Алексей Калугин - Планета смертной тени
– Точно! – подтвердил Ут-Ташан. – Не обойтись!
Благосклонной улыбкой вождь приветствовал гостей, когда те рассаживались рядом с ним на циновке. Следуя указаниям Ут-Ташана, люди сели так, чтобы вместе с вождем образовать круг, в центре которого тут же были выставлены большие глиняные блюда с нарезанным толстыми ломтями зажаренным на костре мясом, с местными фруктами и с дышащей паром горкой бледно-желтого зерна, похожего на пшено. Ут-Ташан пристроился у отца за спиной. Остальные жители деревни тоже расселись вокруг. Все сидели, поджав под себя ноги, сложив на коленях руки, и улыбались друг другу. Будто ждали чего.
– Ут-Ташан, – с официальной улыбкой, которую ему все труднее становилось удерживать на губах, обратился к сыну вождя Дик-33. – Что нам теперь делать?
Прежде чем Ут-Ташан успел ответить, вождь тоже задал ему короткий вопрос. Видимо, интересовался, что говорят гости. Ут-Ташан ответил сначала вождю, и лишь после того, как тот благосклонно кивнул, обратился к людям.
– Мы все ждать, когда шаман, Юм-Памарак, приносить лекарство, без который вам кушать плохо.
– Откуда он знает, что нам нужно?
– Юм-Памарак уже лечить другой человек. Те совсем плохой быть. Совсем помирать. Потому что кушать плохо. А Юм-Памарак их вылечил.
– Но потом-то они все равно умерли, – заметил Дик-18.
– Сами умирать. Потому что болеть. Давно болеть. Все должен умирать.
– Ну, прямо так-таки и должны, – улыбнулся Дик-33.
– Должен, – убежденно кивнул Ут-Ташан. – Мой отец умирать, я умирать, ты тоже умирать.
– А для чего тогда жить? – Дик-33 решил повернуть разговор в философское русло. – Если потом все равно умирать?
– Когда ты собрался умирать? – спросил подошедший сзади шаман. – Ага?
– Не знаю, – растерялся Дик-33. – Надеюсь, что не скоро.
– Так почему ты думаешь о том, что будет потом, если живешь сейчас? Ага?
– Ты сам разве не думаешь о смерти?
– Думаю, ага, – кивнул Юм-Памарак. – Думаю постоянно для того, чтобы забыть о ней, ага. – Шаман сунул в руку Дику-33 маленькую глиняную чашечку. – Пей, ага.
Ут-Ташан внимательно следил за разговором шамана с Диком-33 и старательно переводил их слова отцу. Сапа-Ташан с интересом слушал и время от времени одобрительно наклонял голову.
На самом дне чашечки, что вручил Дику-33 шаман, было налито немного, меньше чем на глоток бурой, чуть мутноватой жидкости, пахнущей анисом, мускатом, самую малость мятой и еще чем-то незнакомым, чуть кисловатым.
– Что это? – спросил Дик-33.
– Лекарство, ага. – Другую чашечку шаман протянул Дику-7.
Дик-33 бросил вопросительный взгляд на Ут-Ташана. Ему казалось, что жизнерадостный сын вождя заслуживает больше доверия, нежели шаман с черепом вместо головы. Ут-Ташан улыбнулся и уверенно кивнул. Дик-33 пожал плечами – а, какая разница! – и одним глотком проглотил зелье. Если шаман пытался отравить его, то просчитался – он уже был мертв.
Юм-Памарак, закинул за спину мешавшую ему косу, наколол на острую палочку кусок мяса и протянул его Дику-33.
– Ешь, ага.
Дик-33 откусил немного и принялся старательно жевать.
– Вкусно? – спросил Ут-Ташан.
– Вкусно.
Дик-33 ничуть не покривил душой. Прежде чем доверить мясо огню, аборигены приправили его ароматными травами и нашпиговали острыми овощами. Получилось значительно лучше, чем то, что колонисты сами жарили на костре. Разве что только соли по-прежнему не хватало. Но с этим можно было смириться.
Ут-Ташан перевел ответ гостя вождю, и тот радостно захлопал в ладоши. Что и послужило сигналом к началу пиршества. Все разом загомонили и навалились на еду. Именно в таком порядке. По всей видимости, разговор для аборигенов был значительно более важной составляющей праздничного пиршества, нежели сама по себе еда.
Дик-7 выцедил свое лекарство маленькими глоточками, поморщился и сразу заел мясом. Юм-Памарак взял его за запястье, нащупал пульс и через полминуты одобрительно кивнул.
– А мне, – обиженно посмотрел на шамана Дик-18, которому не было предложено чудодейственное снадобье.
– Ут-Ташан сказал, ты уже ел мясо и после этого тебе в дороге стало плохо, ага. Тебе нужно другое лекарство, ага.
Шаман протянул Дику-18 большую, глубокую миску, наполненную зеленым пюре, сдобренным темно-коричневым соусом, пахнущим, как мореный дуб.
– Что это? – недовольно поморщился Дик-18.
– Это тебе вместо мяса. – Юм-Памарак ткнул в миску с пюре гладко оструганную щепку, заменявшую аборигенам ложку. – Ага. – На лице у шамана ни тени улыбки, ни намека на шутку.
– Называется диетическое питание, – улыбнулся за него Дик-33.
