Александр Прозоров - Воля смертных
— Он в Москве, в системе Госрезерва работает, — не стала отпираться женщина. — Развод вреден для карьеры. Да и в финансовых делах лишняя помеха. У нас сохранились очень крепкие дружеские отношения. Не видим смысла разводиться.
— Папа хороший! — подтвердила «конопушка». — Я его очень люблю.
— Кофе мне одной варить, или еще кто-то будет? Не знаю, простите, чего там ваша вера требует…
В соседней комнате заиграла марсельеза. Алла Альбертовна пошла туда, послышался короткий писк телефона. Варнак навострил уши, но даже он не услышал, о чем там сообщали мэру в такую рань. Доносились только ее лаконичные ответы: «Да… да… да… Нет, раз уж не получилось, тогда не надо. Найду другие способы воздействия. Да… Да. Перезвоню». Она повесила трубку, вернулась к столу и остановилась перед гостем:
— Что ты там вчера перед отъездом говорил, Ерема? Ну, про ужас ночи, простых смертных и повелителя тьмы?
— Ерунда, — отмахнулся Варнак. — Так, пыль в глаза пускал.
— Мама, он маг и хозяин полуночного зверя, — сходу заложила друга Юля, старательно выгребая ложкой йогурт из коробочки. — А еще он умеет накладывать смертоносные проклятия.
— Ерема, я жду объяснений!
— Неужели ты во все это поверишь, королева? — как мог наивнее улыбнулся Варнак.
— Да плевать всем, верю я или нет! — Голос Аллы Альбертовны стал жестким, как шкура акулы. — У меня в районе уже два случая нападения оборотня на людей! Мне что теперь, экзерсиста за счет областного бюджета вызывать?
— Глупости все это, суеверия, — поспешил откреститься Варнак.
— Шесть свидетелей и заключение врачей — это «суеверия»? — не отводила от него взгляда глава города.
— Подумаешь, в деревне кого-то собака покусала, — пожал плечами Еремей. — У страха глаза велики, мало ли чего в темноте померещилось… — Он подумал и добавил: — И потом, она больше не будет. Ты же знаешь, оборотень проявился вынужденно, из чистой самообороны. Кстати, только что во двор вошла какая-то женщина. Калитку ключом открыла.
— Откуда ты знаешь?
— Какая разница? Шагает к дому, перебирает связку. Бедра широкие, грудь большая, волосы каштановые, пальто страшное, синее и до пят. Это ничего, что я тут в одном полотенце сижу?
— Домработница… Почему сегодня, ведь через день должна? — Леди мэр на пару секунд прикусила губу: — Ладно. Потом разберемся. Иди наверх, сейчас поднимусь.
Она пришла минут через пять, бросила на постель синий костюм, рубашку и галстук:
— Вот, попытайся влезть. Коля постройнее будет, но этот, вроде, ему велик был. Сорочка вообще, как на чучеле висела. Бабушка не в размер подарила.
Рубашка и вправду оказалась в самый раз, а вот брюки и пиджак на Варнаке не сходились.
— Ерунда, — решила Алла Альбертовна. — Пиджаки мужчины и так никогда не застегивают, а брюк в машине не видно. Не будешь вылезать — никто и не увидит.
— В какой еще машине?
— Посидишь за рулем сегодня. Пусть посмотрят, кто у меня водителем. Сами поймут, что мы смогли договориться, и что вопрос закрыт.
— А мы смогли?
— В обед отвечу.
Короткая поездка на престижном «Ауди» с сиденьями из перфорированной кожи, отделкой из вишни, кондиционером, круизконтролем, встроенной «джи-пи-эс» и аудиосистемой, настолько мощной, что хозяйка опасалась ее включать, доставила Варнаку больше удовольствия, нежели труда. Вот только, доставив мэра на работу, выйти из этого великолепия он по понятным причинам не смог. Так и остался сидеть в прохладе и комфорте, словно цепной пес возле будки из красного дерева. Еремей даже успел задремать, когда в окошко тихонько постучали.
— Игорь Викторович? — опустил он стекло. — Какая приятная встреча! Как заявка? Успели подать вовремя.
— В этот раз тебе повезло, мальчик, — тихо сказал мужчина. — Но на будущее запомни: у тебя слишком длинный язык. От этого может пострадать шея.
— У меня не только язык, у меня еще и руки длинные, — усмехнулся Варнак. — Захотите прославиться красивым некрологом — обращайтесь. Всегда раз помочь хорошему человеку.
— Ты, кажется, слишком много о себе возомнил, малыш? — наклонился ниже Игорь Викторович. — Хочешь узнать свое место?
