общества женщины. Не считать же таковыми жриц любви, к услугам которых он то и дело прибегал, заставляя тех расплачиваться своими жалкими жизнями. Да тут любая бы показалась принцессой. Юля же просто красавица, и Смирнов считал, что ему повезло. Ни о каких поисках он, разумеется, и не думал. Пусть щенок живет. Ведь благодаря ему Алексей Иванович познакомился с этой замечательной девушкой. Он улыбнулся и вприпрыжку побежал к машине.
ГЛАВА 11
Они стояли перед ним, около пятидесяти человек его прямых потомков. Маленькая девочка, чудом выжившая в страшной мясорубке, родила ему девятнадцать сыновей. Остальные же были плодами «права первой ночи», введенного им лет тридцать назад. Местные женщины исправно беременели, правда, редко какой удавалось пережить роды. И маленький наследник высшего существа, коим постепенно стал считать себя Гн-трх, по мере развития забирал у матери силы, но та только радовалась, чувствуя, как растет внутри нее новая жизнь, и не зная, что ей остаются считанные дни до гибели. Чем крепче на вид была женщина, тем быстрее расставалась она с жизнью, теряя силы и постепенно угасая. И напротив, хрупкие и анемичные создания стойко переносили все тяготы, связанные с увеличением его рода.
И вот теперь, спустя пятьдесят лет после памятной битвы, стоившей жизни двумстам воинам, их замок снова пытались осаждать. Глупцы, они не знали, какая участь постигла их предшественников. Едва оправившись, Гн-трх, ведомый «памятью» последних воинов, навестил стойбище племени, отправившего их в поход. Почти лишенное мужчин, поселение не оказало практически никакого сопротивления. И душа его, смотревшего на пепелища и пьяного от множества чужих жизней, «выпитых» в ходе уничтожения, немного успокоилась. Тогда он был один, а теперь же его семья насчитывает полсотни человек. Ну и что, что около двадцати из них женщины? В бою они даже опаснее. И кажущаяся беззащитность только предоставляет дополнительные преимущества, вводя противника в заблуждение и давая необходимые секунды.
— Дети мои… — обратился предводитель к своим воинам. Он говорил на боевом языке империи, сознательно выказывая презрение местным наречиям, коих было великое множество у этих полуживотных. — Там, за стенами, нас ждет великолепный пир, какого никто из вас еще не ведал. Мягкотелые сами виноваты! Они сами пришли сюда и рискнули бросить вызов НАМ. Не нужно прятаться и терять время, выслеживая добычу. Она перед вами, и остается только протянуть руку. А потому — удачной охоты.
Казалось, его совсем не смущал тот факт, что за стенами собралось более тысячи человек. Пять окрестных племен, не в силах выносить участь домашнего скота, предназначенного на убой, послали своих лучших воинов, рассчитывая раз и навсегда уничтожить змеиное гнездо, так долго державшее в страхе всех на много переходов вокруг.
Молодежь положила руки на рукояти мечей и палиц. Многие пользовались лишь простыми палками, служившими для отражения ударов, поскольку предпочитали убивать «чисто», извлекая при этом несомненную выгоду для себя. Щитов же вообще ни у кого не было. Равно как и стрелкового оружия, считавшегося уделом мягкотелых.
Осаждавшие были немало удивлены, когда ворота замка распахнулись и навстречу хорошо вооруженной армии вышла горстка почти безоружных людей. Натянулись тетивы — и в сторону демонов полетели тучи стрел. Но, на атакованных, казалось, они не произвели никакого впечатления. Демоны с легкостью уклонялись, а кто не смог увернуться, тот попросту выдергивал из тела смертоносные орудия и, презрительно отбросив стрелу в сторону, продолжал свой путь.
Перед атакой была «выпита» вся замковая челядь, и сил у всех было в избытке. В глазах же осаждавших появился ужас. Малочисленный отряд уже не казался жалким, и только численный перевес и боязнь прослыть трусами в глазах соседей удерживали их от позорного бегства.