– Нет, так дело не пойдет! – Дик-18 поставил миску на циновку и отодвинул ее от себя подальше. – Я мяса хочу!
– Хорошо, ешь мясо, – с удивительной легкостью согласился Юм-Памарак. – Ага! – Шаман показал человеку длинный, костлявый палец. – Но – помни о смерти, ага.
– В каком смысле? – насупился Дик-18.
– А это уж как знаешь, – оскалил большие желтые зубы шаман. – Ага.
Дик-18 с тоской посмотрел на поджаренное до румяной корочки мясо, что еще оставалось на блюде, обреченно вздохнул и поставил себе на колено миску с зеленым пюре.
Следуя примеру аборигенов, Дик-33 подцепил пальцами щепоть отваренных зерен и отправил их в рот. То ли после долгой диеты еда казалась ему необыкновенно вкусной, то ли местные жители и в самом деле были непревзойденными кулинарами, только Дик-33 решил, что он никогда в жизни не ел ничего более изысканного. Хотя, с другой стороны, он ведь мало что помнил из прошлой жизни.
Юм-Памарак присел на корточки и тоже потянулся за кашицей из зерен. Дик-33 предупредительно подал ему блюдо. Шаман взял горстку кашицы и положил ее в рот.
– Эта еда называется сифар, ага.
– Очень вкусно. – Дик-33 подождал, когда шаман возьмет еще горстку сифара, и поставил блюдо на место. – И что же, нам теперь каждый раз перед тем, как есть, нужно принимать лекарство?
– Нет, – качнул головой Юм-Памарак. – Только до тех пор, пока ваши внутренности не привыкнут к новой еде, ага. Юрий рассказывал, чем вас обычно кормят, ага. Наверное, у вас очень плохо с едой, ага?
– По-разному. – Дик-33 сделал неопределенный жест рукой. – А что за болезнь не позволяет Юрию присоединиться к нам?
– Он сам расскажет, ага. – Дику-33 показалось, что шаман уходит от ответа. – Я такую болезнь лечить не умею, ага. Я сделал все, что мог, но Юрий все равно скоро умрет, ага.
– Как скоро мы сможем покинуть это празднество?
– Ты не любишь веселье и вкусную еду? – с показным удивлением посмотрел на человека Юм-Памарак. – Ага?
– Люблю. Но сейчас для нас важнее поговорить с Юрием.
– Понимаю, ага, – Юм-Памарак бросил взгляд на вождя, который что-то нашептывал на ушко молодой девице, сидевшей рядом с ним на корточках. – Думаю, вы уже соблюли необходимые меры приличия, ага.
– И что теперь? Мы должны попросить у вождя разрешения удалиться?
– Просто вставайте и иди вон в ту хижину. – Шаман пальцем указал направление. – Ага.
– А Сапа-Ташан не обидится?
– Нет, у нас так принято, ага. Но потом вам нужно будет вернуться и вместе с вождем закончить трапезу, ага.
– И как долго будет продолжаться трапеза?
– Пока вы не вернетесь, ага.
– Ну, хорошо. – Дик-33 поднялся на ноги и тронул приятелей за плечи. – Пошли.
Но, прежде чем идти, он все же посмотрел на вождя. Не обращая внимания на удаляющихся гостей, Сапа-Ташан продолжал перешептываться с девицей.
– Ты с нами не пойдешь? – спросил Дик-33 у шамана.
Юм-Памарак взял с блюда кусок мяса и завернул его в тонкий зеленый лист.
– Сейчас я вам не нужен, ага.
– Я хотел поговорить с тобой про имена…
– Потом, ага, – махнул рукой Юм-Памарак. – Потом, ага, – и впился зубами в сочное мясо.
В уголке рта у шамана выступила капелька сока, красного, похожего кровь.
Дик-18 подошел к указанной шаманом хижине и в нерешительности замер перед завешенным дверным проемом. Постучаться или так войти? Дик-18 кашлянул в кулак и бровью сделал знак приятелю. Дик-33 приложил ладонь к нагретой солнцем, шершавой стене.
– Юрий!
– Заходите.
Голос тихий, чуть хрипловатый, как будто усталый.
Дик-33 пригнулся, отвел в сторону циновку и заглянул внутрь.
Полоска света, скользнувшая через образовавшуюся щель, точно лезвие, распорола тьму, царившую в помещении. Четыре небольших окошка, через которые свет должен был проникать в дом, были плотно завешены. Пылинки, как искорки, мерцали в луче света. Внутреннее пространства хижины не было разделено. Центр одной большой, круглой комнаты оставался свободным, а возле стен были свалены какие-то вещи.
Дик-33 посмотрел по сторонам, пытаясь отыскать того, кто предложил им войти.
– Я здесь.
То, что Дик-33 поначалу принял за груду тряпья, оказалось человеком, с головой укрытым широким покрывалом и неподвижно сидевшим у стены.
– Простите, что не вышел к вам, но я не переношу солнечный свет… – говоривший зашелся в приступе удушающего кашля. Откашлявшись, он утер губы краем покрывала. – Сейчас мне даже на ноги подняться не под силу… Раньше случались улучшения… А теперь… Не бойтесь, моя болезнь не заразна… Впрочем, – Дику-33 показалось или Юрий действительно усмехнулся, – если смерть называть болезнью, то все человечество неизлечимо больно. Не так ли?.. И только нам с вами… Да проходите, присаживайтесь… Надо думать, нам есть о чем поговорить.
