Роман Злотников - Последний рейд
Проснулся Усатая Харя уже под вечер. В тесной пещерке было душновато. Сквозь узкий лаз пробивались лучи заходящего светила. Похоже, никто не собирался его будить, а значит, можно было поспать еще немного. “Если не будят — спи про запас” — первое правило донов. Кто его знает, когда и сколько придется поспать в следующий раз. Дон Крушинка уже прикрыл было глаза, но тут до его ушей донесся негромкий голос жены:
— …значит, его зовут Гору?
— Нет, не так.
— А как?
— Нельзя говорить.
— Почему?
— Он не хочет.
— Но вы называете его Гору?
— Да.
Дон Крушинка повернул голову. Сандра сидела в дальнем конце пещерки и беседовала с одним из “ночных ящериц”.
— Так это он приказал вам спасти нас?
— Он не приказывает.
Последовала довольно долгая пауза, затем голос Сандры, уже не так напористо, тихо спросил:
— А кто приказал вам спасать нас?
— Никто.
— Тогда почему вы это делаете?
— Это нужно Самому старому.
— Ага, новая личность… — В голосе Сандры появились довольные нотки. — Значит, этот Самый старый и попросил Гору, чтобы он приказал вам спасти нас?
— Гору не приказывает, он говорит, что ему хотелось бы, чтобы мы сделали.
— И?
— И мы делаем, когда можем.
— А если не можете?
— То не делаем.
— И часто вы… не делали?
— Пока ни разу.
— А Самый старый?
— Кто может не сделать того, что захочет Самый старый?
— Значит, он самый главный среди Детей гнева?
— Самый старый не из Детей гнева. Он — Самый старый.
За этим заявлением вновь последовала долгая пауза, потом голос Сандры разочарованно произнес:
— Адам меня разбери, если я хоть что-то понимаю.
Усатая Харя улыбнулся и открыл рот, чтобы сказать жене, мол, не ломай голову, с Детьми гнева всегда так — никогда не поймешь, что они в действительности имеют в виду. Вот, помнится, после Нововашингтонских соглашений Комитет восьми отправил им меморандум с призывом воздерживаться от агрессии против Алых князей, как там было сказано, “…во избежание подрыва дипломатических усилий, направленных на установление мер доверия между воюющими расами”. Те прислали ответный меморандум, в котором было написано тоже что-то такое высокопарно-непонятное. Ну, и эти умники из Комитета прочитали и решили, что это выражение полного согласия. Сколько чиновного люда себе орденков понавешало… Только не прошло и двух недель, как Светлую покинуло целых шестьдесят эскадр Детей гнева, причем отправились они в известном направлении и явно не по грибы. Когда полуосипшие от возмущенного визга дипчиновники из Комитета добрались до Светлой и попытались закатить скандал, им с искренним удивлением было заявлено, что Алые, в чем Дети гнева уже не раз убедились и с этого их не свернуть, понимают только силу кулака. И что именно меморандум Комитета стал толчком к тому, что шестьдесят самых боеспособных эскадр спешно закончили доковые работы, загрузили снаряжение и припасы и тронулись осуществлять “дипломатические усилия, направленные на установление мер доверия между воюющими расами”. А когда чиновники попробовали протестовать, им предложили немедленно покинуть “сектора обстрела мортирных батарей во избежание случайного поражения при оборонительном залпе”.
Но дон Крушинка не успел ничего сказать, потому что с той стороны лаза послышалось уже ставшее привычным откашливание. И это означало, что время отдыха кончилось. Пора было собираться в дорогу…
8
Дисколет заложил крутой вираж и, резко затормозив, завис над лужайкой, отстрелил опоры и аккуратно, но довольно жестко опустился на поверхность. Откинулся боковой люк, на изрядно потоптанную траву лужайки опустилась изящная нога, затянутая в ботфорт… Герцог выбралась на поляну и остановилась, окидывая открывшуюся перед ней картину тяжелым взглядом. Все пространство лужайки, кроме пятачка, на который опустился ее дисколет, было укрыто большим навесом на стойках и растяжках, под которым прежняя хозяйка поместья очень любила устраивать барбекю на тысячу приглашенных. Однако на этот раз ничто тут не напоминало о былых праздниках, все пространство под навесом представляло собою огромный госпиталь. На мягко покачивавшихся плоских а-матрицах, наспех застеленных чем пришлось, корчились, стонали, охали и причитали почти две сотни человек. Еще столько же суетливо носились между этими импровизированными ложами и между шатром и особняком. Прямо по курсу нарисовалось лицо дворецкого с белыми трясущимися губами. Дворецкий открыла рот, пытаясь что-то сказать, но поперхнулась и, приложив героические усилия, выдавила:
— Моя госпожа…
Герцог брезгливо поморщилась — ну вот, только мужской истерики нам здесь не хватало — и чуть повернула голову. У плеча выросла верная Сауртана. Вот это и отличает настоящих… Пока дворецкий топталась рядом и, старательно закатывая глаза и поднося к носу надушенный платочек, демонстрировала, как ужасно она расстроена тем, что здесь творится (своей собственной безалаберностью — вот чем, подумала герцог, и от этой мысли челюсти у нее свело так, что, казалось, вот-вот треснут и раскрошатся зубы), Сауртана занималась своим делом. Однако стоило только Эсмеральде повести глазами, как капитан ее личной охраны тут же оказалась рядом.
