"Фантастика 2025-122". Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна

– Сыграем?

– У тебя завелись лишние деньги, Пит?

– Нет, просто скучно, Бобби.

– Садись, – Кропстон пожал плечами, – отчего и нет?

– Бобби, тебе не кажется странным Рассел?

– Или играть или работать, Пит. Я люблю коктейль только в стакане.

– Я бы пощупал его. Но как хочешь, Бобби.

– Не хочу, Пит. Мы играем?

– Конечно.

И наступила тишина треска поленьев в камине, шуршания карт и купюр, негромкого тиканья больших напольных часов.

Пит дурак. Рассела можно прижать, но, когда ему будет нечего терять, он заговорит. А убрать его сложно. И накладно. Во всех отношениях. Рассел достаточно предусмотрителен, чтобы обезопасить себя от случайной смерти. Пусть живёт, как хочет. Пока его желания не мешают жить другим. Спальника он сдал русским элегантно. Ничего не скажешь, красивая работа. Даже Норман ничего не понял. Но это… даже на пользу дела. Русские убедятся ещё раз, что цветные – не люди, и подходить к ним с человеческими мерками нельзя. Даже неплохо.

– У тебя есть ещё деньги, Пит?

– Бесплатно ты играешь только с Джонни?

– Нет, только сам с собой. Ну, как?

– На ещё одну игру мне хватит.

– Хорошо. Сдавай.

Небо затянули низкие серые тучи. Они ждали ливня, грозы, а посыпал мелкий затяжной дождь. Было не так уж холодно, как мокро и противно.

– На хрена ты палатку не взял?

– Подсказал бы, раз такой умный.

Андрей рассмеялся.

– Я тогда совсем дураком был.

– Будто сейчас поумнел.

Эркин легко ушёл от замаха и ловким ударом вышиб Андрея из седла. Оказавшись опять в седле, Андрей направил коня к нему с самым свирепым выражением лица. Эркин спокойно ждал.

– Сэр, – предельно почтительно заговорил он по-английски, – вам так нравится лежать на земле?

Андрей снова попытался его схватить, и снова Эркин легко ушёл от захвата.

– Ловок ты, – Андрей скрестил руки перед лицом, показывая конец игре. Эркин ответил тем же жестом и подъехал ближе. – Не ухватишь тебя, чёрта гладкого.

– А у тебя с ножом лучше получается, – улыбнулся Эркин. – И с палаткой ты прав, конечно. Может… может попросим у Джонатана? Ну, когда припасы привезёт, а?

Андрей пожал плечами.

– Неохота чего-то. Ну, а ты чего не взял?

– Да понимаешь… Палатка для надзирателя. Когда собирались, я ничего надзирательского не взял. Только то, что я знал, что нам нужно.

– Я-асно, – протянул Андрей. – Тогда, конечно. Слушай, а может, шалаш сделаем? Ну, как эти, в резервации.

– Я ж был там. Щелей больше, чем крыши. Да и не вечно ж дождь. Перебьёмся. Вон уже край светлеет.

– Перебьёмся-переколотимся, – согласился Андрей. – Да и с места на место шалаш не потаскаешь.

Бычки медленно двигались по склону, и они столь же медленно следовали за ними. Мотаться, как раньше, уже было не надо. Окрика и звучного шлепка лассо по земле было достаточно.

– Долго нам ещё?

– Здесь не очень. А дальше хреново.

– Когда к бойне погоним?

– Ну да. Каждую ночь на новом месте. Дороги я не знаю. Если только Джонатан карту даст. И, на что хочешь, спорю, он Фредди с нами отправит.

– Зачем?

– А зачем он нам его у резервации сунул? Вот и затем же. Чтоб не грабанули по дороге. Смотри, какие вымахали. А нам ещё здесь недели две, не меньше. Махины ж будут…

– Да ещё в дороге наберут.

– В дороге не наберут. Кормёжка плохая. Смотри, чтоб не потеряли много. А самое поганое, что поклеймят их перед дорогой.

– Ну и что? – не понял Андрей.

Эркин твёрдо посмотрел ему в глаза.

– Ты видал, как на человека клеймо ставят? Я видел. А им что, не больно?

– Ты что, это ж скотина!

– А я для хозяев кто?! – с внезапным бешенством выдохнул Эркин, отвернулся, справляясь с собой, и заговорил уже спокойнее: – Я, когда на скотной был, телят принимал. На скотной молочные только. И вот бычков почти всех сразу забивали, редко кого оставят, тёлок всех оставляли. И вот, тужится корова, ревёт, ветеринар, ну, врач скотный…

– Знаю.

