Анна Калинкина - Метро 2033: Под-Московье (сборник)
– Да, так про нее и рассказывают люди, – уверенно сказала Нюта. – Некоторым она является с ребенком на руках, а кому-то – одна. Всегда приходит в трудную минуту и всегда молчит.
– Значит, веришь в нее?
– Как же не верить, если она из наших краев. Говорили, что чуть ли не на Полежаевской вся эта история случилась – еще до того, как всю станцию вырезали.
– Вот и молись, – велела Кошка, – а о плохом заранее не думай.
«Если даже это не подействует, то хоть отвлечет на время бедняжку от тяжелых мыслей, – подумала она про себя. – И уж по мне, верить в Алику-заступницу не глупее, чем в Невидимых наблюдателей. Она женщинам как-то ближе и понятнее – это раз. А два – как ни крути, Невидимых наблюдателей потому и прозвали так, что их никто никогда не видел. И есть ли они вообще – это на самом деле никому не известно».
– Холодно здесь, – поежилась Нюта.
– Пойдем лучше обратно, – решила Кошка. – Чего-то не хочется мне тут оставаться.
Они шли на станцию, держась за руки. Нюта всхлипывала.
– Знаешь, – вдруг сказала она, – Роджер, наверное, скоро отправит нас по домам, как обещал. Я вернусь на Улицу Тысяча девятьсот пятого года, а ты куда пойдешь?
Кошка не знала, что ответить.
– Нет, если это секрет, то не говори, – торопливо пробормотала Нюта, превратно истолковав ее молчание. – Просто я хотела тебе сказать – если когда-нибудь тебе понадобится убежище, приходи ко мне – и я помогу. На этой станции меня знают и уважают, если я за тебя попрошу, тебя тоже примут, как родную.
Это было новое ощущение для Кошки. Ей такого никто еще не говорил, и это было приятно.
– Спасибо, – искренне ответила она, – я буду помнить твои слова. И грустно продолжала – уже про себя:
«Но предложением твоим вряд ли воспользуюсь, потому что не хочу навлекать всяческие беды и на тебя тоже. Ты не знаешь, кого приглашаешь в гости, – убийцу, преступницу, которую ищут бандиты. И может, вот-вот найдут. Кровавый след тянется за мной, смерть играет со мной в догонялки, я не хочу приводить ее к тебе. Пусть лучше мое проклятие сгинет вместе со мной…»
Нюта замолчала, а Кошка вдруг подумала: вполне возможно, она сейчас вспоминает историю, рассказанную тем пареньком у костра. И может, вот-вот догадается, у кого на груди только что плакала. Какими глазами будет Нюта смотреть на нее тогда? «Ничего, – подумала Кошка, скрипнув зубами. – Я многое уже вынесла – выдержу и это».
* * *Когда они вернулись на станцию, их уже встречал Роджер. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что произошло, но внешне начстанции прямо-таки лучился радушием:
– Не годится, девочки, гулять ночами в наших тоннелях. Вернулись – и ладно, а в другой раз я вам провожатого дам. Да, я вижу, вы уже в себя пришли? Домой, поди, захотелось? Это мы тоже скоро устроим.
Поймав взгляд Кошки, он сочувственно ухмыльнулся и покрутил пальцем у виска, незаметно кивнув на Нюту. Видно было – Роджер считает, что у девушка поехала крыша, но относится к этому с пониманием.
Кошка убедила Нюту лечь спать и посидела с ней, пока та не заснула. Ее уже все это начинало утомлять. Самой ей теперь ночами почти не хотелось спать – ведь именно по ночам сталкеры обычно ходят на поверхность, вот организм и перестраивается.
Тихонько выбравшись из палатки, она вышла на станцию. Прислушиваясь к разговорам тех немногих, кто еще не спал, незаметно дошла до подсобного помещения, где обитал Роджер. Она решила, не откладывая, поговорить с ним о будущем. Почему он оттягивает их отправку домой? И она, и Нюта уже нормально себя чувствуют.
У входа стоял часовой. Он покосился на нее, но ничего не сказал, поэтому Кошка заглянула внутрь. Она уже как-то заходила сюда, и в первый раз обстановка ее поразила. На стене висел подклеенный плакат, изображавший старинный корабль с полуголой девушкой на борту. Стену напротив украшала черная тряпка, на которой был изображен белый череп, а под ним – две скрещенные кости. Кошке показалась, что на какой-то другой станции ей уже попадались похожие изображения – то ли у анархистов, то ли у фашистов. Еще к стене было прикреплено деревянное колесо. Сам Роджер сидел за грубо сколоченным столом на деревянной лавке и что-то бормотал себе под нос. Полосатая майка выбилась из штанов, в воздухе висел запах перегара. Но когда он зорко посмотрел на нее, Кошка поняла, что начстанции не так уж и пьян.
– Что, не спится? – спросил он. – Как здоровье?
– Я об этом и хотела поговорить. Я уже поправилась, мне уходить надо.