— На своем месте, — вздохнул Варнак, — я единственный, кто считает, что смертных убивать нехорошо. И что с вами проще договориться. Но вы можете попробовать от меня избавиться — попутного ветра. Мне не страшно — вам приятно. Вот только Аллу Альбертовну жалко. Она так просила, чтобы у нее в области никаких странных ЧП больше не случалось. С другой стороны, спросить за свежую тушку с меня она уже не сможет. Так что вперед — и шашки наголо. Будет весело.
— Только ради Аллы тебя и пожалею, — оставив последнее слово за собой, отступил Игорь Викторович. Но настроение у него явно испортилось.
Вскоре вернулась и госпожа мэр, плюхнулась на пассажирское сиденье:
— Поехали! Сперва в «Евробут» — купим тебе одежду по размеру, — потом где-нибудь перекусим и о твоем деле переговорим.
— Нет, — покачал головой Варнак.
— Что «нет»? — не поняла Алла Альбертовна.
— Никаких шопингов и веселий, — отрезал Варнак. — Я знаю, что ты королева, что можешь себе позволить любую вольность и любую щедрость. Так вот, запомни раз и навсегда. Мне не нужно от тебя никаких подарков, никаких праздников, никакого снисхождения и никакого покровительства. Я не хочу от тебя ничего, кроме твоих глаз, твоих губ, твоих прикосновений и твоей страсти. Даже свой лес я намерен отвоевать силой, а не выклянчить от твоей щедрости. Все ясно?
— Мы бедные, но гордые?
— Да ни хрена мы не бедные. Но ты нужна мне потому, что ты прекрасна, как мечта поэта, твой характер подобен ядерному реактору, а твоя воля способна пробить бетонную стену. Сжимая такую мощь в своих объятиях, я чувствую себя самым счастливым из богов, и кроме возможности целовать твои глаза, слушать твой шепот и касаться твоих губ, мне не нужно больше ничего.
— Прекрасная речь, мой юный герой. А теперь слушай меня. Я твоя королева, и я делаю с тобой все, что пожелаю. Либо ты на это согласен, либо не будет тебе никаких глаз, шепотов и прикосновений. Только водохранилище, секта и генплан. Вопросы есть?
— Вопросов нет, — усмехнулся Варнак.
А чего еще он мог ожидать от полновластной хозяйки целой области в ответ на попытку «качать права»?
— Что решил?
— Восстание подавлено, моя королева. Слушаю и повинуюсь.
— Правильный выбор, буйный якобинец, — улыбнулась она, — ты достоин награды. И раз нормальные подарки ты оценить, не способен… Поехали домой. Радуйся, ты оставил меня без обеда. Надеюсь, я об этом не пожалею. Только скажи, ты еще помнишь об обещанном митинге, или уже вовсе голову из-за меня потерял?
— Потерял, — согласно кивнул леший. — Но митинг будет, хоть завтра.
— Завтра в самый раз. Лучший способ отбить интерес к инвестициям — это устроить протесты «зеленых». Про тендер после них никто и не вспомнит, к бабке не ходи.
С этим напутствием он и приехал в ашрам, уже незадолго до сумерек и на мотоцикле. Обнял по очереди всех сектантов, вполне искренне поклявшись им в любви, оставил на кухне коробку зеленого чая и пять упаковок овсяного печенья, после чего отправился в скромную келью старшей.
— Вы и правда ищете гармонии с природой, Галина Константиновна? — поинтересовался он.
— Конечно, брат мой, — кивнула женщина. — Почему ты спрашиваешь?
— Я знаю, что в планах местных чиновников числится строительство водохранилища в верховье Корзова. Этот проект убьет окрестные земли, затопит сто двадцать гектаров леса, лишит крова, а может статься, и жизни многие тысячи зверей и птиц.
— Как интересно. Повелитель проклятий и служитель зла вдруг захотел защитить невинных зверюшек и ничейные леса?
— Вы же сами говорили, Галина Константиновна, добро живет в душе каждого. Вот оно и рвется из меня на свободу.
— Если плотина затопит столько хорошей земли — зачем тогда ее строят?
— Из желания совершить добро. Предполагается, что с ее помощью получится отрегулировать водосток и сделать Корзов, который река, более полноводным. Все хотят добра, Галина Константиновна. Я желаю добра, они желают добра. И все мы стремимся к добру и гармонии с такой силой, что в любую секунду готовы перерезать друг другу горло!
— Не удивлена. Именно так и должно выглядеть добро в понимании служителей темной стороны.
— Но ведь вы не участвуете в наших дрязгах, Галина Константиновна. Вы можете честно и искренне заступиться за лес, земли и живые существа, которые там проживают. Зверятам вы подарите жизнь, в чиновниках разбудите совесть, а в кассу ашрама добавите три тысячи рублей за три дня искренних публичных медитаций. Пусть люди знают, что правда еще не забыта, что она существует.
