"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Хонихоев Виталий

– Иши… – тихо прошипел названный Хаято, – ты меня позоришь.

– Нет, это ты позоришь учителя. – Ишинори упер руки в бока. – Опять будешь стирать без очереди.

– Светлые ками! Только не стирка! – взвыл Хаято и махнул рукой, мол, дальше без меня, я ухожу.

Хироюки был удивлен и сбит с толку этой странной приветственной сценой, но понял главное – его не прогонят. И, возможно – только возможно! – им с Ясухиро найдется здесь место. Ясу мог бы даже подружиться с юным Ишинори, пока Хироюки будет постигать оммёдо вместе с другими учениками. Да, это было бы просто чудесно.

Хаято широким шагом пошел вперед, а Ишинори заговорил с Хироюки:

– Должно быть, у вас большое горе, раз вы пришли сюда издалека. Будьте уверены, Куматани-сэнсэй не откажет в помощи.

– Так вы его ученики? – взволновано уточнил Хироюки. Выходит, этот Куматани все же берет учеников. У Хироюки есть шанс.

– Верно, но не совсем. Мы с Рюичи-куном принимаем наставления сэнсэя, а Хаято… – Ишинори вздохнул и улыбнулся так, как улыбаются, думая о самых близких. – Хаято было разрешено присоединиться лишь недавно.

– Ваш учитель так строг?

Ишинори пожал плечами.

– Он видит больше, чем мы.

Хироюки его слова не впечатлили, но вот дорожка уже закончилась, и они оказались перед домом с широкой террасой, на которой, скрестив ноги, сидел мужчина лет тридцати. В его распущенных волосах играли просачивающиеся сквозь облака солнечные лучи, а он ловил их круглым зеркалом и был так этим занят, что заметил гостей только после того, как стоящий рядом юноша в кимоно цвета свежей листвы и белом сокутай привлек его внимание негромким голосом.

– Сэнсэй, к вам посетитель, – сообщил Ишинори, едва взгляд учителя остановился на нем.

– Меня зовут Хироюки, – он склонился в поклоне, – я пришел просить вас взять меня в ученики!

И замер в ожидании ответа. Чувствовал на себе взгляды всех четверых, но ощущались они по-разному: яростный, любопытный, насмешливый и изучающий, но какой из них принадлежал Куматани, Хироюки не знал, как и не знал, чего боялся больше, злости или насмешки.

– Дай-ка мне взглянуть в твое лицо, Хироюки-кун. – Он подчинился. – Наверняка тебе уже говорили, что ты вышел из возраста ученичества?

– Так и есть, говорили, – не стал скрывать Хироюки.

– Лично я не вижу в этом препятствия. Но, сдается мне, оно есть в другом. – Куматани-сэнсэй поманил Хаято рукой: – Иди сюда, давай-давай. Вы с Ишинори на горе меньше, чем Рюичи, поэтому вы тоже поучаствуете в проверке.

– Проверке чего? – не понял Хироюки.

– Я объясню, – пришел на выручку Ишинори. – Скорее всего, вы не умеете медитировать, но это совсем не сложно. Хаято вас быстро научит, а сэнсэй в это время понаблюдает за циркуляцией нашей ки.

Хаято сразу набычился.

– Почему я должен его учить? Зачем нам вообще еще ученики? Разве троих недостаточно?

– Я знаю, что такое медитация, – перебил Хироюки и опустился на землю. – Я справлюсь.

Ишинори и Хаято заняли места по обеим сторонам от него, и едва они погрузились в транс, он начал ощущать окружающую их мощную ауру. Стало страшно, что на их фоне все его усилия будут выглядеть жалкими, но Куматани-сэнсэй хлопнул в ладоши и сказал:

– Довольно, я уже увидел, что хотел. Давайте теперь взглянем, как легко отзывается ваша ки. Ишинори?

Тот вытянул руку, и теплый, пахнущий мякотью спелого персика ветерок прошелся по дворику перед террасой, всколыхнул одежду и волосы всех присутствующих. Хироюки не мог оторвать взгляда от лица Ишинори в этот момент – такое оно было нежное и одухотворенное. Хаято взмахнул рукой резко, будто рассекал воздух мечом, и сухой, пышущий жаром поток ударил Хироюки в лицо, принеся запах скошенной травы и осенних костров.

«Что же я могу им противопоставить? – засомневался Хироюки. – А если они все поймут? Если узнают правду?»

Но на деле он лишь сжал кулак, а когда разжал, ки послушно собралась на ладони, светлая и полупрозрачная, как и всегда. Но лицо Куматани Акиры посмурнело.

