"Фантастика 2025-22". Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Хонихоев Виталий

Верхний слой ее дзюнихитоэ [215] был кроваво-красным, тяжёлый многослойный наряд раскрывался в движении, приоткрывая края хакама. Лицом это была все та же Эри, но взрослее, ее гладкие волосы с обрезанными у висков прядями спускались до земли, и лунное сияние запутывалось в них. Хотя стоило лишь присмотреться, чтобы понять, что это не свет, а тончайшие нити, идущие от женщины к уничтоженным Кентой монстрам.

– Ты демон! – обличающе ткнул в нее пальцем Куматани. – Ты обманула нас и этих людей!

– Пусть так. Но вам я сказала правду. – В ее руке мелькнул круглый веер и прикрыл хитро изогнутые губы. – Я забрала душу Рюхея и не только, теперь они будут вечность страдать в Ёми на радость моим братьям и сестрам. Как страдал твой отец, Кента-кун.

Она звонко рассмеялась, точно разом зазвонило множество хрустальных фуринов [216]. Хизаши уловил ярость друга и поспешил встать рядом.

– Не слушай ее, – прохрипел он с болью в горле.

– Ты знаешь моего отца?!

– Как видишь, я хорошо умею ладить с людьми. – Эри подхватила одну из своих нитей. – Они просто сходят от меня с ума. Готовы исполнить любой мой каприз, поверить каждому моему слову, их мысли меняются. Жаль только, они сами этого не понимают.

Демоница снова кокетливо рассмеялась и, замолкнув резко, увернулась от летящего в нее талисмана.

– Как невежливо, молодые господа!

– Что ты сделала с отцом?!

– Кента… – Хизаши схватил его за плечо. – Она играет твоими чувствами.

Эри не ответила, исчезнув едва луна снова скрылась.

Куматани бессильно зарычал. Хизаши редко видел его искренний гнев, но когда ярость его была замешана на печали, смотреть на это становилось невыносимо. Хизаши отнял ладонь от горла и увидел на ней мерцающее золото своей крови.

Так не должно быть.

– Ещё одна деревня, полная трупов, – услышал он хриплый, срывающийся голос Кенты. – Я снова их всех убил. В третий раз…

– Перестань.

– Мои руки в их крови. Понимаешь? Понимаешь?

Хизаши испугался по-настоящему. Они обсуждали гибель людей от Хякки яко и тот случай, где Кентой руководил Хироюки, и казалось, на этом все. Что пройдено, то забыто. А сейчас Кента был совсем другим. Хизаши слышал, как стучит его сердце – часто, неровно, надорванно. Луна ушла за облака, и в темноте пасмурной ночи Хизаши схватил его за плечи и встряхнул.

– Перестань же! Довольно! Ты не ви…

Кента с такой силой оттолкнул Хизаши, что от неожиданности тот едва не упал. Кончик клинка почти уткнулся в грудь.

– Ты ничего не понимаешь! Ты… Ты…

Кента плотно сжал губы, лицо исказила страдальческая гримаса, меч танцевал, не способный причинить вреда, ведь держащие его руки потеряли свою твердость. И Хизаши смело сжал лезвие ладонями, делая шаг, чтобы холодный металл упёрся в тело.

– Ну же, – сказал он, склонив голову и прожигая Кенту взглядом исподлобья. – Чего же ты хочешь? Зачем обнажил меч?

Катана дрожала, и через ее вибрацию Хизаши ощущал и дрожь Кенты, как будто оружие вдруг превратилось в связующую их нить.

– Ты прав, я ни демона не понимаю в том, что ты чувствовал и чувствуешь. Я не человек, пусть даже и мог родиться им. Все, что мне известно о чувствах, я узнал от тебя. Научи меня понимать тебя, Кента. Я не хочу больше смотреть со стороны.

Он говорил не только о них двоих или об их общих друзьях. Он говорил о днях, когда наблюдал из леса за чужой жизнью – короткой, но яркой, как падающая звезда.

И Кента расслабил пальцы.

Стоило убрать ладони, и катана со звоном упала на землю, а следом за ней на колени тяжело рухнул Куматани. Небо, будто только этого и ждало, уронило первые капли, и когда Хизаши опустился напротив Кенты, на их склоненные головы обрушился частый холодный дождь.

– Я такой слабый, – тихо сказал Кента и всхлипнул. – Как я могу кого-то одолеть? Как я могу тебя чему-то научить?

