Юрий Брайдер - Особый отдел и пепел ковчега
— Как же тогда дурачок оказался в генералах?
— Очень просто. Его один приятель всю жизнь за собой тянул. Маршал Востроухов. Вы, наверное, о нём слышали. Колоритнейшая личность! Если бы не он, отец бы до самой пенсии в капитанах ходил.
— Зачем это нужно было маршалу? Неужели только из чувства бескорыстной дружбы?
— Какая там дружба! Востроухов, ещё будучи командиром полка, сделал одной девчонке ребенка. И чтобы избежать скандала, в срочном порядке женил на ней своего самого безответного офицера.
— Как я понимаю, речь идёт о ваших родителях?
— И о старшем братце тоже. Ради него Востроухов и тянул моего отца за уши. Своих-то детей ему бог не дал... Ну и нашу мамашу, грех сказать, до самого последнего времени не забывал. Что уж теперь скрывать...
— Н-да-а, ситуация... И ваш отец всё это терпел?
— А куда денешься? Востроухова он до смерти боялся. Потому и на мать руку поднять не смел. Хотя сам несколько раз вешался... Правда, неудачно. К нему даже специальный человек был приставлен, из петли доставать.
— Кто сейчас является наследником Востроухова?
— Сразу и не скажешь... Жена его скончалась ещё в семидесятых. Своих детей не было... Тут нужно с юристами консультироваться. Но я знаю, что некоторое время после смерти маршала брат жил в его квартире... А потом случилась какая-то неприятная история. То ли он кого-то избил, то ли его самого исколотили до полусмерти.
— Если бы пришлось выбирать из двух терминов «везунчик» и «неудачник», как бы вы охарактеризовали своего отца? — спросил Цимбаларь.
— Ясное дело, неудачник. Причём редкостный. И я в него уродился. Всю жизнь за жалкие гроши горбачусь, из долгов не вылезаю, а другие на мне наживаются... И эта тоже... Заездила... — Сопеев в сердцах чуть на пол не плюнул.
Словно бы догадавшись, что речь зашла о ней, в кабинет без стука зашла сухопарая Натка, вырвала из рук Сопеева сигарету и сунула ему прямо под нос машинописный листок.
— Не понимаю, что здесь за ерундистика?
— Где? — Сопеев взял листок и принялся читать. — «... В свою очередь локусы, выросшие до стадии атрибутированных признаков и тем самым приобретшие потенциал самодвижения, порождают цивилизационные тренды. Причём, являясь будущим в настоящем, тренды принципиально несовместимы с базисными основами... » Ну что здесь непонятного? Всё ясно как божий день.
Натка забрала листок обратно и молча удалилась, теперь уже сотрясаемая бесшумным двенадцатибалльным ураганом. Казалось, ещё миг, и она переломится — то ли в плечах, то ли в бёдрах. По своему опыту Цимбаларь знал, что такие женщины неподражаемы в постели, но невыносимы в жизни.
— Проверяет... — ухмыльнулся Сопеев. — Арестанта из меня сделала. Шагу ступить не даёт.
Цимбаларь, видя перемену в его поведении, поспешил вернуть разговор в прежнее русло.
— Скажите, а как ваш отец относился к Сталину?
— Сначала боготворил, как и многие фронтовики. Но потом вроде бы разочаровался.
— Сам он о Сталине ничего не рассказывал?
— Э-э-э... Что вы имеете в виду? — Наверное, Сопееву показалось, что визитёр из органов оговорился.
— Его службу в личной охране Сталина.
— Ничего себе! — Похоже, эта новость действительно повергла Сопеева в изумление. — Неужели это правда?
— Абсолютная. Если не верите, могу предъявить соответствующие документы... Скажу больше, ваш отец был очевидцем смерти Сталина.
— Ну и папаша! — покачал головой Сопеев. — Никогда и не заикнулся об этом.
— Наверное, не считал нужным. Или опасался чего-то... После смерти Сталина часть его личных вещей, в основном малозначительных, разобрали на сувениры. Вы ничего похожего у отца не замечали?
— Нет... Он вообще был противником всякого накопительства. Получит, бывало, подарок на юбилей и сразу отдаст кому-нибудь. Мать ему за это глаза была готова выцарапать.
Цимбаларь, в принципе готовый к такому ответу, счёл за лучшее сменить тему.
— Как вы полагаете, маршал Востроухов был удачливым человеком?
— Вне всякого сомнения. Как-никак, до маршала дослужился, причём в мирное время. Да и люди говорили, что его все неприятности стороной обходят, словно заговорённого.
— Кто это говорил? — сразу навострил уши Цимбаларь.
— Разве сейчас вспомнишь...
— А если мне пообщаться с вашим братом? Он-то, наверное, Востроухова знал больше...