– Очень хорошо, вы все молодцы. Уже солнце садится, я приму решение завтра. Хироюки, мальчик, переночуешь с моими непутевыми учениками, а утром я приду за тобой.

И будто дождавшись его слов, вечерний сумрак плотным покрывалом осел на вершину Канашиямы, сгустился так быстро, что это казалось почти волшебством. Улыбка Куматани, тронувшая его губы за миг до того, как он отвернулся и скрылся в доме, была по-лисьи лукавой и какой-то недоброй.

– Идем, – Ишинори тронул Хироюки за край рукава. – Сегодня учитель больше не выйдет наружу.

– Он чудак, – хмыкнул Хаято и скрестил руки на груди. Молчаливый Рюичи, третий из учеников, спустился с террасы, обулся и подошел к ним.

– Ты сегодня превзошел сам себя, Хаято, – сдержанно похвалил он товарища.

– Верно, – подхватил Ишинори и потеребил сережку-кисточку. – Почему раньше ленился? А если бы тебя домой отправили, а? – и легонько шлепнул Хаято по затылку, но густая волнистая шевелюра, едва сдерживаемая тканевой лентой в хвосте, смягчила бы и более сильный удар. Рюичи, глядя на них двоих, рассеянно улыбался, словно думал уже совсем о другом, а вот Хироюки…

Хироюки жутко завидовал.

Эти ребята не ведали своего счастья, дурачились, будто дети малые, тогда как некоторым приходилось выскребать себе крупицы радости ногтями, бороться за каждый новый день. Они жили здесь, обучались, смеялись, подначивали друг друга, хвастались успехами – а дома ждал Ясухиро, у которого за всю его короткую жизнь не было ни одного товарища, кроме старшего брата, не было родителей, не было даже дома, куда бы он мог вернуться. Чем же тогда одни заслужили свое место, а другие – нет? Чем они с Ясухиро хуже этой троицы?

Его отвели на задний двор, где скрывался отдельный домик для учеников. Обстановка скромная, но все чистое, свежие мягкие футоны, ширмы, расписанные вручную, напольные фонари с абажуром – настоящая роскошь по меркам Хироюки. Хмурый Хаято сунул ему в руки запасной футон и одеяло.

– За домом есть купальня под открытым небом. Помойся, ты грязный.

– Хаято! – всплеснул руками Ишинори, но возразить ему было нечего. Хироюки и правда был с ног до головы потный и пыльный.

После купания он устроился на ночлег в стороне от остальных и сделал вид, что спит, а Ишинори и Хаято сдвинули свои футоны и, накрывшись почти с головой, еще долго шептались о чем-то. Заснул Хироюки полным горечи, зависти и дурного предчувствия.

А проснулся он от ощущения чего-то обволакивающего, теплого и бархатистого на груди. Он мгновенно пришел в себя, вскочил, сбросил это нечто и, не глядя, вытащил из-под матраса нож. Существо растеклось отвратительным слизнем и задрожало.

– Стой! – вскрикнул Ишинори, но Хироюки уже прижал существо к полу и поудобнее перехватил нож для удара. Хаято метнулся к нему, собираясь выбить оружие, Хироюки на мгновение отвлекся и вспомнил, где находится.

Прошуршала створка сёдзи, и в комнату вошел Куматани Акира.

– Сэнсэй! – обрадовались ученики.

Куматани окинул сцену взглядом и подошел к Хироюки, так и застывшему на краю футона, прижимая попискивающего ёкая к татами.

– Давай-ка отпустим беднягу, – предложил сэнсэй и осторожно забрал у него дрожащий рыхлый комок. Теперь стало видно, что он цвета красной фасоли, покрыт слоем коротких, как щетина, волосков. Едва Куматани взял его в руки, он раздулся и с хлопком исчез.

– Это наш адзуки-хакари [227], – пояснил, обращаясь к Хироюки. – Поселился под крышей еще до конца строительства и никому не причинил вреда, разве что иногда слишком шуршит в ненастные ночи. Но уж точно не стоит того, чтобы поднимать на него руку.

Хироюки не был дураком и по тону и лицу оммёдзи понял, что вскоре услышит.

– Это ёкай, – сказал он.

– Верно. Думаешь, каждый ёкай подлежит уничтожению, просто потому что он не человек?

Хироюки не нашелся с ответом. Ученики смотрели на него и молчали, как и он, ожидая вердикта учителя. Четверо против одного.