Тем временем монстры в человеческом обличье косили врагов направо и налево. У одного из спины торчало копье, но он будто между делом попросил товарища выдернуть досаждавшую ему палку, которая мешала к тому же как следует размахнуться. И бой, а точнее, избиение продолжалось. Пятьдесят человек против тысячи, хотя нет, осталось лишь восемьсот, и эти восемьсот постепенно стали понимать, во что ввязались. Исчадия ада с внешностью невинной и очаровательной, словно сама юность, не хотели умирать. И когда число нападавших уменьшилось еще на сотню, мужество постепенно стало покидать сердца отважных воинов, ибо они привыкли сражаться с людьми, а не с порождением дьявольской фантазии. И вот уже те, чьи земли отстояли достаточно далеко от замка, дрогнули и побежали, решив поменять смерть мгновенную и неминуемую на неопределенную отсрочку.
И началось пиршество, сопровождавшееся презрительным улюлюканьем и нечеловеческими воплями. Пленных не брали, «высасывая» жизни из отставших, у которых не оставалось сил даже на то, чтобы убежать. Как всегда на войне, это были лучшие воины кланов, рубившиеся до изнеможения и теперь оказавшиеся в арьергарде. Те же, кто поосторожней да позастенчивей, были далеко от поля боя, бросив оружие и унося ноги.
«Вот так и мельчает порода», — промелькнула мысль у Гн-трха. Смелым всегда достается по первое число, а трус остается в живых. Но, и отважные, и боязливые — все они были врагами и подлежали уничтожению, поскольку первыми подняли оружие. И на кого? На него и его детей. На тех, кто изначально просто хотел выжить, стараясь по возможности следовать букве имперского закона, утверждавшего, что врагом считается лишь тот, кто представляет непосредственную угрозу существованию Империи. И если бы государственные чиновники решили, что эти задворки достойны присоединения, то дикие варвары обрели бы статус граждан, постепенно приобщаясь к цивилизации, занимая вакантные места в армии и непременно входя в галактический совет. Им просто не повезло. Сложись все по-другому и дойди сигнал о помощи, не было бы этой бойни. И люди, устлавшие своими трупами поле, уже имели бы представление о цивилизации, научившись многому, до чего самим им придется додумываться тысячи лет.
Размышляя подобным образом и глядя на обильную жертву Танатосу, Гн-трх вдруг почувствовал, что ненависти больше нет. Она ушла без остатка, уступив место другому чувству. И теперь ему уже не хотелось убивать, нагоняя страх и вселяя в сердца леденящий ужас. Впервые за шестьдесят лет, прошедших с момента крушения десантного бота, не прилетел Магомет, теперь придется потихоньку двигать в нужном направлении гору. Хоть он и простой солдат, кое-какие знания у него имеются. По крайней мере, бронзовому веку давно пора уступить место железу. Да и в социальном плане толпы первобытных варваров не совсем устраивали его. Лет через пятьсот, уничтожив множество себе подобных, эти полуобезьяны создадут примитивное подобие государства. Но, это будет колосс на глиняных ногах, чью прочность постоянно будут испытывать соседи, отбрасывая назад и заставляя снова и снова повторять неуклюжие попытки. Он же и ему подобные смогут значительно ускорить процесс, сосредоточив при этом всю власть в одних руках и управляя дикими толпами, как подобает воинам Империи.
Когда улеглась эйфория победы, Гн-трх собрал всех в большом зале, чтобы огласить свою волю. Сотни испуганных женщин стеклись со всей округи, чтобы похоронить мужей и братьев, боязливо косясь при этом на замок и постоянно шепча молитвы своим богам. И никто из них не ведал, что в эти минуты решается их судьба, вернее, судьба их малых детей и еще не родившихся внуков.
— Мне надоело быть ночным хищником, забравшимся в овчарню. Рано или поздно снова соберется их армия, чтобы попытать счастья.
— Что я слышу, муж мой? — удивилась любимая жена, родившая ему стольких сыновей. — Ты испугался этих мягкотелых?
— Эти мягкотелые почти такие же люди, во многом похожие на нас. Я считаю, что, раз уж мы оказались отрезанными от цивилизованного мира, наша задача приобщить эти племена к мудрости вселенной. Во главе этой толпы будет стоять моя семья. Высшие существа и потомки лучших бойцов галактики.