Хизаши ничего не ответил. Дождь быстро промочил одежду и волосы, облепив длинной челкой лицо. Кента плакал, но непогода милосердно скрывала это от посторонних глаз, да и не было никого – только Хизаши, но и он смотрел на свои руки, лежащие на бедрах.

Потом он взял из грязи катану и протянул Кенте.

– Возьми и не теряй больше. Я не видел человека сильнее тебя, с другим бы я не остался. Другого я бы не назвал своим другом.

Кента вскинул голову.

– Мне стыдно за себя. Прости, я посмел поднять на тебя меч.

– Обычная железяка, – фыркнул Хизаши. – Мы оба сбиты с толку, что говорить. Ничего не осталось прежним, и кто знает, что ждет дальше.

– Тогда ты будешь моей неизменной опорой. – Кента поднялся и убрал ножны с катаной за пояс хакама. – Если я снова пошатнусь, ты подставишь плечо.

– А если я потеряю путь, ты покажешь мне его.

Кента кивнул. Больше слов не требовалось, и здесь их удерживала только одна скорбная обязанность.

Хизаши помогал собирать тела. Изменённые колдовством, они сгорали в огне от талисманов не хуже акум, а вот Хамаду похоронили в земле на окраине деревни. Дождь больше не начинался, и когда со всем было покончено, уже занималась ранняя летняя заря. Грязные, мокрые и безумно уставшие, они с Кентой покинули опустевшую деревню. Тяжесть случившегося давила на обоих, но обсудить это не находилось сил.

Хизаши хотелось бы представить, что ему всё равно, но для этого уже было слишком поздно.

До заброшенного серебряного рудника добрались на следующий день. Погода выдалась на диво жаркой, солнце поднимало от влажной, напитавшейся дождями земли испарения, дышалось тяжело, и даже хладнокровный Хизаши под конец пути вспотел и мечтал только о тени и источнике, в который можно будет сунуть ноги. Кента раскраснелся, но не жаловался, а добрые люди в селении у подножия горы Гиндзу подарили им по соломенной шляпе, чтобы защититься от палящих лучей.

И там же им, наконец, удалось отдохнуть, поесть и выспаться. На последнем настаивал Хизаши, тогда как Кенте не терпелось найти вход в старый рудник, где их ждало то, что хотел им показать Ниихара-сэнсэй. Шел фумидзуки, месяц лотосов, а значит, Хироюки не покидал долину Хоси с самой весны. В стране творились темные дела, простые люди боялись за свою жизнь и уже не так доверяли помощи оммёдзи, но Кенте удалось убедить местных пустить их на постой. После плошки риса и супа-мисо Хизаши повесил на дверь офуда от случайных слушателей и повернулся к Кенте.

– Ты не думаешь, что Хироюки чего-то ждёт? Его прихвостни поставили три великих школы на уши за такое короткое время, а он до сих пор толком ничего не предпринял. Сидит себе в долине и…

– Ждёт нас?

Сказано это было с таким спокойствием, будто речь шла о Мадоке, с которым они договорились вместе сходить в баню. Хизаши замер, оценивая эту мысль, и нехотя кивнул.

– Получается, мы ему всё ещё нужны?

– Ты его брат, – напомнил Кента, скрещивая ноги на тонком матрасе. – Если, в отличие от тебя, он об этом помнит, значит, ты всё ещё важен ему.

– Пусть катится в Ёми! – выругался Хизаши с чувством.

– Было бы чудесно, но вряд ли он уйдет сам.

– Рад, что ты можешь шутить о таком, – вяло огрызнулся Хизаши и сел напротив. Комната им досталась маленькая, но для ночлега сойдет. Им не впервой тесниться.

– Я лишь хотел, чтобы ты хоть немного улыбнулся. Но я забыл, с кем имею дело. Мацумото Хизаши не разбрасывается улыбками.

Хизаши и впрямь не спешил изображать благодушие.

– Ты прав. Скорее всего, Хироюки от нас по-прежнему что-то надо, но что? Разве он не получил желаемое? Он сам сказал, что мое икигимо ему теперь без надобности. Необходимое, чем бы оно ни было, он забрал через нашу с тобой бывшую связь. Мы прогнали его из твоего тела, однако это выглядело так, будто он того и добивался. Что вообще происходит в его голове?!

– Тише, тише, – Кента замахал ладонью. – Скажи, ты больше ничего не помнишь? О том времени, когда вы были братьями?