"Фантастика 2025-50". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Биверов Андрей Леонидович

— Прости, друг, — просияв, прижал руки к груди де Силва. — Видимо, мой разум действительно помутился.

— А ты не ходи по солнцепёку, — пробурчал Густаво. — А как ты дарить будешь тому, кто томится за решёткой? Как он будет смотреть за малышом?

— Не знаю, — вздохнул Максимилиано. — И это гложет мою душу.

— Вдвоём такое не решить, — решительно заявил Густаво. — Ола! Леандро!

Хозяин летяги, игравший со своей питомицей, обернулся на зов.

— Иди сюда! Нам нужно решить серьёзную проблему!

Пять минут спустя вокруг друзей собрались все свободные от службы тиаматцы. С их точки зрения, дело действительно было серьёзным: чужак спас невесту одного из них, а возможности его отблагодарить нет. Проблему решали дружно, с истинно тиаматским темпераментом, шумя и жестикулируя так, что едва не поднялся ветер.

В первую очередь решили вопрос: достойны ли чужаки такого подарка. Разобрав по косточкам всё, что было известно про Нэйва и репликанта, всё же сочли — да, достойны. Отчаянно храбры, готовы встать на защиту слабого и не требуют наград — настоящие идальго, достойные зверя.

Затем решали, как поступить с подарком для репликанта. В конце-концов рассудили, что пока лучше придержать — мало ли как обернётся, вдруг жизнь окажется несправедлива, и сержант окончит свои дни на плахе?

— Это не всё, друзья, — вздохнул де Силва. — Я хочу вас попросить оказать мне честь и позволить гринго пройти ритуал.

Слова произвели эффект разорвавшегося снаряда.

— Ритуал? — Миа де Вега с сомнением посмотрела на де Силву. — Ты уверен?

Тот кивнул.

Леандро почесала затылок и сказал:

— Максимилиано, так-то мы не против… Да, друзья?

Тиаматцы согласно загомонили.

— Но это уже решать падре, — завершил Леандро.

— Я готов поручиться, — решительно заявил Густаво. — Те, кто спас любовь моего друга, — мои друзья.

— Значит, идём к падре, — резюмировала Миа.

Глава 15

Планета Идиллия. Город Зелар, комендатура

Город было не узнать. С улиц исчезли толпы весёлых гуляк, зовущих присоединиться к их компании, умолкли музыка и смех. Зелар переживал потрясение, какого не знал с момента своего основания.

На всех улицах стучали молотки плотников, по традиции вручную сбивающих ритуальные плоты для мёртвых. Покойников было столько, что не хватало мест в моргах больниц. Когда заместитель мэра попросил коменданта помочь с этой проблемой, Рам просто разрешил ему занять любой подходящий склад с холодильными камерами, выкинув оттуда продовольствие.

Траурные настроения были и в полку: слишком многие из союзовцев успели завести друзей среди идиллийцев. Лагерь с ждущими приговора штрафниками пришлось взять под усиленную охрану: жаждущие мести солдаты требовали выдать ублюдков для самосуда. Едва не дошло до бунта, но удалось немного снизить накал страстей, прилюдно вздёрнув три десятка особо отличившихся корпоратов. Виселицу для них собрали на площади перед комендатурой, заставив перед этим приговорённых отмыть брусчатку до блеска.

К стуку топоров добавилось тихое поскрипывание тросов о балки виселицы.

— Мне этот стук, наверное, в кошмарах сниться будет, — сообщил Нэйв Ракше.

Они устроились на обед во внутреннем дворике комендатуры, больше похожем на парк. Здесь этот звук был почти не слышен. Можно было, конечно, поесть в столовой, куда шум с улицы не доносился вообще, но, во-первых, им обоим осточертело сидеть в четырёх стенах, а во-вторых, не хотелось никого видеть. Грэм вообще думал, что Дана уйдёт к себе, но она предпочла составить ему компанию в сквере, чем несказанно обрадовала капитана.

— Никогда не думала, что буду скучать по временам, когда целыми днями вытаскивала патрульных из кабаков и постелей, — вздохнула Ракша. — А оказалось, золотое было времечко…

— Да, — Нэйв помрачнел.

Мысль о том, что всё произошедшее на его совести, не оставляла Грэма.

— Зато сейчас все трезвы, — вслух сказал он.

Внезапно его посетила мысль из тех, что часто приходят в измученный разум. Грэм разулся и встал на газон.