— Пообщайтесь... Мы с ним в последнее время практически не соприкасались. Впрочем, настоящей близости между нами никогда и не было. Для нас с отцом он так и остался чужим... Послушайте, у меня к вам просьба. — Сопеев понизил голос до шепота, хотя в кабинете, кроме них, никого не было. — Заберите меня отсюда!
— На каком основании? — Теперь уже пришла очередь удивляться Цимбаларю.
— Просто заберите, и всё! Ведь это в ваших силах. Скажите, что увозите меня на допрос или на очную ставку. Вы же лучше меня знаете, как это делается... Очень вас прошу!
— А потом?
— А потом я вернусь, не волнуйтесь. Может, только кружку пивка выпью.
— Ладно... — Цимбаларь был слегка обескуражен этой просьбой. — Но сначала дайте мне телефончик вашего брата.
— Боюсь, что ничем не могу вам помочь. Там, где он сейчас находится, телефонов нет.
— Разве он арестован? — насторожился Цимбаларь.
— Ну вы и скажете! Анатолий Григорьевич сейчас поправляет своё здоровье... — После некоторой заминки Сопеев добавил: — Душевное.
— Проще говоря, он находится в сумасшедшем доме? — догадался Цимбаларь.
— Вроде того... Хотя вывеска там другая. Сейчас развелось много частных клиник, где пациентам за их же собственные денежки выправляют мозги. Если хотите, могу дать адресок. Это за городом, в сторону Нахабина.
— Давайте... — Цимбаларь мельком глянул на часы. — Ещё успею.
— Тогда записывайте...
Стоило только им выйти из кабинета, как всем сторонним наблюдателям сразу стало ясно, что Сопеев себе самому уже не хозяин. Да и рука переодетого мента, лежавшая на его плече, говорила о многом. Сотрудники издательства, покуривавшие возле раскрытого окна, притихли в напряжённом ожидании.
— Куда вы нашего Колю уводите? — сорвалось у кого-то с языка.
— Николай Григорьевич пройдёт со мной. — Взгляд Цимбаларя заставил некоторых наиболее чувствительных зрителей поёжиться. — Его присутствие необходимо при проведении следственных мероприятий.
Из соседнего кабинета выскочила Натка, похожая на рассерженного богомола, не желающего расставаться со своей добычей. Она, конечно же, слыхала слова Цимбаларя, потому что сразу выпалила:
— По какому праву вы его забираете? Предъявите ордер или что там у вас ещё есть!
— Мы его не забираем, а привлекаем к сотрудничеству, — ответил Цимбаларь, которому, в общем-то, пары слов было не жалко даже для такой лахудры. — Но если вы требуете санкцию прокурора, то я вам её обеспечу. Только потом не обижайтесь.
— Наташенька, не переживай, — скорбным голосом произнёс Сопеев. — Может, всё и обойдётся. Меня же не в Бутырку увозят.
— Тебе с собой что-нибудь нужно? — Призрак надвигающейся беды мигом превратил записную стерву в душевнейшую из женщин.
— Не знаю... Дай немного денежек, я потом где-нибудь пообедаю.
Сопровождаемые сочувственными взглядами сотрудников и всхлипами сотрудниц, они направились к выходу, и нельзя было понять, кто кого уводит — Цимбаларь Сопеева или наоборот.
— Беспредел, — посетовал кто-то. — Живём как в тридцать седьмом году.
Со всех сторон посыпались возражения:
— Уж лучше тридцать седьмой, чем девяносто первый! По крайней мере, стабильность была. Цены снижали и расстреливали в тюрьмах, а не на улицах, как сейчас.
Вздохнув полной грудью, Цимбаларь сказал:
— Мне кажется, что ваш тренд находится неподалёку отсюда, за углом, и называется «Шашлычная». Ну а локус вы получите от жены, когда вернётесь домой.
— Наплевать! — махнул рукой заметно повеселевший Сопеев. — Диссонансы и разночтения, существуюшие между нами, в трактовке целей и форм совместного существования, могут быть устранены только самыми радикальными средствами. А потому оставим напрасные упования и отдадимся на волю случая... Адью, гражданин начальник! Спасибо, что проявили сочувствие.
Они разошлись в разные стороны, и Цимбаларь продолжал бормотать в такт шагам:
— Локус-тренд, локус-тренд, локус-тренд... Тьфу, привязалась зараза, чтоб ей пусто было!
Вместо того чтобы терять время и гробить нервы в уличных пробках, гораздо проще было доехать на метро до станции «Тушинская» и там пересесть на пригородный автобус.
Цимбаларь так и поступил, не забыв сообщить Людочке о своем новом маршруте. Заодно он пригрозил остаться в дурдоме навсегда, мотивируя это отсутствием тренда в финансовых делах и плохим локусом в личной жизни.
— Надо бы тебя обматерить хорошенько, но слов подходящих на ум не приходит, — ответила Людочка.