Герцог без слов, одним быстрым взглядом спросила о главном и по тому, как на какую-то долю мгновения посуровел взгляд Сауртаны, поняла ответ. Что ж, основное понятно. Остается делать хорошую мину при плохой игре. Ну что же, игра при нулевых шансах — ее основное занятие в последние полгода, но, о Ева-спасительница, как же она устала этим заниматься…
Эсмеральда повернулась к пришедшей наконец в себя и вовсю сыпавшей словами дворецкому, пару минут постояла, делая вид, что внимательно слушает, потом согласно кивнула:
— Значит, вы считаете эту диверсию происками реймейкцев?
Голова дворецкого часто-часто задергалась.
— Однозначно! — радостно закричала она. — Конечно, можно было бы подумать на сепаратистов с Окраины или, скажем, террористов из “Голубого потока”, но… у них просто не хватило бы ресурсов. Здесь явно работало как минимум около сотни налетчиков. Собрать, оснастить и тайно переправить столько профессионалов… нет, это могли сделать только реймейкцы. Я в этом уверена.
Герцог снова кивнула. Что ж, эта версия ей подходит.
— Хорошо, тогда надо немедленно связаться с Министерством охраны трона. Займитесь этим. И побыстрее.
Дворецкий обрадовано затрясла трехслойным подбородком и потрусила исполнять приказание. Эсмеральда проводила ее насмешливым взглядом и повернулась к Сауртане. Они не сговариваясь перешли на антерлинк.
— Значит, они ушли?
— Да, госпожа.
— Как такое могло произойти?
Сауртана поежилась:
— Я сегодня выставила охрану из числа местных…
Герцог кивнула. Это было сделано по ее собственному распоряжению, завтра ее острозубым сучкам предстоял тяжелый день.
— …правда, утроила внешний караул. А внутри оставила этих…
Герцог снова кивнула. Все так, как они обсуждали. Вернее, почти. Она не давала команды увеличить число караульных. Но Сауртана поступила совершенно правильно. Чем больше караульных, тем сложнее провернуть втихаря какой-нибудь изменнический план (местные не были посвящены в то, кого они охраняют, но мало ли…), да и при попытке силового освобождения лишняя дюжина игольников всегда пригодится. Вот только на этот раз все это не помогло… Хотя показывало, что Сауртана не потеряла нюх:
— В двенадцать я проверила посты — все было в порядке, а в четыре часа утра, когда пошла проверить караул, все караульные были уже мертвы, а двери камер — нараспашку.
— Всех?
Сауртана кивнула, но герцог все-таки переспросила:
— И там, где держали этого самца?
— Ее просто вынесли.
Герцог скрипнула зубами:
— Потери?
— Семнадцать.
— Всего?
— Нет, всего сто сорок шесть.
Герцог удивленно расширила глаза:
— Как это произошло?
Сауртана зло скривилась:
— Ловушка. Эти деревья… я же говорила, что давно пора расчистить пояс безопасности… Они расщепили сосну и забили в расщеп плазмобой, установив переводчик огня в непрерывный режим, а к спусковому рычагу привязали веревку, которую перекинули через ветку и закрепили на входной двери. Саму дверь тоже подперли дрыном, но не сильно, а так, чтобы потихоньку поддавалась. Так что, когда первая из этих полубезмозглых шлюх, что здесь считаются охранниками, начала колотиться в дверь плечом, остальные не нашли ничего лучшего, как столпиться у нее за спиной…
— И наши тоже? — недоверчиво переспросила Эсмеральда. Сауртана кивнула.
— Ну и вот, как только дверь вылетела наружу… — Заканчивать она не стала. Впрочем, Эсмеральда и сама представляла, что делает с хрупкими и водянистыми человеческими телами сотня сгустков высокотемпературной плазмы, вылетевших из раструба плазмобоя.