— Никогда не стоял босиком на траве, — объяснил он изумлённо округлившей глаза Дане. — Вот, решил попробовать, пока есть возможность.

Дёмина понимающе хмыкнула.

— Я впервые на Акадии так сделала. На Китеже место под куполами ограничено, а потому каждый зелёный участок на вес золота. Ходить по газонам у нас запрещено — желающих больше чем травы.

Подумав, она неуверенно добавила:

— Наверное, впервые это было всё же на Дорсае, но я его почти не помню. Только орбитальную станцию, где служил отец.

— Скучаешь по нему? — тихо спросил Нэйв.

— Каждый день, — призналась Ракша. — А твои как? Живы?

— Мать — не знаю, — пожал плечами Грэм. — А папы несколько лет как нету. Погиб в шахте во время землетрясения. Он горный инженер был.

На лице Дёминой ясно читалось изумление.

— Как это, не знаешь, что с матерью? Она пропала без вести?

— Нет, — Грэм вздохнул. — Я её вообще не знаю. Вернее, знаю, кто она, где жила ещё год назад. Она намного младше папы была — десять лет разницы. Папин статус социальной значимости тогда уже позволял завести ребёнка. У нас так просто нельзя даже хомячка купить — любое живое существо требует расхода ресурсов. Воздух, вода, продовольствие. Потому детей могут иметь только те, кто достаточно важен для общества, чтобы ему позволили содержать кого-то на иждивении.

Передав контейнер с едой севшей рядом Дане, Грэм продолжил:

— Мама не хотела — говорила, что это затормозит её карьеру, отец уговорил. Но чем выше статус — тем выше ответственность и больше работы. Плюс в первые год-два после рождения ребёнка матери вынужденно сами становятся иждивенцами, — Грэм сорвал травинку и сунул в рот. — Правительство выделяет помощь, но при мамином тогдашнем статусе этого всё равно было маловато. Папа стал пропадать на работе, брал много сверхурочных — старался, чтобы мы паёк побольше получали. Мама сидела со мной одна. Однажды она этого не выдержала и ушла. Но по закону я остался с отцом — мамин статус не позволял иметь иждивенца. И, как я понял, она сильно не возражала. Во всяком случае, я не помню ни одного её звонка или визита. Потом, уже когда в училище поступил, смог её найти. Но она не захотела говорить: сказала, что вычеркнула ту страницу из жизни. Как-то так вот…

С минуту Ракша молчала, переваривая услышанное. Не сказать, чтобы жизнь Грэма казалась ей особенно трагичной — беженцев с Дорсая сложно удивить болезненными воспоминаниями. Скорее её зацепила обыденность, с которой Нэйв рассказывал о разрешении на иждивенца, цензе по статусу социальной значимости и прочих особенностях колонии, развивавшейся в условиях постоянной нехватки ресурсов.

— Зато теперь я понимаю, почему все гефестианцы трудоголики, — мрачно пошутила Дана. — У вас кто не работает — тот не только не ест, но и не размножается.

— Ещё и дышит через раз, — отшутился Грэм. — Мы только десять лет назад стали из подземелий и куполов выходить, как формирование атмосферы закончилось. Сейчас вот ударно завозят плодородную почву и строят теплицы на поверхности.

Порыв ветра донес стук молотков. Грэм дёрнул щекой и неожиданно сказал:

— Знаешь, я когда с Лорэй на Плимуте работал, то их старший группы — Ридом назывался, скотина редкая, — обзывал меня «Айвенго». Это такой персонаж древней земной книги, странствующий рыцарь. Но, по-моему, мне больше подходит другая книга. Говорят, на Китеже в школе проходят. Называется «Идиот». Всё хочу почитать, но руки не доходят.

Дана красноречиво приподняла бровь, явно потеряв нить разговора.

— Да за что ни возьмусь — не в тех местах сварные швы понаставлю, — пояснил Грэм. — Вот как сейчас. Какого хрена я не завёл барабаны в полку Шеридана? Но нет — я радостно кинулся собирать пьянчуг и овощи по нычкам рассовывать. И ещё радовался: ой, как хорошо да спокойно! Наши штрафнички сидят тихо — ну красота же, как в той песенке-молитве «О благодать» [343]. С моими талантами стреляться хорошо: вместо башки попаду в задницу, да ещё и пару-тройку окружающих укокошу.