– Ну вот, ветеринар рядом. Ну, родила она. И я, понимаешь, меня заставляли, я ей только даю там обнюхать, облизать, пососать ему дам немного, чтоб молоко открылось, и забираю. Она ревёт, тянется к нему, он кричит, зовёт её, а я его тащу. И одно думаю. Когда меня от матери забирали, она ж тоже кричала. Чем же я лучше-то… – Эркин стиснул зубы, так что вздулись желваки, мотнул головой.

– А… – Андрей помял горло пальцами. – С вами что… ну, с людьми… так же?

– Мы ж не люди для них. Так же. В питомнике не видел. А в имении… Раз было. Решили хозяева, и в один год сразу двадцати, наверное, рабыням родить дали.

– Зачем? – тихо спросил Андрей.

– А деньги им нужны. Коров разводят, лошадей, птиц там. На продажу. Ну, и рабов. Тоже… выгодно.

– Так они… говорили вам?

– Что? Что дети на продажу? А на хрена говорить, мы и так всё знали. Рассказать, как это делается? А?

– Заткнись ты, слушать противно!

– А видеть? А… – Эркин словно задохнулся на мгновение, сглотнул. – А делать, это как? Ладно. Не хочешь слушать, не надо. Но… пойми, что били меня, что отдавили мне на ломке…

– Чего?

– На яйцах у меня потоптались! Чего?! – рявкнул Эркин. – Я раскорякой ходил, спать от боли не мог. Чего?!

– Кто? – глухо спросил Андрей.

– Дочка хозяйская, – ответил Эркин, – стерва маленькая.

– А большая кто? – попробовал его отвлечь Андрей.

– Сама хозяйка, – буркнул Эркин и упрямо вернулся к прежнему. – Что плетью меня там, пузырчатку эту проклятую, что ни дня я небитым не прожил, это всё ладно. Рабу и житьё рабское. Всё помню, но… ладно. А одного я им, сколько жить буду, не прощу. Что когда год прошёл, то этих годовалых у матерей отбирать Полди, сволочь, – Эркин безобразно выругался, – он нас послал. Понимаешь? Отобрал из рабов… от кого дети были, и послал. Смешно ему было, понимаешь. Всегда это надзиратели сами делали, а он… нашими руками… понимаешь? А остальных построил и смотреть заставил. И хозяева… на балкон все вывалили. Отродье своё вперёд, чтоб видели, чтоб запоминали. Что не люди мы, раз такое над собой позволяем! – Эркин рванул повод и поскакал в обход стада.

Андрей молча продолжил ехать шагом. Описав круг, Эркин снова подъехал к нему. Глаза его были сухи, а голос спокоен.

– Клеймить я не буду. Надо им, пусть сами и делают.

– Я тоже, – кивнул Андрей и, помолчав, нерешительно сказал: – Ничего… если я спрошу?

– Спрашивай, – кивнул Эркин. – Отошло уже.

– Тебя… тоже тогда… отобрали?

– На что? Годовиков забирать? Нет, я ж сказал, Полди отобрал тех, от кого рожали.

– Эти?..

– Нет, баб куда-то в другое имение возили. Ну, чтоб не знали, кто от кого. А к нам тоже привозили рабынь. Привезут на месяц, два, редко больше. Ну, когда видно, что затяжелела, не пустая, возвращают хозяевам. А я спальник. От спальников не рожают.

– Нельзя?

– Нет, – усмехнулся Эркин. – От спальника не беременеют.

– Это… как? – Андрей даже придержал коня, и Эркин тоже остановился. – Ты ж… ты что, разве не… ну, ты же мужик… – он запутался в словах и умолк.

Эркин не сразу разобрался в этой путанице, а, поняв, к изумлению Андрея, рассмеялся.

– Мужик я, мужик. Только семя у меня мёртвое. Всё есть, всё как положено, а забеременеть от меня нельзя.

– И… у всех так? Ну, спальников? От… рождения?

– У всех. Какой же спальник, если от него дети будут. Белым леди неудобства, беспокойство лишнее, – запаясничал Эркин. – А мулатов с метисами куда потом девать? – и стал серьёзным. – Хотя, чего ж куда. Туда же, к рабам. По имениям их полно было. Так что, все мы такие. Но не от рождения. Это делается. Как нам кожу сделали, так и это, – посмотрел искоса на Андрея, усмехнулся. – Давай, поругайся, отведи душу. А хочешь, расскажу тебе, как это делалось.

Андрей молча отъехал от него. Эркин снова усмехнулся. Он не видел себя, не видел этой злой ухмылки, так непохожей на его улыбку.