Кошка уже не первый раз заводила этот разговор, но Роджер обычно отмахивался, ссылался на занятость или говорил, что рано ей еще об уходе думать – не окрепла, мол. Но теперь, хоть он и был слегка навеселе, уходить от разговора не стал.
– Ты вот думаешь только о себе, – упрекнул он, – а у меня обо всех должна голова болеть. Ты-то, может, и поправилась, а подруга твоя совсем плоха. Глаза у нее какие-то… невменяемые.
«Ну и гад! – подумала Кошка. – Нечего было беременную девчонку наверх посылать! Чего ж теперь удивляться, что она не в себе?» Но ссориться сейчас с Роджером в ее планы не входило, и она довольно мирно сказала:
– Ну при чем тут она? Она пусть остается, а я пойду. Могу даже без провожатых.
– А вот этого не надо, – озлился Роджер. – Нечего тут, понимаешь, самодеятельность разводить! Все будет, и провожатые будут, дай срок. Мне сперва кое в чем разобраться надо. Часовые говорят, что с недавнего времени в туннеле на Октябрьскую какая-то ерунда творится. Как бы не завелся там зверек какой недобрый. Надо это все сначала проверить. Да и у тебя вон рука не зажила еще.
Кошка тоже разозлилась и, размотав повязку, демонстративно согнула и разогнула руку, показывая, что это не рана, а так – ерунда.
– Ну-ну! – хмыкнул Роджер. – А вот это поднять сможешь?
Кошка посмотрела на предмет, лежавший возле Роджера под столом, и едва не вскрикнула. Это была окаменевшая раковина, закрученная в спираль, очень похожая на ту, которую прихватил с собой Сергей. Только эта была черного цвета и огромная, величиной с большую тарелку.
– Откуда это? – спросила она пересохшими губами.
– Нравится? – фыркнул Роджер. – Это я на Шарашке сторговал. Кучу патронов отвалил за диковину.
В другое время Кошка бы подумала, что людям жрать нечего, а придурошный начальник вместо того, чтобы народ накормить, балуется всякими редкостями. Но теперь ее в первую очередь интересовало другое.
– А у них откуда? У них есть еще такие?
– Из музея, – сказал Роджер. – Есть у них там неподалеку музей… забыл, какой. Революции, что ли? Нет, не революции, но похоже как-то называется.
– Эволюции, – неожиданно для себя вдруг сказала Кошка.
– Во, точно, э-во-люции! – восхитился Роджер. – Какие ты слова-то знаешь! Они говорят, что в музее таких ракушек еще полным-полно. Но добираться туда опасно. А еще ходят слухи, что там люди бывают непростые. Про Изумрудный Город слыхала? Вот оттуда, говорят, гости приходят в музей. Хотя, может, врут сталкеры, чтоб цену набить, – с них станется… – И, увидев, как у Кошки загорелись глаза, добавил:
– А чего б тебе не пройтись туда? Ты ж вон от безделья киснешь, я вижу. Диковинок себе надыбаешь. А я тебе маляву к пахану тамошнему дам – надо мне с ним перетереть кое-чего. Отнесешь – сотню «маслят» заплачу. Ну что, пойдешь?
– Пойду, – решительно сказала Кошка. Дело было, конечно, не в обитателях Изумрудного Города, в которых она толком и не верила, и даже не в патронах. Просто она вспомнила рассказы Сергея. Кошка даже половины не понимала из того, что он ей тогда наговорил, хотя почти все слова его помнила. «Мы должны пройти путем эволюции», – так, кажется, он сказал. Наверное, там, в музее, разобраться в этом будет проще. Несмотря ни на что у нее в душе теплилась, слабая надежда, что ученый остался жив. Все-таки она ведь не видела мертвым ни его, ни Рохлю. Вот будет здорово, если она что-нибудь прихватит из этого музея на память для Сергея! Он ведь так радовался тому камешку, закрученному в спираль, – как маленький. И еще ей казалось, что если она упомянет при нем, что рисковала жизнью, чтобы побывать в музее, то сразу вырастет в его глазах. Кошка улыбнулась было, но тут же нахмурилась. Скорее всего, его в живых уже нет. Но тогда, может, она хоть сумеет понять, о чем все-таки он говорил тогда? Что это за путь эволюции, как по нему идти и куда он заведет?
Правда, для того, чтобы добраться до Академической, ей придется миновать Ленинский проспект. А ведь бегство оттуда в компании несчастного Егора Кораблева началось с того, что она увидела на станции знакомого с Китай-города. Впрочем, скорее всего, он ее не успел заметить. К тому же с тех пор прошло уже несколько дней, и не факт, что он там ее караулит до сих пор.
Роджер внимательно следил за ней.
– Вот и ладушки, – сказал он. – Сейчас я тебе маляву дам.
Он, отвернувшись, что-то быстро начертил на клочке бумаги, затем тщательно свернул несколько раз и засунул в пустую гильзу, а сверху капнул немного воска, отщипнув от укрепленной на колонне свечки, и пришлепнул своим перстнем.
